«Ну, как он тебе?» — спрашивает Райян, когда мы поднялись на борт. «Сейчас много не увидишь, — говорю я. — Утром скажу». — «Утром вы уже должны быть в море», — говорит Райян. «Когда придет этот бедный больной мальчик?» — спрашиваю я. «Теперь уже скоро, — говорит Райян. — Спускайся в каюту, зажги лампу да осмотрись. Выпьем бутылочку пива. На спички». — «Ладно», — говорю я и иду вниз. Там тоже было темно, но на судне я нутром чую, куда идти. И не так уж я спешил спуститься, успел и назад посмотреть. Я скумекал, что он недаром хотел сплавить меня вниз. И точно: я увидел, как он три или четыре раза махнул фонарем. «Ага, — сказал я себе, — кто–то за нами следит», но откуда — с моря или суши — я не знал. Тут Райян тоже спустился в каюту, и я огляделся вокруг. Он вытащил бутылку пива для себя и бутылку для меня. «Скоро луна взойдет, — говорит он, — и ветерок попутный». — «Сейчас прямо и снимемся?» — спрашиваю я. «Чем раньше, тем лучше», — говорит он. «Послушай, Райян, — говорю я, — у меня с собой даже бритвы нет». — «Ну, так отращивай бороду, Билл, — говорит он. — Приказ никуда не заходить, пока не дойдете до Новой Гвинеи. Если захотите сойти в Мерауке — сделайте одолжение». — «Чей порт? Голландский?» Он кивает. «Послушай, Райян, — говорю я, — я ведь не вчера родился. Я же не могу запретить себе думать, правда? Ну что толку скрывать от меня, в чем тут дело, почему бы не сказать мне прямо?» — «Билл, старина, — говорит он этаким дружеским тоном, — пей лучше свое пиво и не задавай вопросов. Я знаю, что не могу запретить тебе думать, но ты лучше верь тому, что я тебе говорю, не то, разрази меня гром, я своими руками вырву твои чертовы гляделки». — «Вот это прямой разговор», — говорю я смеясь. «За твое здоровье!» — говорит он. Он глотнул из своей бутылки, я — из своей. «Пива много?» — спрашиваю. «На тебя хватит. Ты не пьянчуга, это мне известно. Я бы иначе и не предложил тебе эту работенку». — «Верно, — говорю. — Я люблю пропустить глоточек, но меру знаю. Как насчет денег?» — «Они у меня, — говорит он. — Отдам перед отъездом». Так мы сидели и болтали о том о сем. Я спросил у
него, какая там команда и прочее, а он спросил, трудно ли мне будет отплыть ночью, и я сказал, что нет, я могу вести корабль с завязанными глазами. Вдруг я услышал какие–то
звуки. У меня острый слух, ничто мимо ушей не проходит «Лодка идет», — говорю я. «Давно пора, — говорит он. — Мне надо возвращаться к моей хозяйке и ребятишкам». — «Пойдем на палубу?» — говорю я. «Не обязательно», — говорит он. «Ладно», — говорю я. Так мы сидим и прислушиваемся. По звуку было похоже на шлюпку. Она подошла к паруснику и стукнулась о корму. Затем кто–то поднялся на палубу. Спустился по трапу. Одет он был с иголочки, синий саржевый костюм, белый воротничок, галстук и коричневые туфли. Не то что теперь. «Это Фред», — говорит Райян, взглянув на меня. «Фред Блейк», — говорит парень. «Это капитан Николс. Первоклассный моряк. И человек подходящий».
Мальчишка взглянул на меня, а я взглянул на него. Вот уж кого я бы не назвал болезненным. На мой взгляд, здоровый как бык. Нервный — да, часто вздрагивал. Я сказал бы, что он был напуган. «Да, не повезло тебе, что ты так расклеился, — говорю ему вежливо. — Ну, морской воздух тебя подбодрит, помяни мое слово. Нет ничего лучше моря, чтобы укрепить здоровье». Я еще не видел, чтобы кто–нибудь так покраснел! Как рак. Райян посмотрел на него, посмотрел на меня и засмеялся. Потом сказал, что рассчитается со мной и — привет! Деньги были у него в поясе. Он снял его и выложил на стол две сотни золотых соверенов. Я уже забыл, когда видел золото. Только в банках оно теперь и есть. Похоже, тот, кто хотел поскорее избавиться от мальчишки, важная персона. «Дай, что ли, пояс в придачу, Райян, — говорю я. — Нельзя же, чтобы такая куча денег валялась где попало». — «Ладно, — говорит он, — бери. Счастливо оставаться!» И не успел я и слова сказать, он вышел из каюты, перескочил через борт в лодку, и только мы его и видели.
— А что случилось потом?
— Я сунул деньги обратно в пояс и надел его на себя.
— Немалый груз, а?
— Когда мы пришли в Мерауке, мы купили два сундучка, и я так запрятал свой, что его никому не найти. Но коли дела
будут идти и дальше так, я смогу носить то, что останется от моих денежек, и не почувствую.
— Что вы хотите сказать?
— Ну, мы шли вдоль побережья к северу — понятное дело, не выходя за Большой Барьер, — погода была прекрасная, ветер попутный, вот я и говорю мальчишке: «Давай сыграем партию в крибидж». Надо же было как–то убить время, а я знал, что деньги у него есть. Почему бы малой толике не перейти ко мне? Я играю в крибидж с пеленок и думал, я его как липку обдеру. Видно, ему сам черт ворожит. Вы не поверите, я не выиграл ни разу с тех пор, как мы ушли из Сиднея. Проиграл уже фунтов семьдесят, не меньше. И не похоже, чтобы он умел играть. Просто ему дьявольски везет.
— Возможно, он играет лучше, чем вы думаете.
— Быть этого не может! Чего я не знаю про крибидж, того и знать не надо. Неужто иначе я сел бы с ним играть? Как бы не так! Нет, это удача, а удача переменчива. Должно же и мне пофартить, а уж тогда я свое возьму, и с лихвой. Конечно, досадно, но я не особо беспокоюсь.
— Он вам что–нибудь о себе рассказывал?
— Ни словечка. Но я и сам не дурак: прикинул, что к чему, и смекнул, что за этим всем кроется.
— О!
— Политика, вот что. Даю голову на отсечение. Иначе Райан не связался бы с этим делом! Правительство в Новом Южном Уэльсе сейчас висит на волоске. Коли разразится какой–нибудь скандал, придется им выйти в отставку. К тому же
