— Но помощь так и не пришла, — мрачно закончил Тефис и ненадолго замолчал. — Потом появился перебежчик из персидского стана, сообщивший Леониду, что персы двинулись в обход по горам; какой-то предатель из малийцев сам предложил Ксерксу свои услуги. Союзники приняли решение оставить Фермопилы. Спартанцы же решили сражаться до конца. Феспийцев, тоже не пожелавших отступать, Леонид отправил защищать восточный выход из Фермопильского прохода. Меня царь послал в дозор следом за феспийцами.
Тефис подробно поведал Симониду о том, как храбро сражались с «бессмертными» феспийцы, пока не полегли все до последнего человека. Когда Тефис прибежал к лакедемонянам, чтобы известить их о гибели феспийцев, Леонид был уже мёртв, а во главе спартанцев стоял Сперхий.
— Он и приказал мне укрыться в зарослях на склоне горы, чтобы я стал очевидцем последней битвы с варварами. Ещё Сперхий велел мне выкрасть у персов тело Леонида, когда всё будет кончено.
Симонид, замерев, внимал рассказчику, и перед его мысленным взором разворачивались картины последней битвы.
Персы долго штурмовали укрепившихся на холме лакедемонян, но никак не могли их одолеть. Тогда Ксеркс приказал расстрелять крошечный отряд Сперхия из луков. Несколько тысяч лучников, окружив холм, больше часа пускали стрелы. Тучи стрел сыпались дождём на поднятые щиты лакедемонян. Этот смертоносный дождь убивал спартанцев одного за другим. Они падали друг подле друга, как стояли в боевом строю, красные плащи устилали вершину холма. И вот упал последний спартанец. Персы опустили луки.
По приказу Ксеркса тело Леонида было распято на кресте, установленном возле дороги, по которой двигались несметные азиатские полчища, направляясь в Срединную Грецию.
— Варвары проходили через Фермопилы три дня и три ночи, — молвил Тефис. — В течение этого времени подле креста с телом Леонида постоянно находилась стража. Я не мог даже подобраться к кресту. По ночам персы жгли костры. Когда войско Ксеркса углубилось в Фокиду, мне с помощью жителей из селения Альпены удалось снять с креста тело Леонида и предать земле. Место погребения я запомнил.
Тефис подробно описал Симониду, где именно погребено тело Леонида, с какой стороны от дороги и по каким приметам можно отыскать могилу, заложенную грудой белых камней.
— Рядом я похоронил и Мегистия, — добавил он. — Его могилу можно узнать по холмику из жёлтого ракушечника. Всех прочих спартанцев местные локры по приказу Ксеркса погребли в одной общей яме.
Над этой могилой они сложили небольшой курган из обломков известняка. Феспийцев тоже захоронили местные жители рядом с селением Альпены, у самого восточного выхода.
Разморённый сытным обедом, Тефис ушёл спать. Завтра ему предстояло двинуться в путь. Симонид, взволнованный всем услышанным, до глубокой ночи не сомкнул глаз. Он бродил со светильником в руке по притихшему дому, ведя мысленный диалог с самим собой.
«И всё-таки предсказание Мегистия, некогда данное Леониду, сбылось, — размышлял Симонид. — Леонид, вне всякого сомнения, превзошёл воинской славой своего старшего брата Клеомена и всех бывших до него спартанских царей, вместе взятых. Он не разбил войско Ксеркса, но и не позволил варварам прорваться в Срединную Элладу в то время, когда эллины справляли Олимпийские игры. Это вполне можно назвать победой».
За свою жизнь Симонид несколько раз проезжал по дороге через Фермопилы, направляясь из Афин в Фессалию и обратно. Теперь он мысленным взором окидывал те места: морской залив, узкую береговую полосу и нависшие над ней высокие Каллидромские скалы... Фермопилы отныне станут синонимом доблести.
Симонид пытался представить могильные холмики защитников Фермопил, но у него перед глазами неизменно возникали лица Леонида, Мегистия, Сперхия, Агафона и прочих спартанцев. Они запомнились ему в тот знойный августовский день, когда спартанский отряд после ночёвки в Коринфе выступил в дальнейший путь к Фермопилам. Лица этих мужественных людей чередой проходили в цепкой памяти Симонида, когда он выводил на восковой табличке короткую эпитафию:
Путник, поведай спартанцам о нашей кончине.
Верны законам своим, здесь мы костьми полегли.
Утром, разбудив Тефиса, Симонид первым делом прочитал ему своё творение.
— Что скажешь, друг мой? Тебе нравится?
— По-моему, лучшей эпитафии нельзя придумать, — промолвил восхищенный Тефис.
— Тогда возьми эту табличку с собой и покажи эфорам в Спарте. Но сначала пусть эпитафию увидит Горго и все друзья Леонида, а также его брат Клеомброт. Их мнение очень важно для меня.
— Я уверен, эта надгробная надпись придётся по душе всем лакедемонянам, — заверил поэта Тефис. — После победы над варварами спартанцы непременно выбьют эпитафию на надгробии павших воинов Леонида.
— Ты полагаешь, что полчища Ксеркса непременно будут разбиты? — с надеждой в голосе спросил Симонид. — На чём основана твоя уверенность, друг мой?
— Ещё перед началом Олимпийских игр спартанцы посылали феоров в Дельфы, вопрошая у Аполлона Пифийского об исходе войны с варварами, — ответил Тефис. — И пифия дала оракул, согласно которому Лакедемон выстоит в борьбе с персами, если один из спартанских царей добровольно примет смерть на поле сражения. Леонид знал об этом оракуле.
«Так вот почему эфоры дали Леониду так мало людей, — с горестным прозрением подумал Симонид. — По сути дела он обрёк себя на гибель ради спасения Спарты!»
Тревога, изводившая поэта в последние дни, после услышанного вдруг отступила. Ей на смену в душе Симонида поселилась уверенность, что нашествие варваров в конце концов будет отражено; ведь он, как и все его современники, безоговорочно верил во всевидение бессмертных богов.
* * *
В начале осени произошло морское сражение у острова Саламин, завершившееся победой эллинского флота. В этом сражении особенно отличились афинские и эгинские корабли.
Утратив господство на море, Ксеркс уже не верил в скорую победу над Элладой. Оставив в Греции Мардония с лучшими отрядами продолжать войну, он с остальным войском вернулся в Азию, где к тому времени уже полыхали вовсю восстания среди горных индийских племён. Неудачи Ксеркса в Европе придали смелости индам и арахотам, которые перестали платить налоги в казну персидского царя. Также осмелели азиатские скифы, возобновившие набеги на северо-восточные рубежи Ахеменидской державы.
Мардоний после попыток поссорить афинян со спартанцами вторично разорил Афины, уже опустошённые вторжением Ксеркса накануне Саламинской битвы. Затем Мардоний отступил на Беотийскую равнину, удобную для действий персидской конницы. Там, возле города Платеи, и произошла решающая битва в этой войне. Общеэллинское войско, возглавляемое спартанцами, после продолжительных маневров сошлось наконец с персами лоб в лоб и одержало полную победу. На поле битвы осталось двадцать тысяч варваров. Пал в этом сражении и Мардоний.
Битва при Платеях случилась в конце лета 479 года до нашей эры. Изгнав персов из Эллады, спартанцы установили каменный монумент над прахом лакедемонян, павших в Фермопилах, выбив на нём стихи Симонида.
А на месте захоронения Леонида был поставлен мраморный лев, на постаменте которого были начертаны строки, также сочинённые поэтом:
Из зверей я — самый сильный; из людей сильнее всех тот,
Кого я стерегу здесь в каменном гробе.
ПОРОТНИКОВ Виктор Петрович родился в 1963 г. на Урале. После окончания школы продолжил учёбу на кафедре «Древняя история» в Петербургском университете им. М. В. Ломоносова. Одновременно посещал литобъединение начинающих авторов при Петербургском отделении Союза писателей. Автор нескольких романов на темы мировой истории.
Исторический роман «Спартанский лев» — новое произведение писателя.
Ликург — легендарный спартанский законодатель, живший приблизительно в VIII веке до н.э. Составленные им законы превратили Спарту в сильнейшее в Греции военизированное государство.
Гармосины — коллегия чиновников в Спарте, наблюдавшая за поведением женщин.
Олимпийские игры — проводились в Пелопоннесе в городе Олимпия с 776 года до н.э. Время проведения — раз в четыре года в конце лета. На состязания допускались только свободнорождённые греки. Наградой победителю служил венок из ветвей священной оливы.
