Девять тысяч.
Чересчур глубоко!
Рабочие заперты в клетях, закрытых снаружи на прочные замки. Их опустили на дно шахты, где естественным образом скапливается вода.
— Они захлебываются! — закричал Баррелл, прыгая на платформу. — Насосы не работают, помнишь?
— Что? — медленно, как в дурмане, переспросил Джек.
— Поднимай их! — завопил откуда ни возьмись взявшийся Пауэлл, от страха белый как бумага.
Вокруг царило знакомое ему столпотворение, но Джек чувствовал себя как во сне. Он был оглушен. Пауэлл оттолкнул его и стал оперировать подъемником. Мгновенно переключив механизмы, он вытащил клеть из воды. Но она пробыла там больше трех минут.
Завыла сирена — на этот раз другая, та, которой страшились все женщины в Полях.
Потом рядом возник Баррелл и прорычал:
— Убирайся отсюда, Джек! Отправляйся куда-нибудь и протрезвись.
— Протрезвиться? — повторил тот, словно не понимая.
— Я чувствовал запах. Надо же быть таким дураком!.. Теперь тебя обвинят!
— О чем ты?
— Убирайся! — Баррел вытолкал его из машинного зала.
Джек хотел огрызнуться, но силы внезапно покинули его. Он уже слышал крики, вопли и знал, что будет дальше.
Ему не дали шанса подумать. Баррелл затолкал его в фургон и дал рабочему-индусу приказание доставить мастера Брайанта домой. Джек хотел что-то сказать, но слова застывали у него в горле.
Перед ним маячил образ отца, мрачно покачивающего головой, недовольного сыном. В фургоне Джек окончательно сдался. Он скорчился и молча глубоко, тяжело дышал. Его эмоциональные плотины прорвались. Из берегов вышла скорбь за людей, в гибели которых он виновен, за Неда и Айрис, за Канакаммал, за позор, в котором предстоит расти его ребенку, когда тот узнает правду, и, самое главное, как всегда, за отца, ожиданий которого Джек так и не сумел оправдать.
* * *
Когда Канакаммал услышала долгий вой сирены, у нее замерло сердце. Надо бежать вверх по холму, вместе с толпой других жен, матерей и сестер. Охваченные паникой, они стремятся быстрее добраться до главной шахты, как будто тем, что будут физически ближе, сумеют спасти своих мужчин.
Но что-то подсказывало женщине, что на этот раз ее присутствия не требуется. Джек не под землей. Муж здесь, его уже везут домой в шахтном фургоне. Он отбивается, отказывается от всякой помощи, то и дело порывается вскочить с пассажирского места и, конечно же, пребывает в глубоком шоке.
Канакаммал крепилась, готовясь к предстоящему. Преодолев несколько ступенек лестницы, ведущей на веранду, муж рухнул ей в объятия и расплакался, как ребенок.
Нельзя сообщать ему о Неде. Она и сама с трудом верила, что это правда. Отправившись в лавку навестить отца, Канакаммал обнаружила там чокру Синклеров. Мистер Руперт Уокер уволил мальчишку, сказал, что в его услугах больше не нуждаются. Он заплатил ему даже сверх положенного и обмолвился, что господин и мадам больше не вернутся в дом. Кроме этого, чокра ничего не знал. Чтобы выведать побольше, Канакаммал вышла на центральную улицу.
Ей встретилась подруга, санитарка из больницы, и сообщила на тамильском:
— Сегодня погиб человек. Ужасное несчастье. Его убило током.
— Ты знаешь, кто это был?
— Он был женат на дочери мистера Уокера. — Она по-индийски покачала головой. — Бедный доктор.
Канакаммал молча смотрела на подругу. Та была не виновата в том, что так неделикатно сообщила жуткую новость. Откуда ей было знать, что Канакаммал лично знакома с Недом Синклером!
От боли и потрясения у нее сдавило горло, и она поспешила распрощаться. Бегом добравшись до дома и очутившись в саду, женщина обхватила себя руками, словно спасаясь от холода. Обезьяны скакали по деревьям и кричали, выпрашивая кусочки фруктов, но Канакаммал оставалась глуха к их призывам.
Нет, она не станет рассказывать Джеку о Неде. На данный момент у него хватает своего горя.
— Не понимаю, — простонал он, когда объятия разомкнулись и они двинулись в комнаты. — Я все сделал правильно.
Почти в то же мгновение у дома затормозила машина. Канакаммал оглянулась.
— Это люди с шахты, — сказала она, и ее пронзило острое, тревожное предчувствие.
Отворив дверь, Канакаммал впустила пришедших. Она не знала, что именно случилось, но ощутила беду. Оба гостя были британцами. Один шотландец, которого она как-то видела в обществе Джека, второй — незнакомый ей англичанин. Жестом пригласив их в гостиную, Канакаммал помедлила в дверях.
— Джек!.. — нарушил молчание шотландец. — Как ты, парень?
Брайант встал. Он казался трезвым, но в глазах еще оставалась какая-то оглушенность.
— Я потрясен, мистер Маккензи. Я хотел остаться и помочь, но Стэн Баррелл…
— Поступил совершенно правильно, отправив вас домой, — произнес англичанин.
— Мистер Джонс, не знаю, что сказать и думать. Я ни в чем не виноват.
Джонс кивнул, но Канакаммал почувствовала, что это было сделано не искренне, а просто для того, чтобы заставить Джека замолчать, заодно и высмеять его. Она вошла и встала рядом с мужем.
— Это Элизабет, моя жена.
— Ваша жена? — Джонс не сумел скрыть удивления, но спохватился и отвесил ей равнодушный поклон.
— Миссис Брайант! — Маккензи был гораздо любезнее.
— Может быть, ваша жена приготовит нам чай? — Джонс произнес это с легким упором на «жена».
Канакаммал не сомневалась в том, что таким способом он хочет от нее отделаться. Кроме того, этот господин, конечно же, решил, что она не знает английского.
— Вы предпочитаете с молоком или с лимоном, мистер Джонс? — осведомилась женщина.
Он бросил на нее ехидный взгляд и ответил:
— Неважно, миссис Брайант. Мы хотели бы побеседовать с вашим мужем наедине.
Джек смотрел на этих людей. Его мысли походили на утопающих, которые пытаются удержаться на плаву в шторм, но им это не удается. Ему казалось, что он сам тонет. Горести в комбинации с тревогой и тяжкой усталостью тащили его все глубже и глубже.
Джонс был в Полях человеком сравнительно новым. Только что из главного офиса, он лопался от служебного рвения и пыжился, изображая деловитость и твердость. При других обстоятельствах Джек показал бы ему, где раки зимуют, — плевать, что он начальник, — за колкости в адрес жены. Но сейчас Брайант лишь глянул на Элизабет и слегка кивнул. Она вышла без лишних слов, хотя, прежде чем исчезнуть, бросила ему взгляд, в котором читалась поддержка.
— Твоя жена просто красавица, Джек, — заметил Маккензи.
— Благодарю вас, сэр.
Маккензи был инженером-распорядителем и пользовался всеобщей любовью.
— Что ж, Брайант. Пилюлю подсластить невозможно, так что я просто сообщу вам в точности, с чем мы имеем дело. — Не дожидаясь приглашения, Джонс уселся. — Подтверждена смерть семнадцати человек.
Джек обхватил голову руками, наклонился вперед и глубоко задышал. Иначе его вырвало бы.
— Еще двое в коме, — безжалостно продолжал Джонс. — Вы опустили их не просто на максимальную глубину, Брайант, а окунули в запертой клети в воду. На десять футов. На нижнем уровне погибли все тринадцать человек.
— Мак!.. — взмолился Джек сдавленным голосом, и его дыхание стало жестким, поверхностным. — Я не понимаю, почему это произошло. Все было нормально.
— Не все, Брайант, — зловеще возразил Джонс, не дав коллеге ответить. — Поговаривают, что вы явились на смену, как говорится, под мухой.
Джек поднял голову. В глазах Мака читалось искреннее сочувствие, Джонс же сверлил его горящим взглядом.
— О чем вы? — не понял Джек.
— Несколько человек заметили, что вы зеваете. Один готов официально засвидетельствовать, что вы в тот день пили.
— Найдите мне в этом городе шахтера, который не пьет, мистер Джонс. — Этого говорить не следовало.
— Но вы не просто шахтер, мистер Брайант. Вы старший инженер на шахте Топ-Риф. Назначая вас на эту должность, компания шла на риск, и вы не оправдали доверия.
Джек встал, сжимая кулаки. Он надеялся, что при этом не качнулся.
— Сядь, — произнес Мак негромко, но твердо.
Брайант повиновался.
— Дело в том, что сейчас уже не важно, почему это произошло. Теперь наша забота — твоя безопасность.
Джек нахмурился.
— Да, компания за нее в ответе. — Джонс скривился. — Гибель этих людей последовала почти сразу за ужасной трагедией на шахте Вильямс. Тогда расстались с жизнью многие рабочие-индийцы, а сейчас то же повторилось на Топ-Риф. Зреет серьезное недовольство, Брайант. Наемные рабочие из местных постоянно ропщут по поводу техники безопасности и снаряжения. Случившееся может подтолкнуть их к тому, чтобы занять откровенно воинственную позицию. На этот раз погибли одни только индийцы.
Мак перешел к сути вопроса:
