В ранней юности Тер-Оганян пробовал свои силы и в литературе. Например, он сочинял басни — классического толка басни, как у Эзопа, то есть не в стихах, а в прозе. Вот, например, одна из них, вполне на мой взгляд, удачная:
«Один козел переходил улицу на красный свет — и его задавила машина.
Мораль: козлы! Не переходите улицу на красный свет!»
1998, май
Место жительства А.Тер-Оганяна с 1994 года по сей день.
Летом 1993 происходит-таки конец Трехпрудного: на выселенное здание, которое заселила за его никому — тогда — не нужностью коммуна художников, и прожила в нем худо бедно а два года — находится-таки хозяин, его начинают все-таки реконструировать, художников выгоняют.
После разнообразных скитаний по разнообразным обиталищам, среди которых, была, например, и Баклаборатория (см.) — нужно было найти не просто жилье, а такое, где можно было бы продолжить начатое на Трехпрудном — коммунитарный (не путать с коммунальным!) образ жизни, собственная галерея —
Все поселяются на Бауманской, где опять осуществляется сквот.
Но того, что было на Трехпрудном, уже не получается — нет ни галереи, ни всего прочего, и теперь это скорее коммуналка, чем коммуна.
Оганян здесь занимает две комнаты — в одной живет сам с подругой Ирой, в другой обитает его сын Давид с подругой Полиной.
На картинке Леня, последний (остальным дали квартиры и они съехали) из законных жильцов квартиры, поэтому считающийся хозяином.
Чтобы он не очень был возмущен внезапным появлением большого числа новых сожителей, ему платится некоторая сумма денег, примерно по 300 р. с каждого из этих сожителей ежемесячно.
Советский мыслитель антикоммунистического плана. Поскольку в СССР такой план мысли в чистом виде не очень приветствовался, издавал свои труды, оформляя их как литературоведческие: «Проблемы поэтики Достоевского» и «Рабле».
В семидесятые и начале восьмидесятых был одним из главных интеллигентских кумиров: не было такого текста на любую тему, в котором не упоминался бы Бахтин и не было бы слов «карнавализация» или «полифония» (главные положения соответственно, книг о Рабле и о Достоевском).
Еще бы — сидел!
Потом в Саранском университете прозябал на полставки!
С конца 1980-х был вытеснен в этой функции — свадебного генерала — Бердяевым, а еще позже — нынче — французскими мыслителями Деррида, Фуко, Бодрияр и проч.
Впрочем, ничего отрицательного о Бахтине я, в принципе, не подразумеваю: не читал.
Ах, как хочется быть богатым!
Как это, братцы, приятно,
Ах как хочется, ну, например, ламбаду
Уметь танцевать развратно,
Всех присутствующих шампанским
Угощать направо и налево, –
Но положено быть мне штатским.
Страдать при том сильно с похмелья.
Ах как хочется, чтоб старались
Быть красотки еще красивей, –
и специально чтоб именно мне притом нравиться; –
В платье этакие, знаете, такие наряжались,
Подолы у коих раз вдруг — задираются;
Но положено быть мне нудным.
Положено быть угрюмым.
Думать свою ебаную думу,
Свою ебаную думу думать, –
Потому что ведь являюсь я поэтом!
А поэту так положено, так хочут люди.
А иначе не поймет меня народ, ребята!
И поэзию мою ох не полюбит.
Стихотворение автора этих срок, 1990, Надым.
В жизни Тер-Оганяна А.С. бедность наличествует.
Как и считай что все деятели «актуального искусства», О. пребывает в глубочайшей бедности, а ежели желаете, то и нищете. Основная еда — макароны с кефиром, ботинки — солдатские, штаны — из секонд хэнда, плащ, который и на весну, и на осень, и на лютую московскую зиму — его, Оганян, по-моему, в 1989 году купил на Тишинке.
Вообще говоря, с точки зрения традиционного представления о художнике-авангардисте, так оно и должно быть: художник должен страдать, пить горькую, предаваться священному безумию и умереть под забором — Ван-Гог, Модильяни и проч. — это, собственно, и изложено в стихотворении.
Но, во-первых, очень не хочется, а во-вторых, новая теория авангардистского искусства, выдвинутая Б.Гройсом (см.) и ставшая в 1980-е и 1990-е руководством, утверждает, что это устарело и теперь все наоборот. Теперешний актуальный художник должен быть поп-звездой, непрерывно торчать на телеэкране, жарить Чиччолину и деньги грести лопатой, как это делал Уорхол или сейчас делает Кунс. А кто этого не понимает, тот не мастер актуального искусства, а провинциальный кустарь, неудачник и лох.
***
Правда, из этой теории напрямую следует, что тогда главными российскими деятелями актуального искусства являются Церетели и Грымов.
***
Был, впрочем, и период относительного преуспеяния Т. и прочих деятелей московского авангарда — конец 1980-х и начало 1990-х. Перестройка, горбимания на Западе, и в связи с ней — мода на все советское, в том числе и на рашен авангард. Западные галерейщики приезжали в Москву табунами (особенно после Сотбис-1988), и покупали картины и прочие произведения, и художники жили — процветаючи: хватало и на кисти-краски-холсты, и на еду, и на штаны, и на водку, и похмелялись с утра пивом не «жигулевским», а заграничным (правда, все-таки не хайникеном — это уж чересчур). А некоторые даже купили себе автомобили, правда, в основном, «Москвичи».
Вот пример тогдашнего Тер-Оганянового богатства.
Автору однажды довелось в те времена выпивать в компании Оганяна и его друзей-художников, при этом три четверти времени выпивки заняла дискуссия меж ними, ниже какой цены своих картин нельзя уступать, чтобы не сбивать уровень.
Сошлись они на двухстах долларах — тогда, когда это происходило, летом 1992-го, для меня это было суммой, не укладывающейся в мозгу: например, квартиру в Сокольниках мы снимали в это время за 4 тысячи рублей в месяц: в переводе на американские деньги, это было — 25 долларов.
Впрочем, один из них, по фамилии Дубоссарский, остался не согласным:
— А я и за сто пятьдесят продам! — заявил он.
И, подумав, добавил:
— Если дадут.
Остальные принялись его стыдить и укорять, обзывая штрейкбрехером и кайфоломщиком, на что Дуб уныло отвечал:
— Да я и за пятьдесят продам!
И опять добавил:
— Если дадут.
Впрочем, изобилие это (и весьма условное — картины покупали, но все-таки не каждый день, и, на самом деле, не каждый и месяц) уже году к 1993-му стало сходить на нет, а к середине 1990-х и совсем закончилось.
Также на указанную тему см. в сообщениях Осмоловский А., Романтизм, Сорос.
Безалкогольный образ жизни
Его А.Тер-Оганян ведет уже не менее трех лет. Абсолютно безалкогольный!
Десятилетия интенсивного богемного образа жизни начинают сказываться с середины первой половины 1990-х: организм Т. вступает в стадию сформировавшегося и все более и более зрелого алкоголизма, когда пьянство становится не веселым вдохновенным праздником, а —.
А теперь любая — любая! — выпивка тут же приводят к месячному запою, когда сил хватает только на то, чтобы добрести до ларька и обратно, а потом лежать на диване, каждые полчаса принимая очередную порцию, которая успокоит безобразие, царящее во внутренних органах.
Выход оказывается единственным — не пить вообще, нисколько и никогда.
К каковому образу жизни Т. постепенно и начинает переходить, а теперь перешел окончательно.
Но не пить вообще — это, оказывается, трудно, скучно, нудно, утомительно и изнурительно. Это кому кто если и не пил, кажется, ну и не пить — ну и что? А тот, кто всю жизнь кулдырил, тот обнаруживает: не пить совсем — да это все равно, что и не жить! А только влачить унылое существование: тоска, скука, вялость, однообразное течение непрерывных унылых будней, которые —
Каждый день все одно и то же,
Просто вовсе уж безнадежно.
Поэтому первое, что теперь, вот уже около трех лет произносит Т. при встрече, это:
— Славка, не пить — нельзя! Невозможно!
— Ну так в чем дело? Давай, я сейчас сгоняю! — отвечает автор этих строк, имеющий организм покрепче, который ему еще позволяет, хотя и тоже уже на последних резервах.
— Так пить-то ведь — тоже нельзя! — печально отвечает О.
***
Например, середина августа, например, нынешнего 1999 года. Я в гостях у Тер-Оганяна А.С. Речь заходит о выпивке.
— Да, — рассказываю я ему, — ничего на самом деле хорошего! Вот на днях как раз я решил развеяться, купил бутылку, пил, пил — мерзость! На вкус — отвратительная, потом сидишь пьяный как дурак — тьфу!
