Иван Аксенов - Готы

— Так и знал, что этим — не кончится, — реагировал тот. — Чего еще удумал?

— Смотри, — отвечал Благодатский: свинчивал помадную крышку, выкручивал ее на пару сантиметров. Склонялся над раздвинутыми бедрами беззаботно спавшей готочки, просил — светить и пририсовывал к нежным складкам казавшейся в неярком свете совсем коричневой кожи — жирные бардовые крылья.

— Это что, типа бабочка, что ли?

— Бабочка… — согласно кивал: обводил складки по границе перехода в обычную светлую свежевыбритую кожу, выводил сверху, под трапецией — голову.

— Бля, ну ты маньячина! — шептал в восхищении Леопардов.

Скромно улыбался в ответ Благодатский. Когда заканчивали — ставили светильник на диван между раскинутых готочкой ног: чуть повыше коленей. Падали на стену тени от ее могучей, чуть подымавшейся от тихого дыхания сна груди. Оттаскивали вторую готочку в соседнюю комнату, чтобы освободить место дивана: приносили с кухни бутылку спиртного и до утра — пили и молчали. Наблюдали выведенную толстыми бардовыми линиями бабочку и постепенно бледневшие на стене тени. Уходили, когда делалось на улице светло. Оставляли незапертой дверь. Шли улицами просыпавшегося осеннего города к станции метрополитена.

По предложению Благодатского — отправлялись не по домам, но — на кладбище. Приезжали, перелезали через забор. Бесцельно шли центральной аллеей в неопределенном направлении. Молчали.

— Чему ты улыбаешься? — спрашивал Леопардов у Благодатского, глядя на его растянутое в довольной улыбке лицо.

— Я счастлив, — отвечал тот. — Просто счастлив.

1 июня — 10 октября 2004