Все пятеро носили белые камуфляжные куртки зенитчиков времен Норвежской войны, густо усаженные заклепками. На каждой куртке, на правой стороне груди, виднелось слово «Дьявалы» — за исключением парня в очках, у которого слово было написано правильно, и бедного Шнобеля, у которого оно вообще отсутствовало. Я вздрогнул и невольно задумался — где же их пес…
Парень с обритой головой открыл рот и голосом Фермана проговорил:
— Так как? Расскажешь нам, что все это значит? Или хочешь, чтобы мы приготовили барбекю? Тогда Шнобель наконец-то получит свой значок.
— Я предпочел бы иметь дело с кем-нибудь из Милашек, — заныл Шнобель.
— Ты предпочел бы отыметь кого-нибудь из Милашек, а? — сказал Джет, сложив пальцы в недвусмысленном жесте.
— Прекратите! — холодно сказал Ферман и уставился на меня. — Дайте сказать нашему гостю.
А я молчал. Я прикидывал, в какую сторону легче рвануть, когда я вскочу на ноги…
— Итак?
Что делать? Хорошую мину при плохой игре? Возможно, бравада окажется наилучшим образом поведения. Может быть, мне удастся заслужить их уважение… И я решился.
— А что я должен говорить, Ферман? — Я оттолкнулся локтями от асфальта и сел. — Что-нибудь эдакое? Играешь в вождя дикарей, который говорит жертве: «А ну-ка, задай мне загадку. Если не отгадаю — отпущу. А отгадаю — съем…» Так, что ли?
— Чё это он болтает? — спросил Джет.
— Если мы и приготовим сегодня какое-то блюдо… — Шнобель покосился на меня, — то его подам я.
Ферман развел руками, словно говоря: «Ну, что я могу поделать?»
— Похоже, придется его замочить, ребята. Смазливый паренек обвел улицу настороженным взглядом и переступил с ноги на ногу.
— Не думаю, что стоит это делать, — сказал он голосом Джимми Джаза. — То есть… Он же цивил.
— Ну и что? — Ферман скрестил руки на груди. — Я мыслю так: пусть он убедит нас не убивать его.
— О, вот это я понимаю, — фыркнул я. — Играла кошка с мышкой… Сперва вы глумитесь над людьми, лишаете их последних остатков человеческого достоинства — а потом пытаете и убиваете, чтобы дать выход своим садистским…
Шнобель шагнул ко мне и двинул ногой в скулу. Меня отшвырнуло назад, и я приложился спиной о тротуар.
— Слишком много болтаешь, — буркнул он. Вот тебе и бравада…
Эту единственную мысль я и успел сформулировать, прежде чем они накинулись на меня разом. Посыпались пинки и удары. Я скорчился на мостовой, защищая лицо и промежность, но тут же кто-то саданул меня по почкам. Пришлось перекатиться на спину — и меня ударили в живот и под ребра. Помню, в голове пронеслась странная мысль: «Н-да, эти ребята — настоящие профи».
А потом все закончилось. Я предположил, что атака была всего лишь предупреждением, а Ферман тут же подтвердил эту мысль. Он сунул руку в карман своей солдатской куртки и извлек какую-то длинную костяную штуковину.
— Давай! — крикнул Шнобель. — Барбекю!
— Тебе следует кое-что уяснить, — сказал мне Ферман. — Мы готовы предоставить… — Он принял озабоченный вид и обернулся к Джимми Джазу. — Я правильно употребляю это слово?
Джимми Джаз кивнул.
Ферман улыбнулся, очевидно, страшно довольный собой.
— …Предоставить тебе шанс, сэр. Возможность спасти свою вонючую жизнь, которая сейчас не стоит дырки от бублика, поскольку ты — на вражеской территории. Так вот, возможно, ты скажешь что-то такое, что заставит нас не убивать тебя.
Понял, — прохрипел я.
— Ну так начинай. И запомни: это должна быть правда. Иначе мы рассердимся всерьез.
Я поперхнулся.
— Итак?
Мне ничего не приходило в голову. Я представления не имел, какие слова заставят их сохранить мне жизнь.
— Не, — пробурчал Джет. — Он скучный.
— Давай же, — сказал Джимми Джаз. Парень заметно побледнел и, кажется, не был готов к убийству. — Неужели нет ничего?
Я пожал плечами.
— У тебя есть жена? Дети?
Я рассмеялся. Будь у меня жена и дети, разве я торчал бы сейчас здесь? Если б они знали!..
— Во, идея! — предложил Джет. — Ты большой доктор и делаешь важное исследование, чтобы избавить мир от Проникающей Хламидии.
— Извини, — выдавил я.
— Я придумал, — радостно сказал Шнобель — так, будто он участвовал в игре. — Его бедная старушка-мама умирает в больнице и ждет, когда он придет навестить ее.
Чудная мысль. Вот только моя матушка не лежала в больнице. Она жила с одним джентльменом, который сделал капитал на махинациях с отчетностью во время спасения затонувших домов Лос-Анджелеса и Сан-Франциско. Впрочем, моя бабушка жила в Вудстокском приюте альтернативного образа жизни повышенной комфортности, и я регулярно навещал ее. Хотя «Дьяволам» об этом знать не следовало…
Я покачал головой.
Ферман обошел меня, почесав свою лысоватую голову.
— Ни жены, ни детей. Ты никакой не большой и важный доктор. У тебя даже нет близких родственников, о которых можно было бы заботиться. Тогда зачем ты нужен? Я хочу сказать: что у тебя есть в жизни? Ты хотя бы чем занимаешься, паря?
Настало время неизбежного. Надо признаться, позволить им забрать мой бумажник и покончить с этим.
— Я занимаюсь рекламой, — сказал я.
— Так ты из этих… Ну, что болтаются от дома к дому со своими товарами? — помрачнел Джет.
— Нет, — поспешно отозвался я. — Я сочиняю ролики.
— Спам, постоянно лезущий в мой компьютер? — спросил Джимми Джаз.
— Нет, в моей фирме этим занимаются другие люди. — Здесь я погрешил против истины, но в подобных обстоятельствах ложь казалась вполне допустимой. — Я создаю видеорекламу.
Джимми Джаз кивнул.
— Хорошая причина оставить его в живых.
— Недостаточно хорошая, — покачал головой Ферман.
— В каком агентстве ты работаешь? — спросил Джимми Джаз.
– «Пембрук, Холл, Пэнгборн, Левин и Харрис».
— Да! — воскликнул Джаз и оглядел остальных. — Ребята, Пембрук-Холл! У него отличная репутация.
— Ты рекламировал музыкальные группы? — быстро спросил Шнобель.
— Ну, вообще… — сказал я. — Как раз сегодня мне поручили написать ролик… — Они глядели полными надежды глазами. — Для… э… «С-П-Б».
Парень со спутанными волосами отвернулся и сплюнул на тротуар. Лица остальных потемнели.
— Надеюсь, не эти старые «С-П-Б»? — нахмурился Джет. Я беспомощно развел руками.
— А как насчет «Исполненных ненависти»? — Джимми Джаз уставился на меня тяжелым взглядом. Впоследствии я пришел к выводу, что он пытался подать мне какой-то знак. В тот момент я был слишком испуган, чтобы это заметить.
— Нет… э… Ими занимаются другие.
— А может, «Безжалостный убийца»? — спросил Джет. Они переглянулись и принялись напевать, пощелкивая пальцами в такт словам: «Мне плевать, плевать, плевать на тебя! Мне плевать на весь мир…»
Это было уже чересчур. Я собрался оборвать их, но тут же пришел к выводу, что лучше предпринять активные действия — пока они отвлеклись. Я перекатился на бок и врезал неряшливому парню в пах. Он сложился пополам, а я тем временем долбанул Джета по ногам, заставив его потерять равновесие. Остальные заорали и ринулись на помощь своим друзьям. К тому времени, как они сообразили, что происходит, я вскочил на ноги и во весь опор мчался в сторону Амстердам.
— Держи его! — завопил Ферман.
Я вылетел на Шестидесятую и повернул к Колумбии, и тут кто-то ухватил меня за руку, толкнув к тротуару. Я споткнулся о бордюр и растянулся на мостовой, свалив урну и засыпав улицу мусором.
— Доверься мне, — прошептал над ухом чей-то голос, — и я вытащу тебя из этого дерьма…
В поле зрения показался Ферман. Он вывернул из-за угла и направился ко мне. Вся его доброжелательность куда-то улетучилась.
Ферман остановился, осмотрел меня, упер руки в боки и рассмеялся.
— Так-то, — проговорил он. — Я вижу, ты понял: наш Джимми Джаз — мастер быстродействия.
И действительно, на меня навалился тот самый смазливый мальчишка. Заломил он мне руку вполне профессионально.
— Прости, — прошипел парень сквозь сжатые зубы. Шнобель подошел к Джимми Джазу, а Джет присоединился к Ферману. Неряхи я не видел.
— Я тебе все кости переломаю, — сказал Ферман. — Ты неплохо разделал Ровера. Лучше молись, чтобы он не умер. Он — наш лучший пес.
Ровер… Наконец-то до меня дошло.
— Ты испортил нам веселье, — продолжал Ферман, вертя в пальцах свою костяную штуку. — И теперь нет ни единой причины оставлять тебя в живых. — Из костяшки выскочило яркое серебристое лезвие. Присев на корточки, Ферман поднес нож к моему горлу. Жуткий букет запахов снова обдал меня. — Что ты на это скажешь?
Вот так-то. На двадцать девятом году жизни быть зарезанным уличной бандой… Я ждал, когда вся моя жизнь пронесется перед глазами, однако ничего подобного не происходило. Вместо этого в голове завертелся меланхолический ролик, который я никогда уже не напишу для страховой компании. Тем более что моя творческая группа и не работала со страховыми компаниями…
