— Ясно, — сдержанно ответил строй.
— А теперь разойдись, — скомандовал офицер. — Вас для инструктажа соберет еще Боренко.
Выйдя из строя, разведчики перезнакомились друг с другом, высказали соображения, с каким оружием и снаряжением отправляться в тыл противника. Тем временем, пригласив к себе в блиндаж Боренко, штабс — капитан развернул на столе карту и, указывая карандашом на ее обозначения, сказал:
— По нашим сведениям, вот в этих двух ближайших деревнях останавливаются на ночлег приезжающие на фронт немецкие офицеры. Возьмите под наблюдение и, если это так, — оттуда захватите «языка».
— Есть, — ответил фельдфебель. — Разрешите идти?
— Идите.
Все остальное домысливалось, обдумывалось и взвешивалось фельдфебелем и поступившими в его распоряжение разведчиками. Готовились тщательно, со всей скру
пулезностью. Вооружились наганами, кинжалами, карабинами, набрали вдоволь патронов, гранат, прихватили несколько прочных веревок и тряпок для кляпов «языкам», сухой паек на трое суток, два бинокля, несколько компасов. Снаряжение подогнали так, чтобы ничто не звякнуло, не загремело.
Вечером Боренко скрытно провел разведгруппу через боевые порядки своей пехоты, а потом вслед за ним разведчики двигались ползком на животе по — пластунски. Спасительная темнота надежно скрывала их от глаз наблюдателей противника, но она же и затрудняла их движение. Старшему приходилось все время следить за компасом и намеченным им ориентиром. Украинский полз за командиром группы, за ним — остальные. Где‑то неподалеку журчал весенний разлив неглубокой горной речки, под косым углом углублявшейся с неприятельской стороны в позиции 39–й дивизии. Ее неумолчный негромкий говорок скрадывал слабый шорох, исходивший от разведгруппы. К полночи удалось миновать передний край турок. Однако разведчики продолжали еще долго продвигаться тем же испытанным пластунским способом, удаляясь в глубь турецкого тыла.
Уже на рассвете взмокший от пота фельдфебель, забравшись в густой кустарник, собрал вокруг себя солдат и вполголоса стал объяснять ход дальнейших действий.
— Разделимся на две группы, — намечал план Боренко. — С одной буду я, с другой — Украинский. Разойдемся на 3–4 версты в стороны, к трактовым дорогам. Там замаскироваться и наблюдать за подходом подкреплений противника. Чего и сколько — засекать как можно точнее.
Боренко прислонился к стволу низкорослого карагача, жестким тоном сказал:
— Завтра вечером соберемся снова здесь. Запоминайте место. Отсюда я поведу вас всех ночью брать «языка» в деревню. Она отсюда недалеко. Сейчас покажу, ползком следуйте за мной.
У опушки он залег, подождал спугников, а потом, когда открылся перед ними вид на деревню, заметил:
— Версты три будет.
Иван со своей подгруппой где ползком, где короткими перебежками, прикрываясь кустарниками и складками местности, к обеду вышел к заданной точке. Перед раз
ведчиками лежала всхолмленная равнина, по краснозему которой вилась профилированная дорога со слабым гравийным покрытием. Забравшись в придорожное углубление с кустами жимолости, разведчики застыли в ожидании. Пока было тихо и пустынно. Лишь к вечеру дорога ожила. По ней на передовую проследовало до батальона аскеров, протащилось более десятка арб со снаряжением и боеприпасами. Ночью разведчиков пробирал холод, они согревались тем, что легонько толкали друг друга, вздремнули поочередно самую малость. Весь следующий день они продолжали наблюдение. На свой счет взяли еще ряд сведений о проходивших подкреплениях неприятеля.
С наступлением темноты Украинский уже по намеченному маршруту пешим ходом, с соблюдением маскировки, привел свою подгруппу к месту встречи. Спустя полчаса благополучно возвратилась и подгруппа фельдфебеля Боренко.
— Ну, как? — спросил он Ивана.
— Все в порядке, кое‑что нарисовали, — ответил он.
— И мы тоже, — довольный результатом, сказал Боренко. — Но это все — семечки. Вот «языка» захватить — тут придется потруднее.
Старшой распределил обязанности: кто снимает часового, кто врывается в дом и вяжет пленного, кто его несет и ведет, кто обеспечивает прикрытие в случае возникновения тревоги и стрельбы.
Разведчикам повезло. В связи с усилением обороны турок на этом участке новыми подкреплениями из их корпусного штаба в прифронтовое селение прибыл немецкий майор — инструктор. Турки отвели ему для постоя глинобитный небольшой домик, покинутый хозяевами. Это определил сам Боренко, уже хорошо понаблюдавший за деревней в бинокль, выдвинувшись на пологую высотку.
В полночный час фельдфебель собрал группу и сказал:
— Пора, ребята.
Окружить дом и снять часового для разведчиков не составило особого труда. А вот когда они ворвались в дом — здесь чуть было не произошла осечка. Здоровенный верзила — денщик, оглушенный прикладом, едва не дотянулся до оружия и не открыл огонь. Его тут же прикончили кинжалом. Офицера сдернули с постели в нижнем белье, и, прихватив со стола его полевую сумку, а из шкафа — саквояж, во всю прыть направились с пленным к линии фрон
та. Украинский предусмотрительно взял офицерскую шинель и уже после удаления от деревни на достаточное расстояние ее принудительно надели на майора, чтобы он не отдал Богу душу от страха и ночного холода.
До боевых порядков турок на передовой разведгруппа с пленным выбралась нормально. Но на второй линии траншей противник ее обнаружил и открыл бешеный огонь. Вот — вот могло сомкнуться кольцо окружения и тогда не только не доставить пленного к своим, но и собственных голов недосчитаться.
— Господин фельдфебель, — торопливо предложил Украинский, — вы возьмите снова подгруппу и прорывайтесь налегке, а я с подгруппой и этим немцем тихонько двинусь по речке. Турки не смаракуют этот наш ход.
Боренко сразу сообразил, что иного выбора нет. И он с тремя разведчиками бегом направился к переднему краю, отвлекая весь огонь турок на себя и отвечая на него своим огнем. А Украинский и с ним три разведчика стремглав бросились к речке, волоча пленного. Вступив в ледяную воду, они взгромоздили офицера на плечи и подались по течению речушки, маскируясь в тени более высокого берега. Сначала вода, словно кипяток, обожгла ноги. Но безудержный рывок разведчиков вперед и вперед разогрел их так, что они перестали замечать адски холодную воду. Поочередно меняясь, двое несли немца, двое держали оружие наготове.
Впереди слева продолжалась стрельба. «Прорвется ли Боренко?» — сверлила мысль у разведчиков. Они налегали изо всех сил, сберегая свою ношу. Миновали небольшой лес у изгиба речушки, теперь оставалось менее полуверсты до своих окопов. Молча, сосредоточенно вел людей Иван, думая лишь о том, чтобы поскорее выскользнуть из смертельной ловушки.
Подгруппа Украинского с пленным не намного отстала от боренковских удальцов. Потеряв убитым одного разведчика и сам легко раненный в руку, Боренко с двумя солдатами все‑таки выбрался к своим, тут же организовал усиленное наблюдение и дополнительное пехотное прикрытие бредущей по речке подгруппы Украинского. Но все обошлось. Туркам и в голову не пришло, что кто‑то отважится принимать ночью купель в ледяном потоке. Подобрав убитого из подгруппы Боренко, они решили, что на том вылазка русских закончена.
Словно привидения, Украинский и его спутники, вымокшие выше колен в воде, свалились в пехотный окоп вместе со своей ношей. Еле шевеля губами, Иван произнес:
— Кажись, все.
Боренко, держа за поясом перебинтованную раненую руку, прижавшись щекою к лицу Украинского и положив здоровую руку на его плечо, сердечно сказал:
— Какой же ты умница.
И тут же распорядился:
— А теперь, ребята, с пленным в штаб. Там нас уже ждут.
Пленный немец — майор оказался важной птицей. Из допросов и его документов командование дивизии почерпнуло немало полезных сведений. Вместе с результатами визуальных наблюдений разведчиков они представили довольно обстоятельную картину о том, что делается у противника. Все участники дерзкой вылазки были представлены к наградам. Иван Украинский и его временные сподвижники по водному «кроссу» с пленным немцем два дня находились в лазарете, там им устроили растирание спиртом окоченевших от переохлаждения ног и поясничной области, дабы молодцов не свалил радикулит.
В конце апреля — начале мая 1915 года войска Сары- камышской и соседней Эриванской группировок в числе трех отрядов и некоторых дополнительно приданных частей развернули активные наступательные операции.
Находясь на наблюдательном пункте дивизиона, Иван Украинский засекал орудийные вспышки артиллерии неприятеля, тут же наносил их на планшет и показывал командиру, а тот по мере необходимости через телефониста вызывал огонь пушек и корректировал его до подавления целей.
