- Не беспокойся, - ответил я, - выезжаю через 10 минут.
Как раз в тот момент началась очередная злокачественная суета. Время утекало с бешенной скоростью, бесконечные мелочи задержали меня дома, и когда я, наконец, решил все вопросы и посмотрел на часы, то понял, что опаздываю к Джеку на два часа - запомните этот факт, он еще сыграет немаловажную роль.
Итак, я сел в машину и поехал к Джеку и его детям. В машине, в дополнению к сердцу лося, находилось довольно много всякой всячины и престранных причиндалов: мощные усилители, магнитофонная пленка с записью визга поросенка, заживо поедаемого медведями, фонарь мощностью 1 000 000 ватт, полуавтоматический девятимиллиметровый пистолет Смит & Вессон с рукояткой из тикового дерева и коробочка качественного гашиша. Кроме того, в машине лежала парашютная сигнальная ракета мощностью 40 миллионов свечей, способная на 40 секунд осветить всю долину, да так, что зарево видели бы и за 40 километров. На самом деле, это был ручной миномет, с пластиковым вытяжным тросом с одного конца и черным соплом дула с другого. Я купил его несколько недель назад на распродаже в магазине «Вест Марин Хардвер» в Сосалито за 115 долларов - цена до уценки составляла 210 баксов. Как ее было не купить - дешево и экстраординарно. Теперь хотелось как можно скорее увидеть ее в действии. К ракете прилагались путаные инструкции по эксплуатации в основном на иностранных языках, но из иллюстраций ясно следовало, что ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ должен носить подходящую защиту для глаз, держать снаряд как можно дальше от собственного тела, а затем РЕЗКО ВЫТЯНУТЬ ТРОСС СТРЕЛЬБЫ ВНИЗ и НЕ НАКЛОНЯТЬ СНАРЯД.
Ну чего ж, подумал я, справлюсь. Я-то знаю, как обращаться с сигнальными ракетами. Я уже стрелял из этих огромных серых орудий, где надо сначала отжать нижний конец, потом поместить его на другой конец, затем ударить ладонью по основанию и почувствовать, как твои руки немеют чуть ли не до головы от удара, эквивалентного выстрелу 105-милиметровой гаубицы. Поэтому я совершенно не переживал по поводу дешевой красной штуковины из Сосалито. Если хоть разок поиграешь с нитроглицериновыми снарядами, быстро с ними расставаться ты не захочешь.
* * *
Я думал о барахле, лежавшем у меня в багажнике, пока ехал по длинной извилистой дороге к дому Джека. После добрых 15 километров в кромешной темноте ощущалось уже некоторое нервное напряжение. Я припарковался на холме, расположенным над домом Николсона.
Других машин не видать. Я выгрузил огромный усилитель и надежно укрепил его на крыше джипа. Звук громкоговорителя мог теперь привольно растекаться по всей долине. Затем я аккуратно закрепил сигнальную ракету рядом с усилителем и облокотился на капот машины, чтобы выкурить сигарету. Далеко, внизу, сквозь пинии, дом Джека светился причудливым светом. Ничто не нарушало ночного покоя, а термометр в моем джипе показывал 9 градусов выше нуля. 2.30 или 2.45 утра. По радио передавали какие-то псалмы. Я подключил громкоговоритель к усилителю и неторопливо довел громкость кассеты с визжащим поросёнком до 119 децибел.
Сначала звук показался прямо-таки невыносимо громким. Чтобы спасти свои барабанные перепонки, я схватился за уши и заполз в джип. Я уже хотел выключить усилитель, но как раз в эту секунду на дороге показался свет фар, и я решил не совершать лишних движений... Машина даже не сбавила скорость, пронесшись мимо меня, хотя доносившийся из усилителя дикий вой по-прежнему напоминал о стаде свиней, которых гонят на скотобойню.
Первое, что мне почему-то пришло в голову: это точно не Билл Клинтон, потому что он хотя бы погудел, дунув в саксофон. Хо-хо, неплохая шутка, да? Странно, но анекдоты про Билла Клинтона приходят на ум в самые неподходящие моменты: вы делаете что-то в высшей степени правильное и нужное, подходите к вашему делу с юмором и расстановкой, и тут, по независящим от вас причинам, все катится под откос и события приобретают трагический оборот.
Такого роды сложности в принципе никому не нужны, но некоторые люди почему-то истово ищут их, и в ту опьяняющую зимнюю ночь в Скалистых Горах мне выпала честь стать одним из таких людей. Никакая сила разума или природы не могла убедить меня в том, что пригласившая меня семья отреагирует на происходящее иначе, чем с радостью, приятным удивлением и благодарностью.
* * *
Каждые 20-30 секунд динамик разражался поросячьим визгом, вперемешку со звуками, напоминающими отчаянные пулеметные очереди. Я направил весь миллион ватт на дом, целя непосредственно в окна гостиной.
Мои манипуляции с усилителем продолжались около 10 минут, но ничего не происходило. Единственная реакция снизу - освещенные окна погасли, как будто все, наконец, отправились спасть.
Ну, что ж - не очень-то приветливо встречают здесь гостей с подарками. Ну припозднились чутка гости, хамить-то зачем?
Мое следующее действие возымело непредвиденные последствия. Я попытался запустить ракету, но кольцо запуска оказалось сломанным, она зашипела и заискрила. Пришлось отбросить ракету в сторону, и тут-то она и покатилась вниз по холму, по направлению к дому. Господи, подумал я, это ведь ни что иное, как крупнокалиберная сигнальная ракета, и если она сейчас рванет, то дом Николсона станет очень похожим на мост из фильма «Апокалипсис наших дней».
Я быстренько запихнул усилитель обратно в джип и только тогда вспомнил о своем подарке на день рождения, который к тому времени каким-то образом вывалился из сумки и залил кровью всё заднее сидение.
У меня возникла мысль: «На фига вообще идти в гости?» На душе мигом стало неспокойно, и я решил, что из этой долины надо как можно быстрее сматываться. Оттуда вела только одна дорога. (Если какой-нибудь кляузник позвонил по 911, чтобы сообщить в полицию о визге и стрельбе у дома Николсона, то меня ждали серьёзные проблемы, учитывая, что я находился в конце тупикового каньона, из которого можно было уйти только через реку, что для меня совершенно исключалось.)
Хотя, почему? Почему сплошной негатив в голове, подумал я? Как вообще пришел в голову термин «сматываться»? Я же здесь с миссией под кодовым названием «развлекуха». И потом, здесь поблизости в любом случае нет никаких соседей. Это темное и спокойное место - даже слишком уединенное, и, конечно же, здесь совсем нежелательно оказаться в ловушке.
Все грустные мысли окончательно развеялись, когда я резко завернул вправо, к дорожке в дом Николсона, предвкушая торжественную передачу подарка на день рождения. Железные запоры на воротах больше не смущали меня, я знал, что все пройдет легко и просто.
* * *
Я подъехал на джипе прямо к входной двери и, оставив включенным двигатель, вытащил кровоточащее лосиное сердце с заднего сидения и понес его наверх, в дом. Я несколько раз позвонил в дверь, прежде чем плюнуть на эту затею. Я прислонил сердце - 30 см в высоту и 20 см в ширину - к двери таким образом, что оно закатилось бы в дом, если бы только дверь открылась. С учетом того, как невежливо обошлись со мной хозяева, я счел этот поступок вполне адекватным. Тут-то я запаниковал. По дороге обратно к машине я перезарядил пистолет, подняв вверх зажим и рассеянно помахал окровавленными руками в сторону дома, потому что не сомневался, что кто-то следил за мной из-за затемненного окна в кухне. Я еще сильнее рассвирепел, потому что я чувствовал, что мной пренебрегают.
Я уехал, не издавая больше никаких звуков, за исключением стрельбы, конечно, которая звучала в долине громче прежнего и вызывала боль в барабанных перепонках. Мой джип с приятным шуршанием медленно выехал на дорогу. Теперь - домой и отсыпаться. Я осторожно ехал по замерзшей дороге, но никаких признаков полиции или какой-нибудь другой нечисти не возникло. Еще до рассвета доехал до дому.
* * *
Остаток утра я лихорадочно работал. Мой факс трезвонил непрерывно. Приходили обычные послания из Белого Дома, два весьма разнузданных предложения из Голливуда, 60-страничный текст заключительного выступления генерала Дугласа МакАртура перед Длинной Серой Линией - парадом элиты американской армии - кадетами Вест-Пойнтской академии со стальными глазами весной 1962 года на плацу «Плейн», плюс 32 страницы его знаменитой речи в Конгрессе под названием «Старые Солдаты Никогда Не Умирают», с которой он выступил после его вынужденной отставки.
Мой факс ежедневно выплёвывает подобные бумажки, и я прилагаю все силы, чтобы проанализировать их. У людей очень разные интересы, и в моей работе следует быть всегда быть начеку. Голодные люди хитры, как дикие звери. Материал, который еще вчера казался странным и никчемным, завтра может оказаться вполне адекватным, и наоборот.
* * *
Например, мне совсем не кажется странным, что Билл Клинтон нынче озабочен, главным образом, своим местом в истории, своим политическим наследством, тем, что о нём через 100 лет будут писать школьные учебники. Он считает, что он сделал своё дело, и теперь настало время обеспечить себе место на пьедестале в пантеоне Великих Американских Президентов, наравне с Линкольном, Кулиджем и Кеннеди.