class="p1">Сдѣлавъ это замѣчаніе, капитанъ снова погрузился въ свое обычное молчаніе. Докторъ, не желавшій распространяться на счетъ этого предмета, продолжалъ чтеніе.
– A вотъ картина арктическихъ невзгодъ, сказалъ онъ. – Ее можно-бы разнообразить до безконечности, но здѣсь встрѣчаются довольно мѣткія замѣчанія. Судите сами:
«Выйдти утромъ, чтобъ подышать свѣжимъ воздухомъ и, спустившись съ корабля,– очутиться въ проруби.
«Отправиться на охоту, подойти къ великолѣпному оленю, прицѣлиться, спустить курокъ и испытать ужаснѣйшую непріятность, происшедшую вслѣдствіе отсырѣвшаго на полкѣ пороха.
«Отправиться въ путь съ кускомъ мягкаго хлѣба въ карманѣ, почувствовать аппетитъ и убѣдиться, что хлѣбъ на столько затвердѣлъ отъ мороза, что можетъ искрошить вамъ зубы, но послѣдніе ни въ какомъ случаѣ не въ состояніи будутъ искрошить хлѣбъ.
«Поспѣшно выйдти изъ-за стола при извѣстіи, что въ виду корабля проходитъ волкъ, и по возвращеніи убѣдиться, что обѣдъ вашъ съѣденъ другими.
«Возвращаться съ прогулки, предаваясь глубокимъ и полезнымъ размышленіямъ, и вдругъ очутиться въ объятіяхъ медвѣдя».
– Какъ видите, друзья мои, сказалъ докторъ,– мы и сами не затруднились-бы измыслить и другаго рода невзгоды полярной жизни; но разъ испытавъ подобныя бѣдствія, разсказывать о нихъ становится уже удовольствіемъ.
– Какъ-бы то ни было, сказалъ Альтамонтъ,– а «Зимняя Хроника» – газета преинтересная, и очень жаль, что мы не можемъ подписаться на нее.
– A если-бы мы попробовали издавать собственную газету? спросилъ Джонсонъ.
– Въ пятеромъ-то? воскликнулъ докторъ. – Насъ всѣхъ едва-ли хватитъ для занятія должностей однихъ редакторовъ, вслѣдствіе чего число читателей оказалось-бы положительно недостаточнымъ.
– Равно, какъ и число зрителей, если-бы намъ вздумалось давать драматическія представленія, замѣтилъ Альтамонтъ.
– Кстати, докторъ, сказалъ Джонсонъ,– разскажите намъ что-нибудь о театрѣ капитана Парри. Исполнялись-ли на его сценѣ новѣйшія пьесы?
– Разумѣется. Сначала были пущены въ ходъ два тома собранія драматическихъ сочиненій, находившихся на кораблѣ, и представленія давались по понедѣльникамъ, чрезъ каждыя двѣ недѣли. Но вскорѣ репертуаръ истощился, импровизированные драматурги принялись за дѣло, и самъ Парри, по случаю праздника Рождества Христова, сочинилъ вполнѣ подходящую комедію, имѣвшую громадный успѣхъ подъ названіемъ: «Сѣверо-западный проходъ» или «Конецъ путешествія».
– Превосходное названіе, отвѣтилъ Альтамонтъ,– но если-бы мнѣ привелось заняться такого рода сюжетомъ, то, признаюсь, я очень-бы затруднился на счетъ развязки.
– Вы правы, сказалъ Бэлль,– кто знаетъ, чѣмъ все это можетъ кончиться.
– Но зачѣмъ-же думать о послѣднемъ актѣ, если первые идутъ хорошо? вскричалъ докторъ. – Предоставимъ все Провидѣнію, друзья мои; будемъ исполнять наши роли по мѣрѣ нашихъ силъ, но какъ развязка принадлежитъ Творцу всего сущаго, то не будемъ сомнѣваться въ Его искусствѣ. Онъ съумѣетъ помочь намъ.
– Уже поздно; пора и на боковую,– сказалъ Джонсонъ.
– Вы черезчуръ спѣшите, другъ мой, замѣтилъ докторъ.
– Что прикажете, докторъ! Лежа въ постели, я чувствую такую отраду! Къ тому-жъ мнѣ всегда видятся пріятные сны грезятся теплыя страны, такъ что, говоря по правдѣ, одна половина моей жизни проходитъ подъ экваторомъ, а другая – подъ полюсомъ.
– Что за счастливая у васъ организація, сказалъ Альтамонтъ.
– Именно,– отвѣтилъ Джонсонъ.
– Въ такомъ случаѣ,– добавилъ докторъ,– было бы грѣшно мучить добрѣйшаго Джонсона. Его ждетъ тропическое солнце. Пойдемъ спать.
Въ ночь съ 26-го на 27-е апрѣля погода перемѣнилась. Ртуть въ термометрѣ значительно опустилась; обитатели Дома Доктора замѣтили это по холоду, забиравшемуся подъ ихъ одѣяла. Альтамонтъ, дежурившій у печи, не скупился на дрова, чтобъ поддержать внутреннюю температуру жилья на пятидесяти градусахъ выше точки замерзанія (+10° сгоградусника).
Пониженіе температуры предвѣщало конецъ бури, чѣмъ докторъ былъ очень доволенъ. Начнутся обычныя занятія, охота, экскурсіи, развѣдки и положатъ конецъ бездѣятельному одиночеству, которое портитъ даже и самые лучшіе характеры.
На другой день докторъ всталъ очень рано и поспѣшно взобрался на вершину утеса, на которомъ стоялъ маякъ.
Вѣтеръ повернулъ къ сѣверу; воздухъ былъ чистый; безконечныя бѣлыя равнины стлались повсюду плотвою и твердою скатертью.
Вскорѣ и остальные путешественники вышли изъ дома и прежде всего занялись очисткою своего жилища отъ загромождавшихъ его сугробовъ снѣга. Площадку нельзя было узнать: на ней не осталось и слѣда человѣческаго жилья. Мятель сравняла всѣ шероховатости почвы. Землю покрывалъ слой снѣга, по меньшей мѣрѣ въ пятнадцать футовъ толщиною.
Прежде всего надо было разметать сугробы, придать дому болѣе приличную архитектуркую форму, возстановитъ его занесенныя снѣгомъ стѣны и сообщить имъ первоначальное отвѣсное положеніе. Ничего не могло быть легче: достаточно было нѣсколькихъ хорошихъ ударовъ заступа, чтобы стѣны дома приняли свою обычную толщину.
Черезъ два часа усердной работы снѣгъ былъ раскиданъ и показалась гранитная почва, послѣ чего расчистили дорогу въ амбары со съѣстными припасами и въ пороховой погребъ.
Но какъ въ этомъ непостоянномъ климатѣ снѣжная мятель могла возобновиться со дня на день, то изъ амбара перенесли въ кухню новый запасъ провизіи. Желудки, раздраженные соленою пищею, требовали свѣжаго мяса. Охотники, которымъ было вмѣнено въ обязанность способствовать всѣми зависящими отъ нихъ средствами замѣнѣ раздражающей пищи другой болѣе здоровой приготовились отправиться на добычу.
Однакожъ, конецъ апрѣля не принесъ съ собою полярной весны; часъ возрожденія арктической природы еще не насталъ: для этого надобно было по крайней мѣрѣ еще шесть недѣль. Слишкомъ слабые лучи солнца не въ состояніи были согрѣть снѣжныя равнины и призвать къ жизни жалкую сѣверную флору. Слѣдовало опасаться недостатка какъ въ пернатой, такъ и четвероногой дичи, а между тѣмъ заяцъ, пара-другая курапатокъ и даже лисица могли-бы вполнѣ удовлетворить неприхотливыхъ обитателей Дома Доктора. Поэтому охотники рѣшили между собою безпощадно преслѣдовать всякое живое существо, которое подошло-бы къ нимъ на разстояніе ружейнаго выстрѣла.
Докторъ, Бэлль и Альтамонтъ отправились на развѣдку. Американецъ, судя по его замашкамъ, былъ отважный охотникъ и отличный стрѣлокъ, хотя порою и любилъ прихвастнуть. Къ нимъ присоединился и Дэкъ, во многихъ отношеніяхъ не уступавшій Альтамонту, но менѣе его склонный къ бахвальству.
Охотники поднялись на восточное возвышеніе и отправились дальше по безпредѣльнымъ бѣлоснѣжнымъ равнинамъ. Впрочемъ идти далеко не было нужды, потому что не больше какъ въ двухъ миляхъ отъ форта показались многочисленные слѣды звѣрей, направлявшіеся къ берегамъ залива Викторіи. Казалось, своими концентрическими кругами они охватывали фортъ.
Охотники, съ любопытствомъ шедшіе по слѣдамъ, переглянулись между собою.
– Это ясно, какъ Божій день – сказалъ докторъ.
– Слишкомъ даже ясно,– отвѣтилъ Бэлль. Это слѣды медвѣдей.
– Превосходная дичь,– сказалъ Альтамонтъ – но, по моему, въ настоящее время нѣсколько опасная, вслѣдствіе одного изъ своихъ достоинствъ.
– A именно? – спросилъ докторъ.
– Вслѣдствіе своего обилія,– отвѣтилъ Альтамонтъ.
– Что вы разумѣете подъ этимъ? – спросилъ Бэлль.
– Здѣсь ясно видны слѣды пяти медвѣдей. Пять медвѣдей на пятерыхъ человѣкъ – это ужъ слишкомъ много!
– Увѣрены-ли вы въ этомъ? – сказалъ докторъ.
– Посмотрите и судите сами:
