Протестировать?
— Вам ведь приходилось читать «Блинг» прежде? — спросил он.
Задай мне тот же вопрос любой другой человек, я бы ответил: «Нет! Но у моего приятеля есть целая куча таких журналов, и я их смотрел… Так, знаете, смеха ради… Хороший журнал! Очень… Мне понравился…» Впрочем, и этот ответ не был бы окончательно правдивым. Слово «читать» тут не совсем подходит. Обычно я открывал три-четыре номера на любимых фотографиях и проливал свое семя «на места каменистые». Глупость, конечно, но я не удивился бы, укажи Толдо на меня пальцем и начни смеяться: «Посмотрите на него все! Он признался! Он покупает порножурналы!» И тогда все высыпали бы из своих кабинетов и тоже бы смеялись, а женщины разглядывали бы меня с презрением.
— Господи, мы лишь выпускаем их, мы — профессионалы, а он… Какая мерзость! — кричала бы секретарша. — Насильник! Насильник! Насильник!
И натягивала бы кофту на свои большие, пухлые, округлые, упругие, цветущие…
— Да, верно, «Блинг» из всех наиболее качественный, — ответил Стюарт, возвращая меня к действительности. — Мы нанимаем самых красивых девушек. Во всяком случае, стараемся… И фотографы у нас лучшие. Журнал занимает четвертое место в стране по продажам.
— Какой у вас тираж? — спросил я, стараясь вести себя как профессионал.
— Около девяноста тысяч.
Я так и прирос к полу.
— Каждый месяц?!
— Да, плюс-минус. Если есть бесплатное приложение, видеокассета или что-то еще, продажи растут, но в основном они держатся на уровне девяноста тысяч.
Поразительно! Девяносто тысяч в месяц! Я ждал чего-нибудь вроде пяти тысяч, ну десяти. А тут — девяносто! Охренеть! И это четвертое место. Какой же тираж у лидера? Я вспомнил о десятках таких журналов, продающихся в киосках. По всей Великобритании их, глядишь, наберется тысяч пятьсот, а то и миллион в месяц. Каждый месяц!
Минутку. Давайте подсчитаем. Возьмем, для простоты, хороший месяц. Итак, миллион номеров. Население Великобритании шестьдесят миллионов и половина из них — мужики. Средняя продолжительность жизни у нас около семидесяти лет. Ни один из тех, кому меньше восемнадцати, журнал не купит — ему его просто не продадут. Прекрасно, пятьдесят два составляет от семидесяти где-то семьдесят четыре процента (я пользуюсь калькулятором, так что не удивляйтесь). Семьдесят четыре процента от тридцати миллионов это… погодите, нажал не ту клавишу… двадцать два миллиона двести тысяч. У нас около двадцати двух миллионов парней, достаточно взрослых для того, чтобы покупать порножурналы. Пенсионерам, пожалуй, это ни к чему, так что исключим их. Итак, круглые двадцать миллионов. Значит, в среднем каждый двадцатый парень регулярно спускается в киоск (в моем случае это круглосуточная бензоколонка, полночь) и покупает свой ежемесячник. Один из двадцати. Коли это столь распространенное явление, мы могли бы наблюдать его почаще, а? Я застукал как-то у киоска одного алкаша, но до сих пор не видел никого выходящим оттуда с порножурналом под мышкой. Хотя подозрительно толстые выпуски рекламных изданий я замечал в руках у многих. Я вдруг осознал, что не одинок, и мне сразу стало легче.
— Люди всегда удивляются нашим тиражам, — сказал Стюарт. — Мы как масоны. Что-то вроде…
— Ага, у вас, наверное, и рукопожатия особые предусмотрены, — ответил я, однако не услышал смеха, на который рассчитывал.
Мы шли по коридору, с каждой стороны которого тянулись офисы. Ярдов через двадцать появилась большая двойная дверь, а за ней — офис без перегородок. Здесь я не увидел ни нью-йоркских видов, ни всяких занудных политических журналов (во всяком случае, на первый взгляд). Все стены были увешаны цветными плакатами и фотоснимками. Столы — сплошь завалены журналами, шкаф у дальней стены ломился от коробок с видеокассетами, слайдами и все теми же журналами. На одной из полок стояла чуть не дюжина фаллоимитаторов. Так обычно ставят ружья. Вот она, пещера Аладдина!
— Здесь мы работаем, — сказал Стюарт, пока я хлопал глазами. — Все четыре журнала делаются в этой комнате. Тут сидит около… — он быстро считал, шевеля губами, — …около двенадцати человек. Просто рановато еще, поэтому и нет никого.
Я глянул на часы. Половина одиннадцатого. В комнате было три человека — с газетами и «Гарри Поттером» в руках. Немного рановато, значит? Чтоб мне… Я хочу здесь работать!
— У всех есть телефоны, почти на все компьютеры установлена электронная почта, большинство подключены к Интернету.
— Как пить дать это единственное место в Лондоне, где не выгоняют за просмотр порносайтов… — подумал я вслух.
— Возможно, это единственное место в Лондоне, где ни у кого не возникает такого желания, — ответил Стюарт, а я почувствовал себя полным идиотом и впредь решил обойтись без прозрений. Закрыть пасть, одним словом.
— Ну вот, хорошо, такие дела. Просто я хотел показать вам офис. Стандартная процедура. А теперь мы устроим коротенькое собеседование в одной из дальних комнат. Я дам вам задание, и мы посмотрим, как вы с ним справитесь. Правильно, вот сюда.
Я прошел вслед за Стюартом в большой, едва обставленный кабинет. Посередине торчал огромный стол, вокруг — полдюжины стульев, в конце стола был установлен компьютер. Все напоминало обычные собеседования, которые я так ненавидел.
— Садитесь, — показал мой спутник на одну сторону стола, а сам сел напротив.
Стюарт схватил с полки за своей спиной несколько номеров «Блинга» и положил их передо мной. Один из них у меня уже был, а два других — еще нет. Интересно, отдаст он мне эти выпуски?
— Вот наш журнал. Наверное, вы его узнали. Множество девушек… — пролистывал он страницы, а я про себя краснел. — Несколько статей, юмор, немного спорта…
Я старался вежливо кивать, словно замечал хоть что-нибудь из перечисленного.
— Много читательских писем, правдивые признания, все такое… Куча рекламы в конце — о ней вам заботиться нечего. Вот…
Он развернул журнал ко мне.
— Вопросы?
— Правдивые признания действительно правдивы?
— Вряд ли. Их пишет постоянный автор… Если бы вы ее увидели, то сильно засомневались бы, что в ее жизни случалось хоть что-то подобное. Мы лишь каждый месяц меняем ее имя. Вот читательские письма — настоящие. Только я не помню, эти настоящие или нет…
Стюарт разглядывал лежащий между нами журнал.
— Их нужно редактировать, это будет входить в ваши обязанности, — сказал он, и у меня возникло ощущение, что работа уже в моих руках. — Еще вам придется писать рассказы для отдела юмора, а также обзоры, девичьи аннотации… Одним словом, все, за исключением авторских материалов и рекламы. Как видите, работы хватает.
— Что еще за девичьи аннотации? — спросил я.
— Подписи к фотографиям.
Он открыл журнал. На странице была изображена высокая стройная блондинка: она покатывалась со смеху. Снимок был сделан в конюшне. Стюарт показал на несколько абзацев текста, цитата из которого была вынесена в угол картинки.
— Так я буду с ними беседовать? — радостно спросил я.
— Вряд ли, — ответил Стюарт, листая журнал. — Эта из Венгрии, эта из Чехии, вот эстонка, а эта — русская, еще одна — из Уолверхэмптона. Никто из них не говорит по-английски. Нет, вы просто смотрите на фотографии и прикидываете, что тут можно написать, пытаясь вообразить, как бы они стали отвечать на ваши вопросы. Можно полистать предыдущие номера.
— Вообразить… — протянул я, просматривая текст.
Девушка мечтала спрятаться в грозу под каким-нибудь навесом, и чтобы две фермерские руки, и чтобы во все щели, и чтобы вокруг — лошади…
— Да, их выдумывают. Вы нам уже кое-что присылали, мы пустили это в дело.
— А, ну ладно.
Я попытался скрыть разочарование. Оказывается, сами девушки ничего такого не говорят. Выходит, я приходил в неистовство по воле каких-то типов вроде меня самого?
— Так вот… А почему вы хотите работать в «Блинге»? — спросил Стюарт, глядя на меня через стол.
«Ну… Здорово день напролет работать с голыми бабами, чтобы они по очереди делали тебе минет!»
Естественно, я не сказал этого вслух, хотя если вы решили поработать в порножурнале, то идете вы туда именно за этим — даже и не думайте открещиваться.
— Ну… — начал я, судорожно придумывая ответ.
Я знал о собеседовании за несколько дней, заранее боялся этого вопроса, но так и не придумал убедительного ответа.
— Меня всегда интересовал мир моды.
— А при чем тут порнография? — спросил Стюарт, и я торопливо отступил.
— Не знаю, — признался я. — Ни при чем. Просто мне казалось, что тут будет весело, вот и все. Нынче я работаю в очень уж официозном месте. Хочется сменить обстановку.
Вот как скажет сейчас, что у них тут не «Олтон Тауэрз»![4] Однако Стюарт ничего такого не сказал.
