и мисс Миликен опять зажмурилась:
Жизнь – не в будущем блестящем!
Жизнь – не прошлого во тьме!
Действуй, действуй в настоящем,
С богом в сердце и уме!
Очень вам благодарна! Всего, всего хорошего!
§ 2
Когда Сэм в четверть восьмого явился на Бретон Стритт, дворецкий сообщил ему, что отец одевается и спустится вниз через несколько минут. Старый слуга, живший с давних пор у Марлоу, знал Сэма еще маленьким мальчиком и радостно приветствовал его теперь.
– Очень рад видеть вас снова, сэр, в добром здоровье и как всегда веселым.
Сэм прошел в гостиную с чувством, которое приходится испытывать каждому из нас, когда мы убеждается, что всякая борьба бесполезна. Черт побери, весь круг его знакомых был, по-видимому, твердо уверен, что у него нет и не может быть никаких забот. Он сел в глубокое кресло и закурил папиросу.
Дворецкий снова появился, неся на подносе коктейль. Сэм выпил, и не успела дверь закрыться за старым слугой, как в настроении молодого человека произошла разительная перемена. Все говорят, что он счастлив и весел. Он выпустил колечко дыма. Что же, пусть будет так! Почему бы ему в самом деле не казаться веселым и счастливым? О чем ему печалиться? Он молод и силен, так сказать, в самом расцвете жизни и собирается приступить к интересной работе. Стоит ли отравлять себе жизнь из-за какого-то сентиментального эпизода, имевшего не совсем благоприятный исход? Ведь, все равно, он никогда больше не встретит эту девушку. В этом он был уверен. Она пойдет своей дорогой, а он своей. Самюэль Марлоу встал с кресла совсем другим человеком, приветствуя своего отца, который в этот момент входил в комнату, поправляя белоснежный галстук.
Сэм с некоторым смущением воззрился на торжественное облачение отца.
– В чем дело, отец? Разве у вас гости? Я думал, мы будем обедать одни.
– Пустяки. Я пригласил несколько человек. В общем, нас будет шестеро. Ты, я, мой друг, его дочь, друг друга моего друга и сын друга моего друга.
– Но это выходит больше, чем шесть?
– Нет, ровно шесть.
– А по-моему больше.
– Шесть, – твердо повторил сэр Мэлэби. Он поднял руку и растопырил пальцы. – Считай сам, – он загнул первый палец. Беннетт!
– Кто!? – вскричал Сэм.
– Беннетт. Руфус Беннетт! Это американец, приехавший сюда на лето. Разве я не говорил тебе о нем? Прекрасный малый. Вечно воображает, что он на краю могилы и притом обладает прекраснейшим аппетитом. Я много лет веду все его дела в Лондоне. Затем, – сэр Мэлэби загнул второй палец, – его дочь Вильгельмина, только-что прибывшая в Англию. – На лице сэра Мэлэби отразился нескрываемый восторг. – Сэм, мой мальчик, я не скажу тебе ни слова о мисс Вильгельмине Беннетт, ибо, по-моему, не может быть ничего глупее, как расхваливать кого бы то ни было наперед. Ho думаю, что ты обратишь на нее внимание, Я видел ее только раз и то лишь несколько минут, но могу с уверенностью сказать, что если есть на свете девушка, которая способна заставить тебя забыть ту дуру, за которой ты ухаживал на пароходе, так это именно Вильгельмина Беннетт. Далее, будет друг Беннетта Генри Мортимер, тоже американец, видный юрист, и его сын Брим. Ни того ни другого я не знаю. Они должны прийти с минуты на минуту. – Он посмотрел на часы. – Вот, кажется, хлопнула входная дверь. Да, вот они поднимаются.
§ 1
В первый момент Сэм растерялся. Затем негодование его стало расти, расти, и под конец речи мистера Марлоу перешло в холодное бешенство. Всякий уважающий себя молодой человек негодует при мысли, что он не более, как игрушка в руках судьбы. Он рвет и мечет, когда вышеупомянутая особа пробует вмешиваться в его жизнь. Судьба, соображал Сэм, придумала этот дешевенький сентиментальный кинематографический фильм в пяти частях и, не считая нужным сговориться с ним, заставила его играть в этой пошлятине одну из главных ролей. Судьба рисовалась ему в виде сухопарой женщины с кислым лицом, пенсне, слегка посапывающей во время работы. Он представлял себе, с каким противным самодовольством она перечитывает сценарий, считая его настоящим шедевром.
Но Сэм Марлоу был исполнен гнева и презрения. Эта девушка поступила с ним неблагородно, она опозорила его, и он не желал больше иметь с ней ничего общего. Если бы это было в его власти, он никогда не встретился бы с нею. Но в дело вмешалась судьба. Она снова столкнула их и теперь с благодушной улыбочкой ждет, чтобы он смирился. Хорошо же, он покажет ей. Через несколько секунд они встретятся. Он будет держать себя вежливо, но страшно холодно. Он заморозит девушку до мозга костей и проделает в ленте дыру в шесть футов.
Дверь отворилась, и комната наполнилась Беннеттами и Мортимерами.
§ 2
Во главе процессии выступала Билли, и Марлоу не мог не признать, что сегодня она особенно хороша. За нею шел краснолицый господин, чьи пуговицы, казалось, трещали и стонали под тяжестью своих обязанностей. За ним вдогонку семенил невысокий, худенький, бледный, почти совершенно лысый человечек в очках, нос у него был вздернут кверху и ноздри раздуты, как будто его беспокоил какой-то легкий неприятный запах. Четвертым в этой компании был наш старый знакомый Брим.
Раздался неясный гул взаимных приветствий и представлений. Но тут вдруг Брим, узрев Сэма, вспорхнул по направлению к нему и захлопал крыльями.
– Хэлло, – воскликнул он.
– Как поживаете, Мортимер? – холодно ответствовал Сэм.
– Как, вы знакомы с моим сыном? – воскликнул сэр Мэлэби.
– Вместе ехали на пароходе, – ответил Брим.
– Великолепно. Значит, старые друзья. Мисс Беннетт, – повернулся старик Марлоу к Билли, которая широко раскрытыми глазами глядела на своего бывшего жениха, – позвольте представить вам моего сына Сэма. Сэм, – мисс Беннетт.
– Мне очень приятно, – проговорил Сэм.
– Беннетт, вы никогда не встречались с моим сыном?
– Как поживаете? – произнес мистер Беннетт таким энергичным тоном, что Сэм машинально ответил на вопрос, который в обычных случаях оставляют без ответа.
– Очень хорошо, благодарю вас.
Мистер Беннетт печально покачал головой.
– Вы счастливый человек, если можете так говорить. Только немногие из нас имеют право похвастаться своим здоровьем. Я, например, могу с уверенностью сказать про себя, что за последние пятнадцать лет не знаю, что значит быть здоровым хотя бы один день. Марлоу, – продолжал он, тяжело поворачиваясь к сэру Мэлэби, точно пароход, делающий поворот на реке. Даю вам слово, что в двадцать пять минут пятого я чуть было
