не позвонил вам по телефону, чтобы отменить свой визит. Но когда я измерил себе температуру без двадцати минут шесть…
В этот момент в дверях появился слуга, возвестивший, что обед подан.
Обеденный стол сэра Мэлэби Марлоу, как и большая часть мебели в его доме, перешел к нему от покойного отца. Он был сделан в то время, когда люди любили громоздкие и основательные вещи, вот почему теперь он оказался немного велик для небольшой компании. Белое море полотна отделяло каждого гостя от его визави и создавало вынужденную близость между лицами, которые сидели рядом. Вследствие этого Билли Беннетт и Сэм Марлоу оказались, если не в полном одиночестве, то, во всяком случае, настолько изолированными от остальных присутствующих, что молчать им было невозможно. К западу мистер Мортимер завел разговор с сэром Мэлэби о последних нашумевших процессах. К востоку от них мистер Беннетт описывал Бриму наиболее поразительные симптомы своей болезни. В виду этого Билли почувствовала себя вынужденной сделать хотя бы попытку завязать разговор.
– Я совсем не ожидала встретить вас здесь.
Сэм, спокойно и независимо крошивший ломтик хлеба, взглянул на нее, глаза их встретились. Лицо Билли выражало самые дружественные чувства. Своих собственных глаз он видеть не мог, но думал и надеялся, что они глядят холодно и грозно, словно поверхность какого-нибудь бездонного горного озера.
– Виноват?
– Я говорю, как странно, что мы встретились здесь. Я никак не воображала, что сэр
Мэлэби приходится вам отцом.
– Мне это обстоятельство известно уже давно – ответил Сэм, после чего наступила пауза. Она была вызвана горничной, которая просунулась между ними, чтобы убрать его тарелку. Сэм отхлебнул немного хереса и почувствовал мрачное удовлетворение. Он считал, что с первого же слова дал их беседе правильный тон. Холодный и вежливый. Уголком глаза он видел, что Билли закусила губу. Он снова повернулся к ней. Теперь, после того, как он ясно дал ей понять, что они совершенно чужие, случайно встретившиеся на званом обеде люди, снова можно было продолжить беседу.
– Как вам нравится Англия, мисс Беннетт?
Взор Билли погас.
– Ничего себе, – ответила она.
– Значит, не нравится?
– Как вам сказать! Ворчать собственно бесполезно. Приходится примириться с тем, что Англия – совершенно дикая страна и радоваться, если тебя не съели туземцы.
– Почему вы называете Англию дикой страной?
– А как назовете вы такую страну, где нельзя получить льда, где нет центрального отопления или хотя бы приличных ванн. Мой отец и мистер Мортимер только-что сняли дом на побережье, и в этом доме имеется всего одна плохонькая ванная.
– Так это единственная причина, в силу которой вы осуждаете Англию?
– О, нет, есть еще и другие.
– Например?
– Да сами англичане. В особенности молодые англичане. Английские молодые люди просто ужасные. Все они бездельники, грубияны, хвастуны и вообще просто смешны.
Марлоу при этих словах невольно откинулся назад и чуть не выбил графин из рук лакея, нагнувшегося, чтобы наполнить его бокал.
– Много ли вы видели молодых англичан?
Билли твердо и мужественно встретилась с ним глазами.
– По правде сказать, немного. Вернее, даже очень мало. В сущности только…
– Только?
– Словом, очень мало, – ответила Билли. – Пожалуй, – продолжала она задумчиво, – пожалуй, я не права. Нельзя осуждать целый класс только потому… Я думаю вообще, что есть англичане, которые не показались бы мне ни грубыми ни смешными.
– А мне кажется, что среди американских девушек тоже есть такие, которые обладают сердцем.
– О, таких очень много!
– Охотно. поверю, когда встречу хоть одну.
Сэм замолчал. Холодная вежливость – сама по себе очень хороша, но эта беседа начинала походить на самую вульгарную пикировку. Духи всех погибших Марлоу, известные своим рыцарским отношением к женскому полу, казалось, столпились около его стула, неодобрительно поглядывая на Сэма. Он решил переменить тему разговора.
– Вы долго предполагаете пробыть в Лондоне, мисс Беннетт?
– Нет, не долго. Я уже говорила вам, что отец и мистер Мортимер сняли дом в провинции.
– Вам там будет весело.
– Да, я уверена. Брим, сын мистера Мортимера, тоже будет с нами.
– Это почему? – вырвалось невольно y Сэма. – Он, разумеется не груб, и не смешон, не правда ли? – вполголоса спросил он.
– О, конечно, нет. У него прекрасные манеры и врожденное благородство, – проговорила мисс Беннетт, бросая нежный взгляд на наследника Мортимеров, который, находя медицинские разговоры Беннетта несколько утомительными, откровенно зевал и с рассеянным видом раскачивал на вилке свой бокал.
– Кроме того, – добавила Билли мечтательно, – мы с ним помолвлены…
§ 3
Конечно, Саму не было до этого никакого дела. Мы, пользующиеся привилегией заглядывать в его стальную душу, отлично знаем это. Новость эта ничуть его не огорчила, так только – удивила немножко. Но в этот момент он как раз подносил рюмку ко рту и, под влиянием внутреннего волнения, сдавил ножку рюмки чуточку сильнее, чем это требовалось. Рюмка сломалась, и содержимое ее вылилось на скатерть. Вот и все.
– Что с тобою, Сэм? – воскликнул в испуге Мэлэби. Нужно заметить, что хрусталь в доме был очень старинный и ценный.
Сэм сравнялся по цвету лица с пятном на скатерти.
– Извини, пожалуйста, отец. Сам не знаю, как это случилось.
– Должно быть, вас что-то поразило, – невинно заметила Билли.
Старый слуга прикрыл запачканную скатерть чистой салфеткой, а сэр Мэлэби, только что собиравшийся придать забвению инцидент, внезапно обратил внимание на маневры Брима.
Этому молодому человеку, на которого маленькое приключение с Сэмом не произвело никакого впечатления, как раз удалось в этот момент установить равновесие рюмки на вилке, и теперь он осторожно подкладывал под вилку кусок булки, создавая таким образом красивый сюжет для Nature morte.
– Если вам мешает рюмка… – начал сэр Мэлэби, как только ему удалось достаточно подобрать отвисшую челюсть, чтобы снова овладеть даром слова.
В самом деле, похоже было на то, что от его сервиза к концу этого обеда останется одно воспоминание.
– О, сэр Мэлэби, – вмешалась в разговор Билли, бросая влюбленный взгляд на жонглера, – за Брима не бойтесь, он не такой неуклюжий. Он просто удивительно проделывает такие вещи, просто удивительно. Я вечно пристаю к Бриму, чтобы он показал некоторые свои фокусы при публике, но он так скромен, что ни за что не соглашается.
– Приятная противоположность обыкновенному салонному кавалеру, заметил сэр Мэлэби.
– Совершенно верно, – с ударением ответила Билли. – Я терпеть не могу, когда человек пытается быть интересным, не имея на это никаких данных. Я тебе не рассказывала, папа, об инциденте, который разыгрался во время концерта на пароходе? Это было нечто совершенно невероятное. Все только и говорили потом об этом. – Она
