— Ф-фу, — перевела она дыхание, вытирая глаза. — Извини, просто такое впечатление, что он у тебя не там приставлен.
— Я не просил, чтобы мне его там ставили.
— Ну да, если они изловят тебя, — она ткнула пальцем за плечо, на дайнер, — то с охотой помогут избавиться от этой соски! — Она снова прыснула в рукав.
— Ты мне поможешь, Пух? — подергал я рукав ее кожаной курточки.
— Да что за хрень стряслась? Ты мне сначала объясни! — Она хлопнула меня ладонью в висок.
Оглушенный, я невольно шагнул назад, ожидая следующего удара. Пух, видимо, почувствовала мою растерянность.
— Ты же должен был ехать с Лаймоном к себе домой, а не трахаться с ним в каморке! — гневно прошипела она.
— Я не знаю, что произошло… — Я уставился на свои голые ноги, утопавшие в пружинистом мху.
— Что произошло? Да ты просто поступил по-жлобски. Он всем раззвонил, что ты слупил с него пять сотен долларов!
— Пять? Две — он больше не давал мне ни цента!
— Какая теперь, на хрен, разница! Ни фига себе! Ты же знаешь, на что он падок. Что, забыл, кто ты на самом деле? — Она шлепнула меня по руке.
— Ты же сама понимаешь, — шепотом отвечал я.
Она снова влепила мне по руке.
— Я так и знала, что вы вдвоем только еще больше влипнете. — Она прихлопнула на моей груди насекомое… — Я так и знала, что ты не удержишься, чтобы не содрать бабки с этого лоха! Думаешь, крутой!
Я посмотрел на раздавленного комара, прилипшего к моим ребрам.
— Это были не его деньги.
— Да ну? Он сам тебе это сказал? — насмешливо фыркнула она.
— Это не его деньги, — упрямо повторил я.
— Да, конечно, верю. И Ле Люп расплачивался с тобой одними Барби. Сколько ты получал от Ле Люпа?
Я покачал головой.
— Где ты прячешь свои деньги? Скажешь — я помогу тебе выбраться отсюда.
— Ты прекрасно знала, что Лаймон вовсе не собирался везти меня домой, — сказал я и закрыл глаза.
— Да, это моя ошибка. Это ведь я одна виновата, я заставила тебя надуть Ле Люпа еще тогда, у Джакалопа. Ле Люпа, мою единственную настоящую любовь. Это же я всем раззвонила, что ты святая. И конечно же я — кто еще? — заставляла тебя целый день пролеживать ленивую задницу в постели, вытворяя всякие чудеса, вымогать бабки у дальнобойщиков и превращать Ле Люпа в стирающего трусики педофила типа Лаймона!
Я выдохнул так, будто меня ткнули в живот.
— Так что лучше по-хорошему скажи, где спрятал деньги. Иначе я подниму такой визг — как резаная свинья под забором! Ты же не собираешься похоронить их здесь навечно?
— Сам не знаю, как так получилось, — как можно спокойнее ответил я. — Я ничего не мог поделать. События развивались так стремительно, что…
— Я знаю, ты спрятал деньги. Я все перерыла у Ле Люпа. Где они? Где деньги?
— И поверь, я очень сожалею…
— Скажешь это Святому Петру, когда он даст тебе от ворот поворот. Не теряй понапрасну времени. Мне некогда слушать эту галиматью. Где деньги?!
Я смахнул с груди раздавленное насекомое.
— Две сотни лежат у меня в туфле, в бараке Лаймона.
— А деньги, которые тебе давал Ле Люп?
Я сделал глубокий вдох. Потом снова зажмурился и представил себе Сару. Как будто она рядом, каждую минуту, идет со мной, помогает мне. Я мысленно призвал на помощь всю ее хитрость и проницательность.
— Пух, если я скажу тебе, ты поможешь мне выбраться отсюда, — решительно заявил я. — Остановишь попутку, и мы разойдемся каждый своей дорогой. У меня нет возможности достать эти деньги. А там их целая куча.
— Сначала я увижу эту кучу, а потом отправишься восвояси.
— Нет, Пух. Я уже видел, как ты играешь в куклы. Сначала ты посадишь меня на попутку. А потом я скажу, где спрятаны деньги.
— Какого черта я должна верить тебе, что ты спрятал их именно там?
— Мне уже нет пользы от них, Пух. Я уеду и больше не вернусь. И просто хочу заплатить тебе за помощь.
Пух стала дергать прядь, сосредоточенно размышляя. Она снова вперила в меня взгляд своих глаз с угольно-черной окантовкой.
— Тебе все равно не выбраться отсюда без моей помощи.
— Ладно, тогда пусть меня сожгут. — я ответил ей таким же прямым взглядом. — И поверь, тогда от меня будет еще меньше пользы — после сожжения я уж точно не захочу тебе открывать, где спрятаны деньги.
Пух отшатнулась, как будто я ударил ее.
— А спрятаны они надежно.
— У меня готов водитель. Вон там. — Она указала в сторону боковой дороги, уводившей к шоссе. — Уговор такой: как только ты садишься в кабину, сразу говоришь мне, куда спрятал деньги.
— Идет.
— Только, чур, называть это «Барби». Про деньги ни слова. Ты говоришь, например: «Пух, забери моих Барби — они там-то и там-то». Понял? Не хватало мне еще, чтобы дальнобойщик по рации сказал своим, где искать бабки.
— Ему вообще можно доверять? Он довезет меня домой?
— Это тебе не Лаймон, не какая-нибудь «шестерка» из педрил, — саркастически отрезала Пух. — И к тому же он влюблен в меня. — Пух гордо взмахнула рукой, очертя в воздухе дугу, конечной точкой которой послужил уткнувшийся мне в грудь указательный палец. — Он сделает все, что я скажу.
Я кивнул:
— Отлично.
— Заметано. — Она кивнула в ответ. — Вот. — Пух сняла свою кофту. — Прикрой этот окаянный предмет, что выпирает из тебя, это же просто неприлично.
Мы выбрались из густого кустарника и стали пробираться вдоль угрюмого леса. Черный «Питербилт» маячил неподалеку от разбитой асфальтированной дороги, выводившей к шоссе.
— Не думай, я бы не позволила им подпалить тебя. Я знала, где тебя искать — в лесу, — говорила Пух, ободряюще похлопывая меня по голой спине. — Видишь, я все заранее подготовила для твоего побега. — Она показала на грузовик.
— Спасибо, Пух, — я постарался, чтобы это прозвучало искренне.
Она проводила меня до самой кабины. Пух выбила на дверце условную дробь. Сердце мое ушло в пятки, я застыл в тревожном ожидании.
— Залезай, Пух, — послышался смутно знакомый бас из кабины.
— Попросишь его, чтобы остановился возле универсама «Пэй-март» и купил чего-нибудь из одежды. Когда приедем, я с ним рассчитаюсь.
Она согласно кивнула, взбираясь по ступенькам и распахивая дверь высокой кабины. Потом жестом пригласила подниматься следом. Мне хотелось разглядеть человека, который повезет меня домой, но это было не так просто. Он ссутулился над огромной дорожной картой, занявшей полсалона, водя пальцем по голубым и красным прожилкам дорог. Он лишь коротко глянул на нас, затем снова уткнулся в свою географию дубленым профилем дальнобойщика, обветренным и загорелым. Когда я увидел карту, то сразу решил, что он вычисляет путь моего бегства, и у меня сразу полегчало на душе.
— Так кого везем? — буркнул он.
Пух повернулась ко мне, буравя выжидательным взором:
— Итак… Где Барби?
Я посмотрел на водилу.
— А что это он имел в виду?
Пух шлепнула меня по руке, и я снова повернулся к ней.
— Так ты хочешь вернуться домой? — сердито прошипела она. — Или передумал?
— А, вот кто у нас, — послышался знакомый голос, от которого меня окатило ледяной волной.
— Куклы. Где куклы? — твердила мне Пух яростным шепотом.
— Я же забрал кукол, Пух. Сама знаешь. Святым игры не положены.
Я медленно повернулся и увидел перед собой… его башмаки из кожи рептилий.
— Это лишь маленьким сладким девочкам положено играть в куклы. — Протянувшаяся рука Ле Люпа небрежно развязала узел, которым я стянул рукава кофты.
— Я же говорила тебе, что найду ее, — тут же пылко заявила Пух.
Я посмотрел на распадающийся узел — Ле Люп ленивым движением стянул с меня кофту.
— И между прочим, никто из вас…
— Вот тут у них заныкано еще несколько перегонных кубов. — Водила постучал пальцем по карте.
— Вернемся на время. Надо утрясти кой-какие проблемы, — сказал ему Ле Люп.
— Мне как — на работу? — залебезила Пух.
— Я знаю, как ты любишь работать. Пух. Смотри не пропадай, чтобы мне не пришлось тебя звать.
— Ну, до встречи, — воодушевленно откликнулась Пух, теребя рукоятку двери.
— И вот еще…
— Да?
— Очень надеюсь, что ты в этом не замешана. Очень. Что не ты подсказала Лаймону эту идею или не помогала ему как-нибудь…
— Ле Люп, ты же знаешь — Лаймон или другой из этих завистливых пьяниц может наклепать на меня что угодно, — Пух громко сглотнула. — Я просто знаю, что Лаймон давно мечтал трахнуть ее — она прокашлялась, — то есть — его, а не «ее», — брови Пух приподнялись, признавая ошибку. — именно за тем он туда и явился. Если бы я знала о чем-нибудь заранее, то сразу же рассказала тебе.
— Ну ладно, пошла вон.
Щелкнул замок, и в этот момент у меня вдруг само собой вырвалось:
— Я не прятал никаких кукол. Пух, — подчеркнул я. — Их нет и никогда не было.
