раскрыть перед молодою девушкой свои самые сокровенные чувства, палуба в данный момент ничем не отличалась по существу от станции подземки в деловое время дня.
– Здесь слишком людно, – ответил Сэм: – Пойдемте на верхнюю палубу.
– Отлично. Вы можете почитать мне там. Пойдите и принесите Теннисона.
Сэм видел, что сама судьба играет ему в руку. Четырехдневное знакомство с английским бардом достаточно убедило его, что этот человек только и делал, что писал про любовь. Возьмите его собрание сочинений и, закрыв глаза, ткните куда-нибудь пальцем – вы, без сомнения, попадете на пылкое описание страсти. Предложить руку и сердце не так-то легко во время обычного разговора. Для этого нужно какой-то предлог. Но если вы читаете стихи, да еще стихи Теннисона, то у вас почти всегда есть готовая заручка. Сэм весело влетел в каюту и пробудил Юстеса от тяжелого сна.
– Ну, что там еще? – проворчал Юстес.
– Где эта книжка Теннисона, которую ты дал мне? Я ее оставил где-то здесь. Впрочем, вот она. Пока до свидания!
– Постой! Что ты собираешься делать?
– Эта девушка, о которой я тебе говорил, – ответил Сэм, направляясь к дверям, – просит меня почитать ей Теннисона.
– Теннисона?
– Да.
– На палубе?
– Да.
– Ну, значит – конец, проговорил Юстес, поворачиваясь лицом к стене.
Сэм бросился обратно по коридору, вышел на палубу и в несколько прыжков очутился на верхней палубе, где даже и сейчас было сравнительно пусто. Большая часть пассажиров предпочитала гулять ниже.
Он пробрался сквозь лабиринт шлюпок, канатов и каких-то странных стальных сооружений. Над ним возвышалась одна из труб, а перед ним стояла высокая стройная мачта. Билли сидела в садовом кресле, прислонившись спиной к белой крыше курительной комнаты. Рядом находилась небольшая площадка, на которой пассажиры играли иногда в какую-то странную игру с помощью длинных палок и чурок. Теперь, однако, там было пусто, спортсмены, по-видимому, отдыхали.
– Очаровательно, – проговорил Сэм, присаживаясь рядом с девушкой и испуская вздох удовлетворения.
– Я очень люблю это место. Здесь так уютно.
– Это единственное место на судне, где вы можете быть почти уверены, что не встретитесь с толстяками во фланелевых костюмах и морских фуражках. Морское путешествие всегда наводит меня на мысль завести собственную яхту.
– Это было бы отлично.
– Да, собственную яхту, – повторил Сэм, слегка придвигаясь к девушке. – Мы плавали бы на ней, объезжали бы необитаемые острова, рассыпанные, точно драгоценные камни, среди тропических морей.
– Почему «мы»?
– Конечно, мы. Что же это было бы за удовольствие, если бы вас не было со мной?
– Вы мне льстите.
– Нисколько. Вообще говоря, я не люблю девушек…
– Неужели?
– Нет, – решительно заявил Сэм. Этот вопрос он хотел выяснить в первую голову. – Совсем не люблю. Мои друзья часто подсмеиваются надо мной по этому поводу, а один хиромант как-то сказал мне, что я принадлежу к тем редким духовным натурам, которые не могут удовлетвориться суррогатом и долго ищут, пока найдут родственную душу. В то время, как другие мужчины расточают свои чувства и свою нежность в пустом флирте, даже не затрагивающем их сердец, я… я… я, видите ли, ну, словом, вы понимаете меня…
– Ах, вы. Вы, значит, не из их числа?
– Совершенно верно. Я убежден, что настанет день, когда я встречу ту единственную девушку, которую могу полюбить, и тогда я изолью на нее всю накопившуюся во мне страсть, положу к ее ногам мое нетронутое сердце, сожму ее в своих объятиях и скажу ей: «Наконец-то!».
– Как это будет ей приятно! Это все равно, что иметь весь цирк для себя одного.
– Совершенно верно, – подтвердил Сэм после короткой паузы.
– Когда я была еще ребенком, я уже тогда думала, что это должно быть восхитительно!
– Ничего восхитительнее не может быть на свете-любовь, чистая, всепожирающая любовь, любовь, которая…
– О, Хэлло! – произнес чей-то голос.
С самого начала этой сцены Марлоу не мог отделаться от какого-то странного чувства, точно ему чего-то не хватает. Время, место и девушка – все было налицо и, тем не менее, чего-то не хватало, какого-то постоянного, привычного предмета. Теперь он понял, что чувство это было вызвано абсолютным отсутствием Брима Мортимера. И вот он явился. Он стоял перед ними, поджав одну ногу и склонив на бок голову, как будто ожидая, что кто-нибудь из них почешет ее. Первым внутренним движением Сэма было желание предложить ему орех.
– О, Хэлло, Брим! – ответила Билли.
– Хэлло! – сказал, в свою очередь, Сэм.
– Хэлло! – повторил Брим Мортимер. – Вот вы где!
Наступила пауза.
– Я так и думал, что вы здесь, – заметил Брим.
– Да, мы здесь, – ответила Билли.
– Да, мы здесь, подтвердил Сэм.
Наступила вторая пауза.
– Можно мне присоединиться к вам? – спросил Брим.
– Пожалуйста, – ответила Билли.
– Пожалуйста, – подтвердил Сэм.
– То-есть я хочу сказать, – снова сказала Билли. – Ах, нет, то есть.
Наступила третья пауза.
– Я думаю, все-таки, прогуляться сперва по палубе, – проговорил Брим. – Вы ничего не будете иметь против?
Они ничего не имели против, и Брим Мортимер, стукнувшись раза два головою о натянутые тросы, испарился.
– Кто этот молодой человек? – гневно спросил Сэм.
– Он сын лучшего друга моего отца.
Сэм изумился. Девушка была настолько самобытна, что ему и в голову не приходило о том, что у ней может быть отец.
– Мы выросли с ним вместе, – продолжала Билли. – Отец очень ценит Брима. Я даже думаю, что он приказал мне выехать на этом пароходе только потому, что с ним же отправлялся Брим. Сейчас я в опале. Мне прислали строжайшую телеграмму и приказали немедленно выехать.
– О, Хэлло!
– А, Брим, – воскликнула Билли, видя, что он стоит на прежнем месте в своей обычной позе. – Я думала, вы пошли прогуляться по палубе.
– Так оно и было. Но едва я сделал несколько шагов, как ко мне подошел какой-то господин и стал упрашивать, чтобы я принял участие в завтрашнем концерте. Я ответил, что могу показать только несколько фокусов и акробатических упражнений, но он и этому обрадовался. Кроме того, он просил меня указать ему еще кого-нибудь, кто мог бы выступить на этом концерте. Вот я и пришел спросить вас, обратился он к Сэму, – не согласитесь ли вы?
– Нет, – ответил Сэм, – я не хочу.
– Устроитель завербовал какого-то человека, который прочтет лекцию о рыбах, живущих на большой глубине, и двух женщин, желающих петь один и тот же романс «Четки». Но он находит, что этого мало. Так вы окончательно не хотите?
– Окончательно.
– Ну, ладно. – Брим Мортимер несколько рассеянно посмотрел на них. – Какое чудесное утро, не правда ли?
– Да, – ответил Сэм.
– О, Брим! – воскликнула Билли.
– Ну,
