Башня укрыла его. Вода валами проходила под дном лодки, ещё страшная, но уже не опасная. Он, не отпуская багор, одной рукой обернул трос вокруг крепления для паруса на корме и привязал его к концу багра.
Лодка держалась спокойно, поэтому он рискнул, отпустил багор и привязал второй конец троса к уключине. Когда очередная пенная волна подняла его лодку, он сделал ещё один рискованный ход, поднялся с сидения, вцепился в толстый и неудобный каменный подоконник и повис на нём на пальцах. Отчаянным усилием он подтянулся и сумел зацепиться одной рукой за подоконник с внутренней стороны, затем влез весь. Примерно в метре под ним был каменный пол. Он втянул багор внутрь, бросил его на пол и вытравил слабину в канате.
Он выглянул из окна. Лодка раскачивалась на волнах. Ну, она конечно может утонуть, но это от него не зависит. Как бы то ни было, он в безопасности. Понимая, что все, что он мог сделать, он сделал, Карло глубоко выдохнул. Да, все что мог! Вспоминая, как проносился мимо башни, не далее чем в двух метрах, насквозь мокрый от волн — он все сделал блестяще! Он едва ли кто-то смог бы это повторить даже после тщательной репетиции. Счастье просто разрывало его изнутри
— Господи, я жив! Ура!! Ура!!!
— Ктоооо здеееееесь? — раздался откуда-то с верхнего этажа высокий грубый голос. — Ктоооо здеееееесь?
Карло замер. Он прижался к стене и двинулся наверх. Он видел какое-то мерцание этажом выше, там было чуть менее темно. Скорее удивленный, чем испуганный (хотя и испуганный тоже), Карло смотрел на это чудо во все глаза.
— Ктооо здееесь?
Он вернулся к окну, отвязал багор, привязал веревку к камню неподалеку и ещё раз проверил ложку на всякий случай. С обеих сторон колокольни через Лидо переваливали пленные валы. Выставив багор перед собой, Карло начал медленно подниматься по лестнице. После всего что с ним случилось он был готов порвать в клочки любого призрака.
Мрак разгоняла одинокая свеча, едва освещавшая заполненную мусором комнату.
— И-и-ик! И-и-ик!
— Господи!
— Дьявол! Изыди сатана! — что-то маленькое и черное обрушилось на него, потрясая острым металлическим предметом.
— Господи, — повторил Карло, защищаясь багром. Фигура остановилась.
— Смерть, ты, наконец пришла за мной! — произнесла фигура. Он увидел перед собой старуху, сжимавшую в каждой руке по сапожной игле.
— Вовсе нет, — ответил Карло, сердце которого медленно успокаивалось. — Клянусь Богом, старуха, я всего лишь моряк, пытающийся укрыться здесь от шторма.
Женщина откинула капюшон своего чёрного плаща, открывая взгляду заплетённые седые волосы и прищуренные глаза, неотрывно глядящие на Карло.
— У тебя с собой коса, — сказала она с подозрением. Немногочисленные морщины исчезли с её лица, когда женщина перестала щуриться.
— Всего лишь багор. — пояснил он и протянул его для ознакомления. Она отшатнулась, угрожающе замахиваясь иглой. — Всего лишь багор, богом клянусь. Христом, девой Марией и всеми святыми. Я всего лишь моряк, занесенный сюда штормом из Венеции.
Ситуация становилась ему смешна.
— Правда? — удивилась она. — Ну что ж, значит, ты нашёл убежище. Я вижу уже не так хорошо как раньше. Проходи, садись. — она повернулась и жестом пригласила его войти. Я тут шью кое-что… для искупления. Хотя света тут маловато для этого. — она подняла подушку с незаконченной вышивкой. Карло видны были большие пробелы в вышивке, она была похожа на паутину, сотканную сумасшедшим пауком.
— Нужно чуть больше света, — сказала она и поднесла новую свечу к уже горевшей, запаливая одну от другой. Когда та разгорелась, она обошла с ней комнату и зажгла ещё три свечи, стоящих в канделябрах на столе, коробках и комоде. Она указала ему на кресло рядом с её столом, предлагая сесть.
Старуха села напротив, а Карло осмотрелся. Заваленная одеялами кровать, сундуки и столы, заставленные чем-то… Каменные стены по кругу и лестница, ведущая наверх.
— Снимешь свой бушлат? — предложила женщина. Она положила подушку на подлокотник кресла и начала орудовать иглой, медленно протягивая следом нитку.
Карло уселся поудобнее и посмотрел на неё.
— Ты живёшь здесь одна?
— Да… — медленно ответила она. — И мне это нравится.
В свете свечи, стоящей перед ней, она была похожа на кого-то хорошо знакомого Карло, возможно на его мать. Комната казалась очень уютной, особенно после лодки, которую мотало по воле волн. Старуха сидела сгорбившись в кресле, поднеся вышивку прямо к лицу. Карло видел, что шить она совершенно не умеет, но помочь ей в этом не мог. Она могла быть слепой, это ничего бы не изменило. Карло дрожал, его отпускало напряжение, ему с трудом верилось, что он в безопасности. Иногда они перебрасывались одной-двумя фразами и снова сидели в свете свечи, каждый думая о своем, как старые друзья.
— Как ты добываешь еду? — спросил Карло, когда молчание в очередной раз начало его тяготить. — И свечи?
— Я ловлю лобстеров внизу. Когда сюда заходят рыбаки, я обмениваю еду на шитье. Им это выгодно, они не боятся. Я никогда не торгуюсь, сколько бы они ни попросили. Отсвет давней боли пробежал по её лицу и она умолкла. Она начала работать иглой с удвоенным усердием и Карло отвернулся. Несмотря на сырость, он согрелся, чему немало поспособствовал шерстяной бушлат, и его начало склонить в сон…
— Он был моей половинкой, понимаешь?
Карло передернуло. Старуха осталась сидеть, склонившись над вышивкой.
— Он бросил меня здесь, в развалинах, когда началось наводнение. Напоследок сказал, что будет помнить меня всегда, пока смерть не придет за ним… Надеюсь он уже мертв! Надеюсь!
Карло вспомнил, как она размахивала шилом.
— Где я оказался? — поинтересовался он.
— Что?
— Это Пеллестрина? Санта Ладзаро?
— Это Венеция. — ответила она.
Карло вскочил.
— Я последняя. — сказала женщина. — Вода поднималась, небеса плакали, а моя любовь переродилась в презрение. Я все это перенесла и до сих пор жива. Я буду жить, пока не затопит весь мир, как раньше затопило Венецию, я буду жить, пока так не случится, буду жить… — её голос затих, она с любопытством смотрела на Карло. — Кто же ты на самом деле? А, да, я помню… Моряк.
— Тут есть этажи выше? — спросил он, просто чтобы сменить тему разговора.
Она с прищуром посмотрела на него.
— Так непривычно пользоваться словами… Я думала, мне уже не придется ни с кем поговорить, но я все же это делаю снова. Можно подняться на этаж выше, там нормально, но выше все в руинах. Молния разрушила колокол, пока я спала. — Она указала на кровать, вставая. — Иди за мной, я покажу. — Под плащом она оказалась совсем хрупкой и миниатюрной.
Старуха подняла свечной фонарь, что находился подле неё, и повела Карло вверх по лестнице, осторожно ступая среди теней.
На верхнем этаже завывал ветер, а над головой плыли низкие тёмные облака. Женщина поставила фонарь на стол и пошла по лестнице: поднимись ещё и посмотри, как там все, если хочешь — сказала она.
Они были открыты всем ветрам, над ними было небо. Дождь прекратился. На крыше тут и там валялись каменные блоки, выпавшие из стен.
— Я думала, рухнет вся часовня. — перекрикивала она завывания ветра. Он кивнул в ответ и пошёл к западной стене, которая поднималась ему до груди. Перегнувшись через неё он увидел волны, они поднимались, расплескивались по стене, до него иногда даже брызги. Он чувствовал эти удары в стену, их сила пугала его, было трудно поверить, что он выжил и теперь находится в безопасности. Он затряс головой, пытаясь выбросить эти мысли. Справа и слева белая линия бурунов очерчивала Лидо, широкую полосу, особенно заметную на темном фоне. Старуха продолжала говорить что-то, он подошел поближе, чтобы слышать её слова.
— Шторм продолжается. — кричала она — Смотри! Молнии, отсюда видно, как молнии бьют в Альпы. Это конец света! Все острова ушли, гор не видно… второй ангел вострубил и вылил свой фиал в море, и он стало море словно кровь мертвецов и все живое умерло в море! — она продолжала говорить, её голос мешался с воем ветра и плеском волн, поднимаясь над ними… Карло, уставший, замерзший, переполненный горечью и черной, как облака на небе, тоской, прервал её экзальтацию, крепко взяв за плечи. Они спустились под крышу, подобрали погасший фонарь и вернулись на жилой этаж. После ледяной крыши он казался особенно уютным. Старуха продолжала говорить, но Карло не вслушивался в её речь. Его колотила крупная дрожь.
— Ты должно быть замерз, — заметила она успокоившись. Она взяла несколько одеял с кровати. — Вот, возьми. Он сел в большое, тяжелое кресло, завернулся в одеяла и расслабился. Он очень устал. Старуха села в свое кресло и воткнула иглу в катушку. Через несколько минут она снова начала говорить, под это бормотание Карло начал дремать, иогда кивая в ответ на её слова. Она говорила и говорила, о штормах, об утопленниках, о конце мира, о потерянной любви…
