как умер Сталин, и пол села собралось у дома колхозного ветеринара, и слушали похороны Сталина по приемнику Рекорд, который выставили в окно хаты. Люди плакали и взрослые и дети. А почему плакали? Спрашивал он и отвечал. Потому что выиграли такую войну, и через год отменили карточную систему, а через пять лет отстроили разрушенные города и заводы, села и шахты. Весной всегда было снижение цен. Конечно, нынешние политиканы скажут, что люди тогда были зомбированы. А разве сейчас люди не зомбированы политическими различными шоу, разве не заставили их верить в воздушные замки на песке? Да раньше нельзя было говорить лишнее. Да, сейчас можно говорить все, что хочешь, но КТО это слышит! Или как говорил другой знакомый, поводок с цепью удлинили, а миску отодвинули дальше.
Еще он рассказывал случай в хлебном магазине, стояли люди за хлебом. Передали сообщение о смерти Брежнева, некоторые люди пустили слезу, а одна выступила, мол, давно пора туда ему отправится. На что продавщица заметила. Погодите, еще настанет время, когда вы в задницу будете целовать Брежнева. Многие тогда не верили…
У меня есть хорошая журналистка, единственная заслуженная журналистка в нашем городе. Откровенно скажу, так как она пишет, мне не доводилось читать в других газетах и журналах. Так вот она сказала в разговоре между нами, что в США считают, что на Украине 55 миллионов это много, и надо, что б там через двадцать лет осталось 35 миллионов. Я, конечно, не поверил, возражал, мол, такого не может быть. Сейчас нас реально, около 35 миллионов. Разговор этот происходил лет пятнадцать назад. А, что имеем сегодня? Нас меньше уже, чем 35 миллионов и это не предел. Да, и если пройтись по качественному составу, то разве можно сравнивать тех людей с этими. Тогда ведь жили, как в песне поется. Сначала думай о Родине, а тогда о себе. Сейчас скажут, что это просто красивые лозунги, а я скажу, что нет, ибо я жил среди тез людей, и был одним из них. Вот парт аппарат был гниловат. Секретарь парторганизации на нашем участке не был образцом в труде, секретарь управления требовал, что бы его включали в рацпредложения, а однажды в троллейбусе мне довелось слышать разговор между комсомольскими лидерами – это типа сейчас Тигипко и Турчининова. Так они говорили о том, где больше зарплата и о прочих материальных выгодах. И так прослеживалась цепочка до самого Кравчука, который присмотрел домик в Канаде. А с простыми людьми можно было смело идти и в огонь и в воду. В труде всегда были рядом, и в разведку можно было идти смело. Не то, что нынешнее племя.
Люди перестают быть людьми
Довелось быть свидетелем довольно неприятной сцены. Стоял на остановке троллейбуса. Трасса была в этом месте широкая – двухстороннее движение в три ряда. Автомобили несутся по трассе непрерывным потоком. Вдруг откуда не возьмись на проездную часть дороги выскочил испуганный симпатичный котенок мышиного цвета. Совсем маленький, ему еще года нет. Он заметался по дороге, не зная куда бежать, а потом залег на асфальте перед черным большим лимузином. Авто сначала остановилось, просигналило животному, но тот лежал недвижимо от страха перед железным монстром. Тогда водитель решил объехать котенка, он оказался между передними колесами, но потом взорвался и оказался под задним колесом, которое переехало голову животному.
Авто поехало дальше, а котенок забился в агонии на дороге. Это было очень жалкое зрелище, люди видели это безобразие, возмущались, но ничего изменить уже не могли.
За рулем была женщина, которая по природе своей должна даровать жизнь, а тут лишила жизни маленькое беззащитное существо. Почему она так поступила" Неужели у неё нет сердца? нет сочувствия к братьям нашим меньшим. И тут вспоминается эпизод из повести Пушкина "Дубровский", когда крестьянин бросается в горящий дом, чтобы спасти кошку. Этот мужчина, видно, не имел никакого образования, но он имел жалость к беззащитному животному. Та женщина за рулем, конечно, имела образование и не только просидела курс средней школы, но и высшее получила, а человеческий облик потеряла.
Еще у меня есть знакомый, которому за восемьдесят и образование пять классов, а стаж работы водителем своих Жигулей почти пятьдесят лет, и он всегда с гордостью говорил, что за все время езды на авто он не переехал ни одной кошки или собаки. Вот можно делать выводы, куда мы идем со своей образованностью.
Ехал в электричке. Через наушники слушал песни Ваенги. Рядом сидели женщины пенсионного возраста. Говорили так громко, что я их мог слышать.
– Понимаешь, он её так ревновал, что она ходила всегда в синяках и примятая, – это говорила сидевшая рядом женщина с короткой стрижкой. – Я бы не сказала, что она была красавица, но я помню её, какая она была в молодости – такая веселая, жизнерадостная. Но женитьба изменила её, она стала замкнутой, нелюдимой, так как муж её ругал, а, то и бил. От былой её веселости не осталось и следа, она была погружена в семейную жизнь. Одевалась, он скромно, чтобы не привлекать внимание мужчин, а, если какой-то мужчина обращал на неё внимание, даже просто заговаривал, то это был скандал, возможно, даже с рукоприкладством.
Не знаю почему – то ли от такой жизни, то ли гены в неё были такие заложены, но она заболела тяжелой болезнью. Врачи не смогли ничего сделать, чтобы спасти её. Её похоронили, а на следующий день после похорон, в опустевшем доме нашли повешенным её мужа. На столе была записка: "Я не могу без неё жить".
Вот такая история приключилась в нашем поселке. Он над ней так издевался, они так ругались, едва не доходило до поножовщины, а она все терпела. А видишь, без неё не смог жить. Не понимаю.
– Да, что тут понимать. Он просто был вампиром, который пытался её энергетикой.– сделала заключение худенькая старушка с жиденькими волосами.
Все просто и ясно.
Но мне тут не все понятно. Почему это только вампиризм, а не нечто большее. Или наши люди не могут иметь более высокие чувства? Почему, если Отелло душит Дездемону, то это большие чувства, а, если наш мужчина побьет женщину, то это просто пьяные разборки.
Из собственного опыта знаю – жила рядом со мной женщина, можно сказать бомжеватого вида. Она вечно ходила с синяками и подряпинами, но при этом гордо, причем, с видом явного
