Просто – в живых оставаться
И печатать вот эти слова.
Никакой подстраховки!
И три миллиона читателей едва переводят дух,
Когда я останавливаюсь
И, руку подняв,
Неторопливо
Чешу
Свое правое ухо.
7 Come 11
Иные люди страшатся смерти
С особым неистовством. Я слыхал, что Толстой
Боялся смерти так сильно,
Что превратил свой страх
В обретение Бога.
Ну, что б ни сработало,
То и ладно.
Вовсе не обязательно
Трястись в полумраке,
Озаренном мерцаньем свечек.
В сущности, большинство людей
Не слишком часто
Задумываются о смерти -
Слишком они заняты
Каждодневной,
Безостановочной
Борьбой
За выживание.
А когда смерть приходит, для них
Ничего в этом страшного нет -
Они измучены и устали,
Раствориться в смерти для них -
Почти все равно
Что отправиться
В отпуск!
Жить продолжать -
Намного, намного
Труднее.
Большинство людей, предложи им выбор
Меж бесконечной жизнью
И смертью,
Запросто
Выберут смерть.
Что означает это?
Что люди
В массе
Гораздо умнее,
Чем мы
Полагаем!
Put out the Light
Да, я понимаю,
Бог ДОЛЖЕН существовать.
Помню, во времена
Второй мировой
Была такая пословица:
«В окопах нет атеистов».
Конечно, они там были,
Только кажется мне, что их было
Не слишком много.
Но даже страх смерти
Не в силах заставить
Иного из нас склониться
Перед слепой,
Общепризнанной
Верой.
Для тех немногих
Атеистов в окопах,
Должно быть, ни Бог, ни война
Не имели
Большого значения -
Каким бы там
Ни было на сей счет
Общее мнение!
Foxholes
Сижу и любуюсь на маленькую деревянную горгулью
У себя на столе. Ночь холодна, но бесконечный дождь
Наконец прекратился. Болтаюсь где-то между нирваной
И полным небытием. Понимаю, что думаю слишком много
О смерти и о судьбе – и думаю слишком мало о чем-то земном,
О том, например, что туфли пора почистить. Мне б надо
побольше спать -
Но я чертовски привык просиживать здесь до рассвета,
Прислушиваться к полицейским сиренам и иным голосам
ночи.
Должно быть, мне б стоило стать одним из тех смешных
стариков,
Что живут на маяках и глядят бесконечно На море.
Горгулья, чем-то похожая на меня, отвечает беззвучно:
«Правильно мыслишь, Генри».
Город медленно обсыхает. Пьяницы в барах
Болтают о бесконечных дождях, о том,
Что случилось с ними за время дождей, из них так и хлещут
Истории дождевые.
А скоро пройдет церемония инаугурации
Нового президента, а он так чертовски молод,
Что мне годится во внуки. Конечно, на вид он -
Совсем неплохой паренек, но в наследство точно получит
Кучку дерьма старого. Ладно, мы поглядим, что с ним будет -
С ним, и со мною, и, наконец,
С вами.
А что же насчет тебя, глядящая мне в глаза маленькая горгулья?
Сейчас еще только январь, и ты и представить не можешь,
Сколько радостей, сколько адовых мук нас с тобой ожидает.
Сколько «черных полос» пережить нам придется с тобой,
Сколько вынести тяжких, но нужных забот повседневных.
Человек, черт возьми, может сдохнуть, пытаясь за газ заплатить,
Или выдрать зуб, или поменять перегоревшую лампочку!
А в скольких местах унылых бывать придется -
Хочешь ты или нет!
Иные – те просто кладут на все
И сходят с ума в какой-нибудь тихой дыре.
У меня на такое силенок пока не хватает…
Эх, горгулья-горгулья, все так сложно! Ты думаешь, верно,
Что надо бы больше света, больше блеска, больше чудес?
Но если ты и права, нам все исправлять придется
Своими руками – мне, тебе, остальным…
Между тем, как я уж упоминал, наш город
Скоро обсохнет, и это – единственное, на что
Мы можем твердо рассчитывать в данный момент.
Мы подтягиваем пояса. Напрягаем душевные бицепсы.
Мечтаем – и ожидаем,
Что лучше, чем вовсе не ждать, и лучше,
Чем растворяться в мечтах.
«Правильно мыслишь, Генри», -
Отвечает беззвучно горгулья.
Мне холодно. Я влезаю в теплый свой черный свитер.
Сижу. Пальцами шевелю.
Есть в этой комнатке нечто прекрасное.
Просто быть живым -
Иногда
Это так замечательно, -
Особенно если при этом смотреть на маленькую горгулью,
Что задирает огромную деревянную голову,
Мне показывает язык
И ухмыляется -
Вот как
Сейчас.
Calm Elation, 1993
Зачем убивать столько рождественских елей,
Чтоб отметить один-единственный день рожденья?
Одиноко сижу в этой комнате новой, очень похожей
На все прочие комнаты, где я сидел раньше – стопки бумаги,
какие-то письма,
Фантики от конфеток, расчески, журналы старые,
Газеты столетней давности и прочий хлам безнадежный,
раскиданный там и сям.
Я совсем не стремлюсь к беспорядку – он просто однажды
возник,
Да так и остался.
Никогда не хватало времени на уборку -
Вечно то нервные срывы, то утраты, жестокий подсчет
Нелепостей
И ошибок.
Нас пригвоздили к куче забот повседневных -
И иногда случаются дни, когда не хватает сил
Даже за газ заплатить, ответить на грозные письма налоговой
службы
Или вызвать специалиста по борьбе с насекомыми.
Я сижу в этой комнате новой, а проблемы мои – все те же:
Никогда я не мог ужиться ни с женщиной, ни с мирозданьем.
Всегда – только боль, посыпание ран солью
Самоуничиженья,
Раскаяния, сожаленья.
Я сижу в этой новой комнате наверху, но в похожих комнатах
жил я
Во множестве городов, и теперь, когда прошлые годы
унеслись во мгновение ока,
Я сижу здесь с тем же упрямством, что и тогда,
И чувствую то же, что и когда был молод.
В комнатах и тогда, и теперь лучше всего по ночам:
желтоватый свет
Электрической лампы, мысли, работа. Все, в чем когда-нибудь
я нуждался -
Место, где можно укрыться от грохочущей глупости мира.
Я с чем угодно справлюсь – лишь предоставьте мне, пусть
нечасто,
Пусть ненадолго, избавленье от этих кошмаров.
И боги, спасибо, пока что
Его мне даруют.
И вот я сижу в этой комнате новой, сижу одиноко
В этом плывущем в дыму, сумасшедшем пространстве,
Я вполне доволен сим полем брани, и стены, друзья мои верные,
Вновь мне раскрывают объятия.
Сердце мое давно не в силах смеяться – но порою еще
способно
Улыбнуться желтому этому свету:
Надо же, путь столь долгий пройти -
Чтоб снова сидеть одиноко
Наверху, в этой комнате новой!
I Have this New Room
Ты внутренне улыбаешься
От уха
До уха,
Слова так и прыгают
С пальцев
На клавиши,
Такое вот
Волшебство цирковое:
Ты сам и клоун, и укротитель,
И тигр.
Ты – то, что ты есть,
Покуда
Слова
Сквозь горящие обручи скачут,
Совершают тройные сальто,
Перелетают
С трапеции на трапецию
И обнимаются
Со слонами,
Покуда
Стихи возникают -
Один за другим,
Они падают
Прямо на пол,
Становится жарко и славно,
Часы летят незаметно -
А потом все кончается.
Ты отправляешься в спальню,
Падаешь на кровать
И спишь своим праведным сном,
Ибо здесь, на этой земле,
Жизнь наконец прекрасна.
Стихи – это то, что случается,
Если больше
Ничего случиться не может.
Writing
Это длится довольно уже долго.
На ипподроме, в кафе,
Где я покупаю кофе,
Есть молодая одна официантка.
«Как поживаете?» – спрашивает она.
«Выигрываю недурно», – я отвечаю.
«Выиграли вчера?» – спрашивает она.
«Да, – отвечаю, – и позавчера тоже».
Уж не знаю я, в чем тут штука,
Но кажется, мы с ней – несовместимые личности.
И в разговорах наших мелькает подспудно
Враждебная нотка.
«Вы, похоже, единственный здесь,
Кто постоянно выигрывает», -
Она говорит
И глядит на меня сердито.
«Да неужто?» – я отвечаю.
Вот что действительно странно
В этой истории – в дни,
Когда я проигрываю,
Ее почему-то в кафе не бывает.
Может быть, у нее – выходные? А может,
Ее переводят в другой филиал?
Она ставит тоже. Проигрывает.
Проигрывает непрестанно.
И хотя мы с нею – несовместимые личности,
Мне ее жаль.
Я твердо решил: когда мы встретимся снова,
Я ей скажу -
Проиграл.
Сказано – сделано.
Она спросила: «Ну, как дела?»
Отвечаю: «Боже, в толк не возьму,
Как случилось, – но я проигрывал снова и снова,
На какую лошадь ни ставил -
Последняя приходила!»
«Правда?» – она вопросила.
