— Я рад. — Берри испытал огромное облегчение.
— Я очень благодарна вам за то, что отнеслись с пониманием.
— Есть еще кое-что! — воскликнул он, надеясь, что сможет не добавлять к длинному печальному списку еще одну ложь. — Я должен передать вам вот это. Может быть, Лили станет носить это, когда подрастет. — Он протянул ей часики.
Айрис задохнулась.
— Я думала, он отдал их служанке.
Ему невыносимо было слушать, как Айрис чернит Канакаммал.
Несколько секунд Генри не мог говорить, затем, чтобы скрыть смущение, пожал плечами.
— Возможно, его жена некоторое время их носила. Так или иначе, это подарок вам.
Она приняла часы. Берри испытал немалое облегчение от того, что сделал наконец все, что от него требовалось. Он едва не вздохнул.
— Я сберегу их для Лили. Для меня очень много значит, что он вспомнил об этом и захотел, чтобы часы были у меня.
Генри встал. Ему хотелось поскорей откланяться.
— Что ж, мне пора. Если у вас появятся вопросы, то я пробуду в «Бангалор-клабе» еще пару дней. Но мне кажется, сейчас все в порядке. Еще раз приношу вам мои глубокие соболезнования.
Айрис печально улыбнулась.
— Благодарю вас. Все вокруг напоминает мне о том, что его нет. Он больше не вернется.
Берри не знал, относится это к Неду или Джеку, Айрис, наверное, тоже. Генри отвесил ей легкий поклон. Больше ему нечего было сказать. Женщина проводила его до дверей и махала, пока он садился в машину.
Никогда в жизни вид собственного шофера не вызывал у Генри такого облегчения.
— Увезите меня отсюда, Джордж.
Когда они проезжали место пересечения пяти дорог и поравнялись с высоким деревом, он увидел в тени ветвей жену Джека. Ослепительное сари цвета слоновой кости грациозно облегало ее большой живот. При виде этой женщины ему на память мгновенно пришло ритмичное имя: Канакаммал. Она водила пальцем по коре.
— Остановите, пожалуйста, — попросил он.
Генри вышел из машины, поднялся по пологому склону, приблизился к Канакаммал.
— Все сделано.
— Я рада. — Она кивнула.
— Может быть, мне все-таки что-нибудь передать Джеку?
Женщина задумалась, помолчала, потом сказала:
— Пожалуйста, передайте мужу, что мы с сыном будем каждый день молиться за то, чтобы он был счастлив. Я заметила, как в ночь своего отъезда он назвал меня моим настоящим именем… И мне это было приятно.
Потом она повернулась и пошла босиком к дороге, ведущей в Поля.
Генри растерялся, посмотрел на дерево и заметил инициалы — «Дж. Б.». Было видно, что надпись старая, вырезанная, возможно, тогда, когда Джек только что приехал в Поля и принял решение остаться здесь. Рядом были другие буквы — «Э. С.», и Берри стало больно.
Он повернулся туда, где шла Канакаммал, надеясь, что она остановится, оглянется и добавит несколько слов, но этого не случилось.
Глория из окна наблюдала, как Джек в одиночестве читал в саду письмо, которое она утром получила на почте. Письмо было заказное и, очевидно, очень важное.
Она рассматривала конверт на просвет, пытаясь разобрать, что там внутри, но ничего не получилось. Из обратного адреса, написанного аккуратным почерком, следовало, что письмо от человека по имени Генри Берри, а на почтовой марке значилось «Бомбей». Глория как-то читала в журнале о Бомбее, но не испытывала никакого интереса к экзотическим местам, где живут цветные люди, а по улицам бродят дикие звери. Нет, ее вполне устраивала жизнь в Корнуэлле, оставалось лишь найти себе хорошего мужа.
Девушка бросила взгляд назад, где в туалетной комнате одевалась миссис Брайант, но тут же вновь посмотрела на ее сына и вздохнула, залюбовавшись его густыми темными волосами. За возможность пробежать по ним пальцами она отдала бы все! Лицо Джека было скрыто, но в своих мечтах она уже хорошо его знала.
В том, как он ссутулился, чувствовалось напряжение. У нее на глазах он перечитал письмо несколько раз, тщательно изучая каждую строчку.
— Глория, дорогая! — Голос миссис Брайант заставил ее вздрогнуть. — Вы не видели моего сына?
— Он в саду. Ему пришло письмо из Индии, — осторожно ответила она.
— Вот как?
— Да.
— Хорошо. Я надеялась его поймать. — С этими словами Элизабет надела на шею нитку жемчуга.
— Как вы думаете, он когда-нибудь туда вернется? — уголком глаза следя за Джеком, спросила Глория.
Тот смотрел в пространство.
— В Индию? Через мой труп! Нет, сын вернулся ко мне. Теперь всем известно, что в трагедии в Леванте нет никакой его вины. Он останется в Корнуэлле. В Индии его ничего не ждет.
— Желаете, чтобы я позвала его, миссис Брайант?
— Благодарю вас, дорогая.
Преодолевая два лестничных пролета, Глория едва ли не летела и лишь у выхода в сад заставила себя перейти с бега на шаг. После этого она разгладила платье и глубоко вздохнула.
По тропинке, огибающей великолепную розовую беседку, девушка медленно двинулась к скамейке, стоявшей под яблоней, вышла из-за беседки и поняла, что там пусто. Джек только что покинул сад и как раз закрывал ворота снаружи.
— Простите, что беспокою вас, мистер Брайант, — произнесла она.
Джек оглянулся и посмотрел на нее с таким видом, как будто мысленно был на другом конце земли.
— Надеюсь, новости не дурные. — Глория кивком указала на конверт.
— Друг сообщает последние сплетни, вот и все.
— Вы скучаете по Индии? — робко спросила она.
— Иногда. — Джек колебался, словно решая, сказать или нет, потом покачал головой. — Я вам зачем-то нужен?
— Меня послала миссис Брайант. Она спрашивает, зайдете ли вы к ней.
— Само собой, — ответил он.
Глория решила воспользоваться моментом. Они так редко оказывались наедине.
— Не хочу показаться выскочкой, мистер Брайант, но своим возвращением вы сделали ее по-настоящему счастливой. Мы все очень рады, что вы здесь.
— Спасибо на добром слове, Глори. Но не забывайте называть меня Джеком.
Она улыбнулась.
— Джек, мне кажется, вам надо начать выходить.
— Выходить?..
— Да, на танцы или на какое-нибудь шоу. По-моему, вам надо немного взбодриться.
Под его пристальным взглядом она едва не поежилась. Было еще достаточно тепло, и Джек ходил без пиджака, в рубашке с закатанным рукавом. Глория заметила, что загар на его могучих руках уже давно сошел. Ей хотелось думать, что так же побледнеют и воспоминания об Индии.
— Может, вы меня взбодрите? — внезапно произнес он.
Она почувствовала, как сердце у нее забилось быстрее, готова была ответить, но Джек уже повернулся к ней спиной. Может быть, он просто пошутил.
— Пошли, Конан, — негромко сказал Брайант, подзывая маленького терьера, и пробормотал через плечо: — Скажите маме, что я скоро вернусь.
Не успела Глория ответить, как он зашагал прочь.
* * *
Джек не желал общества Глории и не в состоянии был сейчас разговаривать с матерью. Письмо взволновало его, расшевелило скрытые чувства. Он думал, что достаточно надежно и далеко упрятал воспоминания об Индии. Но Генри со своей лаконичной прозой отворил двери прошлого и вновь окунул Джека в тот мир.
Брайант не собирался заходить так далеко, но в итоге оказался на вершине скалы, откуда открывался вид на церковь. Это место приобрело для него особую важность. Джек часто приходил сюда, где в последний раз встретился с отцом. Ему казалось, что, бывая здесь, он общается с Чарльзом Брайантом, чувствует его близость.
Джек снова перечитал письмо, не в силах поверить, что стал отцом двоих детей. Айрис родила от него дочь и назвала ее Лили. Генри писал, что Айрис хотела, чтобы он знал, что девочку назвали так ради него.
Больше Генри об Айрис не распространялся, что обрадовало Джека. Он понимал, что она тогда оказалась права. Их связь была обречена с самого начала. Теперь Брайант ясно это видел. Воспоминания об Айрис все еще воспламеняли в нем желание, но можно ли сказать, что он в самом деле ее любил? Сейчас, оглядываясь назад, Джек подозревал, что принял страсть, даже похоть, за любовь. Молодого мужчину слегка точило чувство вины, но если игнорировать его достаточно долго, то оно останется в прошлом точно так же, как две женщины в Индии, жизни которых он бесповоротно изменил. У Айрис никогда не будет недостатка в кавалерах. Со временем ее грусть пройдет, и она будет готова к новым встречам. Генри уверял, что вдова Неда выглядит похудевшей, однако готовится к новому будущему в Бангалоре.
К дочери же Джек испытывал совсем иные чувства. Известие о Лили заставило его сердце забиться быстрее. Он дал себе торжественную молчаливую клятву, что будет выделять на нее деньги, оплатит хорошее образование и обеспечит всем, в чем она будет нуждаться. Джек даже представлял себе, как в один прекрасный день они встретятся. Вот девушка сходит с корабля в Саутгемптоне, темноволосая красавица, вылитая мать. Он подозревал, что мгновенно и по-настоящему влюбится в дочь.
