ушло много месяцев.
Над домом еще надо поработать – так, по мелочи. Иногда мы ужинаем вместе, но чаще я ем один. Почти каждый вечер мы сидим в разных комнатах, утыкаясь в свои экраны. На следующий день все повторяется.
Но я приспособился. Приспособился к новым условиям. И физически, и психологически. Больше никаких сюрпризов. Так что я не жалуюсь. Впечатлений я уже набрался достаточно, на всю оставшуюся жизнь.
Мы больше не ругаемся. Вошли, так сказать, в состояние покоя, и меня это вполне устраивает. Тишина в доме – не так уж и плохо. Всегда предпочту тишину ссорам и крикам. К тому же на перепалки у нас больше нет сил. У Греты был тяжелый период. Ну и что? Все мы переживаем трудные времена. Никто не совершенен. Не существует идеальных отношений.
* * *
Я прихожу в себя, открываю глаза. Еще утро, очень раннее. В открытое окно проникают первые лучи дневного света. Обожаю это время суток. Наверное, раннее утро я люблю больше всего.
Потягиваюсь, закидываю руки за голову, вытягиваю ноги так, что они вылезают за край кровати.
– Доброе утро, – говорит Грета.
Я оборачиваюсь.
Она сидит в кресле у стены. Она одета, но голова обернута красным полотенцем, будто она только из душа. Не помню, когда в последний раз слышал от нее «доброе утро».
– Давно ты там сидишь? – спрашиваю я.
– Нет, совсем недолго.
Она выглядит хорошо отдохнувшей, расслабленной. Собранной и спокойной.
– Здорово, что сегодня у меня выходной, – говорю я. – Могу еще немного поваляться.
– Поваляйся, почему бы и нет? У меня для тебя кое-что есть. Оставила на кухонном столе.
– Для меня? Может, просто отдашь, когда я проснусь?
– Нет. Я пойду прогуляюсь.
Она встает и потирает обеими руками голову, потом снимает влажное полотенце и вешает его на спинку стула.
– Пока.
– Ага, увидимся позже, – отвечаю я, накрывая лицо подушкой.
* * *
Так долго я еще никогда не спал. Думал, что после ухода Греты не смогу заснуть, но все-таки получилось. Мне приснился эротический сон. Я трахался с Гретой прямо на полу спальни. Мы были без ума друг от друга. Когда я просыпаюсь, я жалею, что ее нет рядом, потому что мне очень хочется воплотить этот сон в реальность.
Я вспоминаю наш короткий, но приятный утренний разговор и успокаиваюсь. Буду считать его первым признаком того, что она приходит в себя, что она понимает: ей здесь хорошо. На сегодня у меня нет никаких планов, не нужно выходить из дома. Могу просто слоняться без дела. Провести день для себя.
Прежде чем уйти, Грета заварила кофе. Очень мило с ее стороны. Я наливаю себе чашку кофе и опираюсь на столешницу. Только собираюсь сделать первый глоток, как тут же останавливаюсь. Я совсем забыл, что она мне сказала. Она ведь что-то для меня оставила. Точно. Так и есть: на столешнице рядом с кофеваркой лежит конверт с надписью «Джуниор».
Я ставлю чашку и беру письмо. Хватаю нож из сушилки, чтобы разрезать конверт. Внутри записка. Сложенная бумажка. Я достаю ее, разворачиваю и кручу в руках.
Странно. В записке ничего. Совсем ничего. Ни с одной, ни с другой стороны. Она пустая.
* * *
Весь день я провожу на улице. В основном в сарае: заменяю черепицу на крыше, меняю опилки в куриных гнездах.
Когда я возвращаюсь в дом, Грета уже там. Она сидит в гостиной, спиной к двери. Смотрит в окно. Ее не было весь день. Часов восемь, может, больше. Я не заметил, как она вернулась, да и она никак не объявила о своем возвращении.
– Ты мне утром записку оставила. Пустую.
Прежде чем я успеваю добавить что-то еще, Грета начинает говорить, не оборачиваясь.
Смотри. У нас гости.
Я смотрю за нее, в окно, на подъездную дорожку: ее освещают зеленые фары автомобиля.
Ты кого-то ждешь? Спрашивает она.
– Нет, – отвечаю я.
Мы смотрим, как черная машина подъезжает к дому. Паркуется у крыльца. Двигатель глохнет, и в ту же секунду открывается дверь. Из машины выходит Терренс. Он идет к крыльцу. Я направляюсь к входной двери и открываю ее как раз в тот момент, когда он собирается постучать.
– Джуниор, – говорит он. – Рад тебя видеть. Здравствуй, Грета.
Я оглядываюсь через плечо. Грета стоит у меня за спиной. Она сцепила руки в замок и тепло улыбается Терренсу.
Привет, говорит она. Рада снова тебя видеть.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.
– Давненько не виделись, Джуниор. Решил заскочить, проведать, как у вас дела. Как у вас жизнь. Вы стали частью семьи OuterMore, а семья – это навсегда.
Зайдешь? Спрашивает Грета.
– Нет, все нормально. Вижу, у вас все хорошо, никаких проблем.
У нас все замечательно, говорит Грета. Я как раз собиралась готовить ужин.
– А ты, Джуниор? Что скажешь? Все в порядке?
Я встречаюсь взглядом с Гретой.
– Да, наконец-то все возвращается в нормальное русло.
И я ни капли не сомневаюсь в своих словах. Грета улыбается мне. Нежной, воодушевленной улыбкой. В этот момент мне кажется, что черная полоса закончилась. Что Грета, наконец, смирилась.
– Тогда я больше не буду отнимать у вас время, – говорит он.
Спасибо, что заехал, Терренс, прощается Грета.
– Рад, что у вас все отлично, – говорит он. – Удачи вам.
* * *
К счастью, Терренс у нас не задержался. Если бы были какие-то проблемы, он бы точно остался. Но он уехал довольный.
Я захожу на кухню. Грета стоит у плиты и что-то готовит на сковороде.
– Как прошел день? – спрашиваю я. – Тебя долго не было.
Подойдя чуть ближе, я обнимаю ее за талию. Она поворачивается ко мне. И целует меня в губы. Я отшатываюсь.
В чем дело? Спрашивает она.
– Ни в чем. Мне понравилось. Просто… не ожидал.
Она ничего не говорит, только целует меня снова, и на этот раз поцелуй длится дольше.
Я счастлива, говорит она. Я так счастлива здесь, с тобой. Ты делаешь меня счастливой.
– Ничего лучше за последнее время не слышал. Кстати, может, поедим сегодня на улице?
Давай, говорит она. Раз ты хочешь.
Мы садимся друг напротив друга. Едим, пьем, разговариваем. Она спрашивает, как дела на работе, как продвигается ремонт, которым я до сих пор занимаюсь. Я рассказываю, как починил на заводе один механизм, объясняю, как он работает и как я его починил. Она осыпает меня вопросами и внимательно слушает ответы. Смеется над моими шутками.
Тарелки пустеют, но Грета не встает, не уносит посуду на кухню как обычно.
