сквозь который будет просвечивать черное цевье крючка. Проводить острие крючка внутри тела личинки нужно до тех пор, пока головка насадки не окажется на уровне закрепленного на цевье крючка волоса, которым головка червя прикрепляется к цевью. В этом случае насадка не сползет ни сама, ни под действием течения, ни от резкой подсечки, сбивающей ее. Теперь о личинке ручейника, которая является очень уловистой насадкой, используемой повсюду потому, что эта личинка держится на крючке намного надежнее, чем другие, ручейников можно насаживать на крючок по два и три вместе, а иногда, для большего эффекта, насаживать вместе с червем и даже с искусственной мушкой, пряча в личинку острие крючка. Но ловят на нее в любое время года только со дна и с тонкой снастью; ручейник, несомненно, наиболее уловистая насадка и для форели, и для хариуса. Кроме тех насадок, которые я уже назвал, есть еще несколько других, на которые тоже отлично клюет со дна, и несколько специфичных, пригодных для ловли только в определенных странах и реках, о чем каждый рыболов может узнать из своих собственных наблюдений. Существуют и некоторые другие приманки, которые, помоему, не стоят вашего внимания, потому что я не хотел бы портить ваш вкус, так как, наблюдая за вами, я заключил, что вы очень благородный джентльмен и прекрасный рыболов. На этом я закончу рассказ о втором виде ловли форели со дна.
Виатор. Но, сэр, прошу вас позволить мне задать вам один вопрос. Это разве не искусство – используя червей, особыми методами делать их более привлекательными для рыбы и таким образом заставлять ее клевать?
Пискатор. Я об этом ничего не знаю, а если и знал какие-то такие секреты, я ими никогда не пользовался и потому не могу учить вас. Хотя и не запрещаю вам пользоваться ими. В молодости я пробовал жир скопы, масло плюща, камфару, сок крапивы и несколько других средств, о которых мне рассказали старые рыболовы. Но я никогда не видел особых преимуществ при ловле с использованием этих средств и, следовательно, не мог поверить в их пользу. Хотя я должен сказать вам, что видел некоторых людей, которые, насаживая точно таких же червей, как и я, на моих глазах ловили в пять, а то и в десять раз больше рыбы, чем я. Сэр, так как у нас еще есть время, я хотел бы избавить вас от скучных лекций и перейти, если вы согласны, к ловле форели и хариуса вполводы, после чего больше не буду вас беспокоить.
Виатор. Это не беспокойство, сэр, а великое удовольствие для меня, я внимательно слушаю вас.
Глава двенадцатая
О ловле форели и хариуса вполводы
Пискатор. Ловля форели и хариуса вполводы бывает двух видов – форель ловят на малька, а хариуса – на червя, личинки насекомых или ручейника. Первый способ: малька размером в полфута или фут проводят под поверхностью воды. Всех, кто интересуется этим видом ловли, я адресую к наставлениям мистера Уолтона, который, бесспорно, ловит форель на малька лучше всех в Англии, но, если честно, я не одобряю то, что он держит эту насадку в соли, где она уже не может быть живой, хотя знаю, что он ловит очень много форели именно на соленую рыбку, возможно, больше, чем на любую другую насадку (я видел, как он отказывался от живого малька ради соленого), но гораздо меньше, чем на его искусственных рыбок. И хотя мы тоже обманываем форель искусственными мушками, но обманывать ее еще и искусственной рыбкой, это, по-моему, уже слишком. К этому я могу только добавить на основании собственного опыта, что бычок с удаленными жабрами-плавниками (особенно в определенное время года) бывает для форели лучшей насадкой, чем гольян, а живая плотвичка намного лучше, чем бычок, в доказательство чего скажу вам, что намного чаще в глотке пойманной форели я находил бычка или плотвицу, нежели гольяна. Мне вспоминается день, когда большую часть времени я ловил на гольяна. На эту рыбалку я возлагал большие надежды; состояние реки было очень подходящим для донной ловли, потому что ни одна рыба не поднималась к поверхности. Форель, наконец, клюнула, но не на гольяна, а на червя, и в одной небольшой заводи я поймал четырнадцать форелей, и у всех этих форелей в желудке была хотя бы одна плотвица, а у большинства по три, четыре, пять и даже шесть, из чего я заключил, что если бы я в тот день ловил на плотвицу, то у меня был бы замечательный клев. Но, в конце концов, лучше все же ловить на малька, чем учить этому, а потому я только добавлю, что хариус, несомненно, поднимется к поверхности и иногда клюнет на малька, хотя в это мало поверит тот, кто знает размер его пасти, очень не подходящей для такой большой приманки. Однако многие рыболовы утверждают, что хариус иногда хватает малька, и я сам знаю, что это правда, так как, хотя я сам никогда не ловил хариуса таким способом, мой слуга однажды в нескольких шагах от меня поймал хариуса на малька, так что я убедился в этом, но что было самым странным в этом случае, так это то, что пойманный хариус был не больше одиннадцати дюймов в длину. Здесь я должен просить позволения у вашего и моего учителя сказать ему о моем несогласии с его способом заброса и оживления мертвой рыбки при ловле крупной форели. И хотя мне нравится, как он ловит ее, но то, что он говорит, сильно отличается от того, что он делает. Поймав за всю мою жизнь несколько тысяч форелей, я ни разу не видел, чтобы кончик моего удилища сломался (хотя верхняя часть моего шнура все-таки прочно прикреплена вощеной шелковой намоткой к вершинке во избежание таких случаев), ни моя рука никогда не была слаба и не скользила в таких случаях, ни рыба, большая или маленькая, у меня почти никогда не срывалась, а мой крючок оставался цел. Я всегда удивлялся, как форель может так быстро освободиться от такого огромного и такого зацепистого крючка, с которым мы обычно ловим на малька. Когда это случалось и я видел, как узел в верхней части шнура скользит из-за внезапного сильного рывка, я немедленно отпускал весь запас шнура, но, несмотря на это, рыба все равно мгновенно освобождалась и исчезала. Для оправдания того, что пишет Уолтон, скажу: я слышал о форели, вытащившей весь шнур
