я еще и незаконно работу прогуливаю. У нас тут другая цель. За что ловят апатридов — это дело самих апатридов».
В этот момент, что-то произошло в куче апатридов. Краем глаза, Шраму показалось, что дознаватель попытался поднять, толи женщину, толи ребенка из кучи апатридов и тут же, какой-то мужчина из этой же кучи вскочил и набросился на партийца. В этот момент, как и положено по правилам, за покушение на свободу и равенство партийца, в апатрида выстрелили сразу несколько охранников. Но из-за того, что даже выстрел первого стража оказался летальным и подкосившим апатрида, остальные попали кто куда, кто в стену, кто в землю, а кто-то попал в лежащую на земле женщину. Судя по тому, как она завизжала, попадание было не смертельное, но этот визг был как сигнал для всех окружающих.
Началась паника. Апатриды вскакивали с земли и, хватая детей, или, просто, в одиночку, бросались в разные стороны. Кто-то, кого еще не успели поймать, вываливались из окон и дверей здания, и бежали в неизвестных, даже для них самих направлениях. Некоторые даже умудрялись вырываться из рук, держащих их стражников.
Паника, суматоха, беспорядочно бегающие апатриды, в состоянии аффекта не отдающие себе отчет. Это пугало всех зрителей. Каждый понимал, что апатрид, спасаясь от расправы, мог наброситься именно на него. Забежать в его дом. Спрятаться в его магазине. Поэтому, когда охрана отрыла огонь на поражение, все присутствующие вздохнули с облегчением.
Многим ли апатридам удалось сбежать неизвестно, так как никто не считал. Но с уверенностью можно сказать, что ни одного человека не пострадало. Стража сработала с отлаженной четкостью. Все последователи и партийцы, стояли со спины стражников и поэтому были за линией огня.
Шрам посмотрел на поле боя. Несколько десятков тел лежало на площадке возле этого злополучного дома. Даже через стоявшую столбом пыль, было видно, что вся земля у дома красная, а часть стены забрызгана кровью, и маленькими кусками апатридов. Раздавались многочисленные стоны и плачь. Очевидно, что не все попадания, при такой суматохе, были смертельными. Некоторые были еще в состоянии дышать и издавать эти противные звуки.
Когда пыль немного уселась, Шрам, почему-то обратил внимание на то, что практически все апатриды, которые лежали у дома, относились к категории, у которой спастись шансов было меньше всего. За редким исключением, все лежавшие были старики, женщины и дети. В этот момент, к еще живой части этого месива, начали стягиваться партийные лекари, с целью оказать помощь раньше, чем проходящий партийный страж прикончит его, дабы избавить от предсмертной агонии.
«Вот он мой шанс! — подумал про себя Шрам, сам не понимающий того, что уже движется в сторону побоища. — Если она и может где-то быть, то только здесь».
Спотыкаясь о безжизненные тела, Шрам достаточно быстро оказался в самом центре этих криков. Теперь пыль ему не мешала оглядеться и только сейчас он, с ужасом, понял, что стоит у всех на виду, вокруг огромного количества тел, в самом эпицентре. Весь воздух, был пропитан кровью, которая перебивала и полностью оттеняла все остальные запахи. Даже присущая апатридам вонь не чувствовалась.
Шрам посмотрел по сторонам, в надежде увидеть объект своих поисков, но сделав шаг, он услышал сдавленный всхлип. Опустив глаза, он увидел лежащую в крови женщину, лет от двадцати до сорока (по апатридам сложно определять точный возраст), которая тихо хрипела и накрывала собой ребенка двух или трех лет отроду. Они смотрели на Шрама с какой-то непонятной мольбой. Но Шрам, в этот момент, почему-то растерялся. Он не испытывал сострадания к апатридам раньше, он и сейчас его не испытывал. Но отчего-то, ему показалось, что Филия, обязательно захотела бы их спасти, и вероятнее всего, что в их глазах был написан призыв о помощи.
«Тут еще живые!» — крикнув, решил помочь Шрам, и почему-то сразу же понял, что глаза у него просили не этого. Они просили обратного — не выдавать их.
Шраму почему-то стало трудно дышать, и он пошатнулся назад. Он быстро осмотрелся по сторонам, в надежде, что его не услышали или проигнорировали. Но его услышали, и вместо лекаря к ним уже шел страж. Подойдя, он сверху, бегло, осмотрел женщину и достал пистолет.
«Безнадежная». — спокойно сказал страж и, сделав несколько выстрелов, развернувшись ушел.
Шрам стоял в оцепенении. Он отчего-то чувствовал себя соучастником. Только сейчас он не понимал, в чем, именно, участие он принимал, в расправе со стражем или в сокрытии с апатридами. У него дрожали руки, и с каждым вздохом становилось еще тяжелее дышать. Не терять сознание! Шрам собрался с силами и опустил глаза на женщину. Пустые, потухшие глаза, смотрели в одну точку.
«Мертва, однозначно. И даже не издала ни звуку при смерти». — Шраму становилось немного легче, так как сейчас вроде бы уже некому упрекнуть его в этом непреднамеренном предательстве.
«А ребенок? — Шрам опустил глаза еще немного ниже, под женщину. — Глаза открыты и смотрят вдаль. Неподвижно».
«Тоже умер». — с облегчением подумал Шрам.
«Моргнул! — Шрам в ужасе смотрел не отрываясь. Возможно, просто показалось, из-за напряжения — Нет! Опять моргнул!»
Ребенок был жив. Цел или ранен понять было невозможно, так как из-под женщины было видно лишь лицо и одно плечо. Раз не плакал то, наверное, цел. Спрашивать было бы тоже глупо. Да и с какой стати разговаривать с апатридом? Они, возможно, лет до двадцати вообще говорить не умеют.
Рядом раздался выстрел. Шрам вздрогнул и повернулся в сторону звука. Еще один страж шел в их сторону и добивал «безнадежных».
«Нужно его позвать. — судорожно думал Шрам. — Увидят, и мне конец! Я фактически скрываю преступника, а он ведь даже не совсем человек! Сейчас позову».
Шрам уже даже приоткрыл рот, что бы подозвать стража, который и так шел к ним, но почему-то, как-то бессознательно, ногой, пододвинул руку женщины к груди, чем закрыл лицо ребенка от окружающих.
Страж подошел и с презрением посмотрел на Шрама. Шрам стоял как вкопанный, на его трупно-белом лице в глазницах дергались зрачки. Он сунул руки в карманы, что бы спрятать дрожь и, собравшись со всеми оставшимися силами, сказал:
«Мертва!» — Он для убедительности пнул труп женщины ногой и чуть не завалился на нее, не понимая, что сейчас он даже на обеих ногах стоит неуверенно.
«Не приходилось видеть столько крови?» — с ухмылкой спросил страж.
«Не приходилось». — Шрам просто повторял на автомате окончание предложения, не в силах придумать, более убедительных аргументов.
«Так им и надо!» — добавил Шрам, возможно,
