и предстала перед ней с таким насмешливым лицом, что даже фройляйн Роттенмайер не отважилась на неё накинуться, и от этого волнение распирало её изнутри ещё больше.
– Комнату прибывшей привести в порядок, Тинетта, – сказала дама со спокойствием, дающимся ей очень тяжело. – Там всё уже готово, только вытрите с мебели пыль.
– Придётся постараться, – усмехнулась Тинетта и вышла.
Тут Себастиан с грохотом распахнул двойные двери в учебную комнату, поскольку был рассержен замечанием фройляйн Роттенмайер, а выместить злобу дерзким ответом управляющей не посмел; затем с внешней невозмутимостью вошёл в учебную комнату, чтобы выкатить кресло-каталку в столовую. Когда он поправлял сбившуюся рукоять каталки, Хайди подошла и стала пристально вглядываться в него. Заметив это, Себастиан взорвался:
– Ну и что тут такого особенного? – рыкнул он на Хайди таким тоном, какого не допустил бы в присутствии фройляйн Роттенмайер, которая снова возникла на пороге и приблизилась как раз в тот момент, когда Хайди отвечала:
– Ты похож на Петера-козопаса.
Дама в ужасе стиснула руки.
– Да как же можно! – вполголоса простонала она. – Она «тыкает» слугам! Этому созданию не привили даже самых элементарных понятий!
Себастиан выкатил кресло в столовую и пересадил из него Клару за стол.
Фройляйн Роттенмайер села рядом с ней и кивнула Хайди, чтобы та заняла место напротив. Больше за стол никто не сел, и места оставалось много; трое сидящих располагались просторно, чтобы Себастиану удобно было подойти с блюдом к каждому.
Рядом с тарелкой Хайди лежала румяная белая булочка. Девочка поглядывала на неё с сокровенным умыслом. Сходство с Петером, которое Хайди обнаружила, должно быть, пробудило в ней полное доверие к Себастиану, поскольку она сидела тихо, как мышка, и не шевелилась, пока тот не подошёл к ней, поднеся блюдо с жареной рыбой. Тогда она указала на булочку и спросила:
– Можно это взять?
Себастиан кивнул, покосившись при этом на фройляйн Роттенмайер: ему интересно было увидеть её реакцию на этот вопрос. Хайди мгновенно цапнула булочку и сунула её в карман передника. Себастиан скорчил гримасу, едва сдерживая разбиравший его смех: он хорошо знал, что смеяться ему сейчас не дозволено. Себастиан застыл рядом с Хайди каменным истуканом, поскольку говорить ему тоже не разрешалось, но и уйти он не имел права, пока не обслужит всех.
Хайди некоторое время удивлённо смотрела на него, потом спросила:
– Мне тоже надо это есть?
Себастиан снова кивнул.
– Тогда дай мне, – сказала она, спокойно глядя на его блюдо.
Гримаса Себастиана уже вызывала тревогу, а блюдо в его руках стало опасно дрожать.
– Можете поставить блюдо на стол, заберёте потом, – со строгим лицом распорядилась фройляйн Роттенмайер. Себастиан тут же исчез. – А тебе, Адельхайд, я, как видно, должна разъяснить основные понятия, – продолжила фройляйн Роттенмайер с глубоким вздохом. – Прежде всего я хочу показать тебе, как вести себя за столом. – И тут дама обстоятельно и доходчиво проделала всё, что должна была делать Хайди. – Затем уясни, что за столом ты не должна заговаривать с Себастианом, а вне столовой только в том случае, если тебе поручили что-то у него спросить. Но при этом ты обращаешься к нему не иначе как «вы», поняла? Чтобы я больше не слышала другого обращения к нему. Тинетту ты тоже называешь на «вы» или «барышня Тинетта». Меня называй так, как называют все. Как называть Клару, пусть она определяет сама.
– Разумеется, Клара, – сказала та.
Тут последовало ещё множество предписаний, касающихся поведения: как вставать и как ложиться в постель, как входить и выходить, как поддерживать порядок, как закрывать двери, и от всего этого у Хайди уже стали слипаться глаза, потому что в этот день она была на ногах с пяти часов утра и проделала дальнее путешествие. Она откинулась на спинку кресла и заснула.
Добравшись через некоторое время до конца своих наставлений, фройляйн Роттенмайер завершила урок:
– Подумай об этом, Адельхайд! Ты всё поняла?
– Хайди уже давно спит, – объявила Клара, развеселившись, потому что давно уже вечерняя трапеза не протекала для неё так забавно.
– Да это неслыханно! Натерпимся мы ещё с этим ребёнком! – с досадой воскликнула фройляйн Роттенмайер и так яростно зазвонила в колокольчик, что Тинетта и Себастиан вбежали в столовую одновременно. Но, несмотря на весь этот шум, Хайди не проснулась, и потребовались немалые усилия, чтобы разбудить её и увести в постель.
Беспокойный день фройляйн Роттенмайер
Когда Хайди открыла глаза в своё первое франкфуртское утро, она не могла понять, где находится. Хайди тёрла глаза, потом снова озиралась, но видела всё то же самое. Она сидела на высокой белой кровати и осматривала перед собой просторное помещение; на окне висели длинные-длинные белые шторы; рядом располагались два цветастых кресла, у стены стояла софа с такой же цветастой обивкой, а перед ней стол, в углу был умывальный столик с принадлежностями, каких Хайди ещё никогда не видела.
И тут Хайди наконец сообразила, что она во Франкфурте, и ей вспомнился весь вчерашний день с наставлениями госпожи, которые она успела услышать, прежде чем заснула. Хайди спрыгнула с кровати и привела себя в порядок. Потом подошла к одному окну, затем к другому: ей необходимо было видеть небо и землю, чтобы не чувствовать себя за огромными шторами как в клетке. Отодвинуть штору она не смогла и тогда пробралась за неё, чтобы подступиться к окну. Но оно оказалось так высоко, что Хайди едва дотянулась до подоконника, чтобы выглянуть наружу. Она бегала от одного окна к другому, но перед глазами было одно и то же – стены и окна, и снова стены, и снова окна. Хайди совсем загрустила. Было ещё раннее утро, Хайди привыкла на альме рано вставать и сразу выбегать за дверь: посмотреть, ясное ли сегодня небо, высоко ли поднялось солнце, шумят ли ёлки и раскрылись ли цветы. Как птичка, впервые очутившись в сверкающей клетке, мечется туда-сюда в надежде вырваться на волю, так Хайди бегала от окна к окну, пытаясь их открыть. В конце концов, должна же она увидеть, кроме стен и окон, солнце, небо, землю, зелёную травку, тающий на склонах снег! Но окна были накрепко закрыты, как она ни тянула и ни дёргала их, как ни пыталась подобраться под раму пальцем, чтобы отжать её. Убедившись, что все усилия тщетны, Хайди обдумывала, как бы выйти из дома и обойти его кругом: может, с другой стороны она набредёт на растительность, поскольку ко входной двери вчера она подходила по каменной мостовой. Тут раздался стук в дверь, и в комнату тотчас заглянула Тинетта:
– Завтрак готов!
Хайди не усмотрела в этих словах приглашения: на насмешливом лице Тинетты было написано скорее предостережение, чтоб близко к ней не подходили, и Хайди решила подчиниться ему. Она достала из-под стола низенькую скамеечку, поставила её в углу и уселась на неё.
Через некоторое время в комнату нагрянула фройляйн Роттенмайер, которая опять пребывала в волнении, и закричала:
– В чём дело, Адельхайд? Ты что, не знаешь, что такое завтрак? Иди сюда!
Вот теперь Хайди было понятно, и она тотчас последовала за ней. Клара уже сидела на своём месте в столовой. Она дружелюбно приветствовала Хайди и заметно оживилась, предвкушая, что же забавного произойдёт сегодня.
Завтрак проходил ровно и гладко. Хайди жевала
