народа!
Размышляя о безпощадномъ эгоизмѣ всѣхъ людей вообще, о національныхъ соперничествахъ, докторъ не могъ воздержаться не отъ того, чтобъ не пожать плечами (этого онъ никогда не дѣлалъ), а отъ того, чтобъ не поскорбѣть о человѣческихъ слабостяхъ.
Часто онъ бесѣдовалъ объ этомъ съ Джонсононъ. Старый морякъ и докторъ сходились во мнѣніяхъ въ этомъ отношеніи и спрашивали другъ у друга, какого образа дѣйствій слѣдовало придерживаться, путемъ какихъ уступовъ можно было достигнуть своей цѣли; оба предвидѣли въ будущемъ не мало непріятныхъ усложненій.
Между тѣмъ погода продолжала держаться дурная, такъ что не было возможности даже на одинъ часъ оставить фортъ Провидѣнія. Денъ и ночь приходилось сидѣть въ ледяномъ домѣ. Скучали всѣ, за исключеніемъ доктора, который всегда чѣмъ-нибудь занимался.
– Неужели нѣтъ возможности доставить себѣ здѣсь хоть бы малѣйшее развлеченіе? – сказалъ однажды вечеромъ Альтамонтъ. – Такая жизнь – не жизнь, а спячка пресмыкающихся, на цѣлую зиму забившихся въ свои норы.
– Это такъ,– отвѣтилъ докторъ. – Къ несчастію, насъ слишкомъ мало для того, чтобы можно было придумать для себя какого бы то ни было рода развлеченія.
– Слѣдовательно,– продолжалъ Альтамонтъ,– по вашему мнѣнію, намъ легче было бы бороться со скукою бездѣйствія, если бы насъ было больше?
– Безъ сомнѣнія. Зимуя въ полномъ комплектѣ въ полярныхъ странахъ, экипажи кораблей находили возможность не скучать.
– Очень бы мнѣ хотѣлось знать,– сказалъ Альтамонтъ,– какимъ образомъ добились они этого. Надо обладать очень изобрѣтательнымъ умомъ, чтобы въ такомъ положеніи найти хоть капельку удовольствія. Не думаю, чтобъ они предлагали другъ другу разгадывать шарады!
– Надобности въ этомъ не оказывалось. Но они ввели въ гиперборейскія страны два дѣйствительнѣйшихъ средства развлеченія: слово и театръ.
– Какъ? Они издавали газеты? – спросилъ Альтамонтъ.
– И давали театральныя представленія? – воскликнулъ Бэлль.
– Разумѣется, и находили въ этомъ истинное удовольствіе. Во время зимовки на островѣ Мельвиля, Парри предложилъ своему экипажу эти два рода развлеченія, и его предложеніе имѣло громадный успѣхъ.
– Очень бы мнѣ хотѣлось побывать тамъ,– сказалъ Джонсонъ. – Вѣроятно, это было очень любопытно.
– Любопытно и занимательно, Джонсонъ. Лейтенантъ Бичи сдѣлался директоромъ театра, а капитанъ Себайнъ – главнымъ редакторомъ Зимней Хроники или Газеты Сѣверной Георгіи.
– Хорошія названія,– замѣтилъ Альтамонтъ.
– Газета выходила по понедѣльникамъ, отъ 1-го ноября 1819 до 20-го марта 1820 года. Въ ней приводились всѣ выдающіеся эпизоды зимовки, охоты, различныя извѣстія, приключенія, говорилось о метеорологіи и температурѣ; газета заключала въ себѣ болѣе или менѣе занимательную хронику. Конечно, не слѣдовало искать въ ней остроумія Стерна или прекрасныхъ статей Daily Telegraph; но дѣлалось возможное и, главное, экипажъ развлекался. Читатели были невзыскательны, нетребовательны и, полагаю, никогда еще журналистъ не находилъ выполненіе своихъ обязанностей болѣе пріятнымъ.
– Право,– сказалъ Альтамонтъ,– очень было бы любопытно прочесть выдержки изъ этой газеты, статьи которой, по всѣму вѣроятію, отъ перваго до послѣдняго слова были холодны какъ ледъ.
– Ну, нѣтъ, отвѣтилъ докторъ. – Во всякомъ случаѣ, то, что показалось-бы нѣсколько наивнымъ Философскому Обществу Ливерпуля или Лондонскому Институту Изящной Словесности, вполнѣ удовлетворяло невзыскательный и погребенный подъ снѣгомъ экипажъ. Не хотите-ли сами убѣдиться въ этомъ?
– Какъ? Неужели, въ случаѣ надобности, память позволила-бы вамъ…
– Нѣтъ, но на бортѣ Porpoise'а я нашелъ путешествія Парри, и мнѣ остается лишь прочитать вамъ собственный разсказъ знаменитаго мореплавателя.
– Сдѣлайте милость: вскричали товарищи доктора.
– Ничего не можетъ быть легче.
Клоубонни взялъ требуемую книгу въ шкафѣ, стоявшемъ въ залѣ, и безъ труда нашелъ мѣсто, о которомъ шла рѣчь.
– Вотъ, сказалъ онъ,– нѣсколько выдержекъ изъ Газеты Сѣверной Георгіи. Это письмо къ главному редактору:
«Мы съ истиннымъ удовольствіемъ отнеслись къ вашему намѣренію основать газету. Мы увѣрены, что подъ вашею редакціею газета доставитъ намъ не мало развлеченія и во многихъ отношеніяхъ облегчитъ бремя тѣхъ ста дней мрака, на которые мы обречены.
«Интересъ, внушаемый газетой лично мнѣ, заставилъ меня обратить вниманіе на впечатлѣніе, произведенное вашимъ объявленіемъ на наше общество. Прибѣгая къ выраженію, освященному лондонскою прессою, могу васъ увѣрить, что дѣло это произвело въ публикѣ глубокую сенсацію.
«Послѣ вашего объявленія, на другой-же день, на бортѣ корабля послѣдовалъ необычный и никогда небывалый спросъ на чернила. Зеленое сукно нашихъ столовъ въ одинъ мигъ покрылось массою обрѣзковъ перьевъ, въ великому прискорбію одного изъ нашихъ служителей, который, желая убрать ихъ, загналъ себѣ подъ ноготь одинъ изъ этихъ обрѣзковъ.
«Наконецъ, изъ вполнѣ достовѣрнаго источника мнѣ извѣстно, что сержантъ Мартинъ наточилъ никакъ не менѣе девяти перочинныхъ ножиковъ.
«Всѣ столы наши трещатъ подъ необычною тяжестью письменныхъ пюпитровъ, уже два мѣсяца не видѣвшихъ свѣта божьяго. Говорятъ даже, будто хляби трюма многократно разверзались и извергали изъ нѣдръ своихъ не малое количество дестей бумаги, никакъ не ожидавшей, что ей такъ скоро придется выйти изъ отраднаго покоя.
Долгомъ считаю заявить вамъ, что я заподозрилъ кое-кого въ поползновеніи; опустить въ вашъ редакціонный ящикъ статьи, которыя никакъ не могутъ соотвѣтствовать вашимъ цѣлямъ, какъ по недостатку характеристическихъ особенностей и полному отсутствію оригинальности, такъ и потому еще, что ихъ нельзя считать вполнѣ неизданными. Смѣло утверждаю, что не дальше какъ вчера видѣли одного писателя, который, наклонившись надъ пюпитромъ, въ одной рукѣ держалъ томъ Зрителя, а въ другой чернилицу съ чернилами, разогрѣвая послѣднія на лампѣ. Нечего и говорить, что вы должны остерегаться подобнаго рода злокозненныхъ ухищреній. На столбцахъ Зимней Хроники не должны появляться статьи, читанныя нашими предками за завтракомъ, сто лѣтъ тому назадъ».
– Прекрасно, сказалъ Альтамонтъ, когда докторъ окончилъ чтеніе. – Дѣйствительно, это очень забавно; заключая по всему, авторъ письма былъ разбитной малый.
– Именно – разбитной, отвѣтилъ докторъ.– A вотъ не лишенное юмора объявленіе:
«Требуется среднихъ лѣтъ особа хорошаго поведенія, для туалета актрисъ «Королевскаго Театра Сѣверной Георгіи», за приличное вознагражденіе; чай и пиво – по требованію. Адресоваться въ театральный комитетъ. NB. Предпочтеніе дается вдовѣ».
– Однакожъ, наши соотечественники были ребята того… веселые… сказалъ Джонсонъ.
– И вдова нашлась? спросилъ Бэлль.
– Кажется, что нашлась, отвѣтилъ докторъ, – потому что вотъ отвѣтъ театральному комитету:
«Господа, я – вдова; мнѣ двадцать шесть лѣтъ отъ роду и я могу представить несомнѣнныя удостовѣренія на счетъ моего поведенія и моихъ способностей. Но, прежде чѣмъ принять на себя заботы относительно туалета актрисъ вашего театра, я хотѣла-бы знать, намѣрены-ли онѣ носить штаны и дадутъ-ли мнѣ въ помощь нѣсколько дюжихъ матросовъ, чтобы затягивать и зашнуровывать корсеты этихъ дамъ. Затѣмъ, вы можете разсчитывать на готовую къ услугамъ.
А. Б.»
«PS. Не найдете-ли возможнымъ замѣнить пиво водкою?»
– Браво! вскричалъ Альтамонтъ. – Я какъ-бы вижу этихъ горничныхъ, которыя при помощи ворота зашнуровываютъ актрисъ. Веселый народъ были эти сотоварищи капитана Парри.
– Какъ и всѣ, достигшіе своей цѣли, отвѣтилъ Гаттерасъ.
