*
Я снова один. Это хорошо. Нужно время подумать. Я сижу в гостиной, в кресле, в моем кресле, в темноте. Начинаю привыкать к одиночеству.
Сначала я слушал, как Грета и Терренс топают над головой, по очереди заходят в ванную, открывают кран, спускают воду в туалете, разговаривают в коридоре, готовятся ко сну. В последнее время они часто болтают, но их разговоры не похожи на мои интервью с Терренсом. Сейчас они оба спят в своих комнатах.
Плечу уже лучше. Терренс дал еще одну дозу таблеток. Я решил, что завтра будет важный день. Терренс что-то недоговаривает, и я намерен выяснить, что он скрывает. Я на пороге открытия, хотя даже не знаю, что ищу.
Сон все не идет. Усталости не чувствую. Я начеку.
Глаза привыкли к темноте. Я закрываю глаза, открываю их, закрываю, открываю. Открываю. Закрываю. Открываю. Закрываю.
Когда мне не спится, я думаю о Грете. Часто вспоминаю, как мы обнаружили ее пианино.
Мы нашли его через несколько дней после того, как въехали в дом. Прежние хозяева оставили его в подвале, спрятав под пыльным одеялом. Пианино. В ужасном состоянии. Я понятия не имею, как и зачем его туда затащили. Вероятно, сочли мусором и не стали трогать.
Я очень обрадовался, когда увидел его. Я знал, что Грета играла на пианино в школе. И подумал, что она с удовольствием возьмется снова. Это был знак – знак того, что мы приобрели правильный дом. Когда я рассказал о находке, она не разделила моего энтузиазма. Я расстроился.
Тебе, кажется, все равно, сказал я, когда провел ее по лестнице вниз и снял повязку с глаз.
– Нет, это здорово, – ответила она. – Но я больше не играю.
Можешь снова начать.
– Могу, наверное. Но оно уже старое. Еще и в подвале простояло.
Мне жаль, что доставшееся нам за просто так пианино не идеально, Грета. Но теперь оно твое, ты его полюбишь.
Я почистил для нее пианино, но мы так и не смогли его как следует настроить. Грета пыталась, но быстро сдалась.
Привыкнем, сказал я. Небольшой диссонанс – это же не конец света.
* * *
– Отлично, ты проснулся, – говорит Терренс. – Я старался не шуметь, но долго бы не смог.
Все нормально, говорю я. Мне пора вставать. Который час?
Я чувствую запах специй с кухни, слышу, как что-то жарится.
– Почти девять, соня. Ты спал как убитый. Я бы дал тебе еще поспать, но… Пора принимать.
Через плечо у него перекинуто кухонное полотенце. Он протягивает мне ладонь. На ней лежат три белые таблетки.
Три?
– Три, как и вчера. От боли.
Тут я понимаю, что они мне больше не нужны.
Мне уже не больно, говорю я.
Я беру таблетки, мешкаю, обдумываю. Он ждет. Я кладу их в рот. У них смутный привкус резины.
– Ты хорошо и долго спал. Я очень доволен. Как раз то, что тебе нужно.
Я откидываю с себя тонкую простыню и свешиваю ноги с кресла, так что обе мои ступни оказываются на полу.
Да, говорю я. Хотя не знаю, так ли долго спал.
– Мне кажется, ты привыкаешь к креслу. Я бы не смог. Иногда в удобной кровати с трудом засыпаю.
Я зеваю, потираю лоб, пытаясь проснуться. Голова болит в том же самом месте, что и вчера.
Не помню, как заснул, говорю я.
– Я встал и решил приготовить небольшой завтрак. Надеюсь, ты не возражаешь.
Я заглядываю в сторону кухни, пытаясь сфокусироваться на Терренсе. Он стоит у плиты и говорит через плечо. Где Грета? Я встаю и иду на кухню. На столешнице стоит открытая коробка с яйцами. Рядом – разделочная доска, мой поварской нож и серебряная миска. На плите – моя чугунная сковорода. Будет яичница? На нем мой фартук.
– Надеюсь, хватит двоим.
Обычно мы почти не завтракаем, говорю я. Где Грета?
– Не знаю. Завтрак – это прием пищи, который нельзя пропускать. Я тут подумал: тебе нужно больше есть, чтобы не терять сил. Кажется, ты похудел. Завтрак поднимает настроение. Дает заряд энергии на весь день! И запускает обмен веществ. В путешествии ты будешь завтракать каждое утро. Будет три сбалансированных приема пищи в день. Яичная скорлупа вам нужна?
Запах пищи внушает отвращение. Он что-то подложил в яичницу.
Что ты добавил?
– Пикантности. Специй. Без них яичница выйдет пресной.
Я открываю ящик и достаю упаковку кофе и фильтр.
– Извини, надо было сначала поставить кофе. Пора бы мне уже запомнить.
Вы будете?
– Мне кофе не надо, спасибо.
Терренс начинает насвистывать, пока помешивает яйца деревянной ложкой. Я как раз наливаю воду в кофемашину, когда входит Грета.
– Терренс готовит завтрак? Отлично. Не люблю пропускать завтрак, да и встала я давно.
Где ты была?
– Вышла прогуляться. Я рано встала.
– Ты голодна? – спрашивает Терренс.
– Да, есть хочу. Доброе утро, – говорит она, касаясь моей руки, когда идет мимо меня к раковине.
Кофе?
– Нет, спасибо. Выпью на работе.
Серьезно? Ты всегда выпиваешь чашечку перед уходом.
– Стараюсь пить меньше. Хочу избавиться от старых привычек.
Что тебе будет от двух чашек?
– Ничего. Но все равно не хочу.
Она налетает на Терренса у холодильника. Извиняется. Он тоже задевает ее. Между плитой и холодильником не так уж много места.
– Готово.
– Я достану тарелки, – говорит Грета. – Пахнет восхитительно. Что ты туда положил?
– Пару добавок. Надеюсь, будет вкусно. Импровизировал с тем, что нашел. Пища намного приятнее после физической активности.
Я все еще в шортах, в которых спал. Без рубашки. Есть не хочется. Подташнивает. В голове туман.
Пожалуй, я только кофе выпью, говорю я.
– Уверен? – спрашивает Терренс. – Я завтрак только для тебя по большей части и готовил. Мне кажется, тебе стоит поесть.
– Уже все готово, – добавляет Грета, расставляя на столе три тарелки. – Тебе надо поесть.
Я не голоден и не хочу опять сидеть. Все себе за ночь отсидел. Мне не пять лет.
Тон получается резким, но мне плевать. Они переглядываются, потом смотрят на меня. С каждым днем Терренс позволяет себе все больше вольностей, и это уже слишком, я не собираюсь их терпеть. Он – чужак. Чужак в моем доме.
– Хорошо, – говорит Терренс. – Как хочешь.
Он несет сковороду к столу, делит яичницу на две порции, стараясь не накладывать пригоревшие кусочки, и ставит грязную сковородку обратно на плиту.
– Надеюсь, на вкус ничего.
– Выглядит отлично, – говорит Грета.
Кофе еще не процедился, но я прерываю процесс, снимаю кувшин и беру чашку. Я стою спиной к столу, но
