Молчу, думаю.
– Речь, я так понимаю, о Никите идет?
– Соображаешь, – смотрит уважительно. – Только его не Никитой зовут. Хотя мы его тоже сначала как Кирилла знали. А так он – Грачик, армяшка из Одессы…
Надо же, думаю. Угадал.
– И что, этот наш-ваш Грачик такого натворил, что ты здесь передо мной сидишь?
– А вот это, – морщится, – тебе лучше не знать. Лучше спать будешь. Единственное, что могу сказать, – один хороший человек из-за него пулю в висок пустил. А другая все в жизни потеряла. Мужа, семью, детей. Не говоря уж про деньги…
Еще помолчали.
Я очередную сигарету закурил, он тоже.
Второй – просто сидит.
Как истукан.
– Вас наняли? – спрашиваю.
– Само собой. Те люди, которых он подставил, сами говно не чистят. Этим мы занимаемся. За деньги…
Я вздохнул.
– Ты пойми, – кривится, – мы свою работу все одно сделаем. Нам иначе – никак нельзя. Просто геморроев не хочется. Они ведь ни вам, ни нам не нужны, верно?
Я еще помолчал немного, затушил сигарету в пепельнице.
Кивнул Андрэ, чтоб налил порцию виски.
– Хорошо. Он, как правило, приезжает где-то к половине девятого. Сегодня, по идее, должен быть. Но – чтоб только не здесь, не в пабе…
– Да это-то как раз понятно, – кивает и поднимается.
Второй – тоже за ним.
– Ну ладно, бывай. Приятно было познакомиться…
– Не могу сказать то же самое, – ворчу.
Они усмехнулись и слаженно отправились к выходу.
Тот, что помоложе, со шпалером под мышкой, неожиданно задержался.
– Ты извини, я сначала не так понял…
И почти бегом кинулся догонять своего квадратного напарника.
…Я сидел у окна и видел, как они его брали. Он вышел из такси, небрежно оглянулся по сторонам, запахнул плащ и чиркнул зажигалкой. А потом перед ним выросли темные тени, а сзади неслышно остановился огромный черный джип с тонированными стеклами.
Больше я его никогда не видел.
В принципе, мне ведь нет никакого дела до их поганых разборок. Кто там кого кинул, кто – застрелился, кто – потерял цель и смысл своей никчемной жизни.
Отчего же так погано-то на душе?
Будто я кого-то продал или предал.
Или так оно и есть на самом деле?
…Ладно.
Проехали…
До чего же пустой и дурацкой бывает иногда человеческая жизнь…
Как он появился у нас в компании, для меня до сих пор загадка. Скорее всего – кто-то привел.
Но кто?
Ни одного из наших, идущим рядом с ним по жизни, представить себе я не мог просто по определению – слишком уж он был чужероден.
Разве что Нелька свой очередной каприз воплотила?
Да и то – вряд ли…
Но – прижился.
Регулярно посещал то, что мы называли «клубными днями по пятницам», когда любому нормальному человеку просто необходимо какое-то время и какое-то количество пива, чтобы отойти от этой чертовой работы и потом, с чистой совестью, окунуться в атмосферу выходных, которые большинство из нас все-таки предпочитали проводить дома, с семьей.
У кого она была, разумеется.
Так вот – клубные дни он не пропускал никогда и старался при этом постоянно быть в центре внимания.
Иногда это у него получалось.
Но – редко.
Мы – публика, в принципе, самодостаточная, и любоваться выкрутасами сознания избалованного до предела сорокалетнего мальчика не приученная.
Нам бы – что попроще.
Пиво, футбол, машины, книги, кино, рыбалка, новый альбом рокеров наших любимых.
Ну, и так далее.
У нас даже само по себе слово «интеллигент» считается ругательным…
А он свою, как ему казалось, интеллигентность холил и лелеял, гордился ею и носился как с писаной торбой. Или, как сказал однажды один из наших футбольных хулиганов, грубый, невежественный боец с двумя высшими образованиями, – дрочил на нее, как на порномодель в интернете.
Что, скажем так, многих довольно серьезно напрягало.
Меня – в том числе.
Ну, я-то в этом случае – совсем другая история…
Мне нравилась, и очень нравилась, по-мужски, – его жена Ирка.
Нет, не подумайте ничего плохого, у нас с ней ничего не было, да и быть в принципе, не могло. Я слишком дорожил – и дорожу – своими непростыми, выстраданными отношениями с его женой, а она – редкий и счастливый случай – была по уши влюблена в собственного мужа.
В Игоряню.
Хотя он, с моей сугубо мужской точки зрения, этого совершенно не заслуживал.
Просто – нравилась.
И все.
Да и как может не понравиться гибкое и стройное беловолосое создание двадцати семи лет отроду, особенно если у этого создания огромные, внимательные глазищи невообразимо зеленого цвета, узкая талия, длинные ноги и стремящаяся порвать любую блузку большая красивая грудь, упругая даже на взгляд, а не то что при соприкосновении.
Я знаю, о чем говорю.
Однажды я сделал ей какой-то комплимент, она расчувствовалась, обняла меня и поцеловала. Прикосновение ее груди к моей я помню после этого до сих пор. А ведь уже года два как прошло. И я – отнюдь не романтический юноша, а вполне здоровый, многое повидавший мужик, любящий, к тому же, совершенно другую женщину.
А еще она очень хорошо умела слушать.
В отличие от того же Игоряни, который слушать не умел совершенно, а умел только говорить: громко, много и велеречиво.
Причем временами такую пургу нес, что уши в трубочки заворачивались.
…Сидим мы, к примеру, с Русланычем.
Тихо так, спокойно.
Обсуждаем, как в прошлую субботу «Чарльтон» с «Челси» в Лондоне сыграли.
И еще – почему эти уроды с «НТВ-плюс» вместо того чтобы показать этот шедевр, транслировали какой-то невнятный матч «Ньюкасла» с «Эвертоном»?
Может, кто из этих дрочил личное удовольствие получает, когда глядит, как эти овцеёбы мячик пинают?
Нормальный такой мужской треп пятничного вечера.
Типа, может, имеет смысл скинуться и купить в паб какую-нибудь контрафактную карточку «Скай»?
Да смотреть себе спокойно то, что тебе в британской премьер-лиге наиболее интересно, а не то, что решили показать отечественные горе-телевизионщики, логику которых без стакана понять ну просто совершенно невозможно.
А за соседним столиком этот перец выступает.
Его никто особо слушать не хочет, так он это громкостью речи пытается компенсировать…
– Вот были мы с Ириночкой на прошлые выходные в Литве. В Вильнюсе. Все-таки – насколько они от нас отличаются. Европа, как есть Европа. Улицы чистенькие, кафе уютные, прямо как в Париже…
Ага, думаю.
Как в Париже.
Куча обкуренных арабов, зависших носатыми головами над дерьмовым парижским эспрессо.
И мусорный ветер над Елисейскими Полями.
Как можно сравнивать действительно чистенький, уютный, приспособленный для нормальной человеческой жизни и при этом не очень-то и буржуазный Вильнюс с этой помойкой сраной?
– Так вот, – продолжает вещать, – а мы тут – как свиньи в хлеве…
– В хлеву, – бурчит еле слышно Русланыч, да и я уже потихоньку закипаю.
– Но что меня поразило больше всего, так это их язык. Очень красивый, певучий, такой, как у их дальних родственников, венгров…
Тут уже я не выдерживаю:
– Парень, а ты точно в Вильнюсе был? Не в Хельсинки? Это у них с венграми общая языковая группа, она так и называется: угро-финская. А литовский язык, извини, – уникален, и никаких таких «дальних родственников» не имеет…
– Что за чушь?! – ощетинивается. – Я, между прочим, искусствовед! И точно знаю, что литовский язык родствен мадьярскому! И вообще, откуда тебе-то знать? Я же не учу тебя, как прокладки рекламировать…
Ну, искусствовед-то он, конечно, условный.
Так, владеет какой-то галереей современного искусства.
Бизнес как бизнес, ничего особенного.
А прокладки я бы с удовольствием порекламировал, да не дают. Все крупные западные бюджеты прокручиваются у нас через западные же агентства. Хрена лысого они дадут эти деньги российскому предприятию, пусть даже и крупному, и профессиональному.
Это только мы, идиоты, по своим бьем, в надежде, что чужие испугаются.
Они своих берегут, а бить предпочитают – по нашим.
Называется – «разумный протекционизм».
Ага.
Впрочем, я отвлекся…
– Знать мне, – отвечаю, – в принципе, есть откуда. Образование у меня такое. Филологическое. Это, во-первых. А во-вторых, я сам отчасти литовец. Где-то на четверть. Так что – интересовался, представь себе…
– А, так вот в чем дело! – взвивается. – Просто вы все, нацмены, нас, русских, ненавидите!
Тут уж Русланыч не выдержал.
Взял кружку и ушел в другой конец зала.
Он у нас – татарин.
Я свою подхватил да за ним последовал.
А что?
Морду ему бить?
Можно, в принципе.
Только чести много – руки об это дерьмо марать…
Да и Ирку жалко, вон она, недалеко, с Нелькой сидит…
А потом трансляция футбольная началась, и мы про эту ерунду тут же забыли…
…В тот раз Ирка позвонила мне в воскресенье. Часа в два дня. Не ожидал, если честно.
