— Почему произошел взрыв, могут быть любые версии — взрыв торпеды и даже атака иностранной подлодки. Подводники разных стран всегда следят за учениями друг друга. Если мы видим лодку противника, мы первым делом ее условно атакуем. Потом выходим на позицию слежения, затем опять условная атака. Противник тоже выходит в условную атаку. Но никто не застрахован от ошибок и от боевой торпеды вместо условной. Обследования лодки покажут, куда загнулись края пробоины и откуда был взрыв — изнутри или снаружи.
Капитан 1-го ранга Виктор Рожков, первый командир подводной лодки «Курск»:
— В 1994 году, когда я командовал «Курском», на испытаниях лодка показала себя превосходно, выполнив все мыслимые и немыслимые маневры. И версию столкновения с надводным судном я считаю бредовой. Известно же, что перископ был поднят. Если так, то командир не мог не заметить приближающейся опасности. Что-то произошло внутри: либо взрыв оружия, либо взрыв аккумуляторной батареи…
Бывший командир однотипных «Курску» атомарин «Смоленск» и «Касатка» капитан 1-го ранга Аркадий Ефанов:
— У нас говорят: есть только один способ избежать аварии на лодке — обходить ее стороной. А если серьезно, то каждые 10 минут кто-то должен обходить отсеки и проверять, проверять, проверять…
Командир отряда водолазов-глубоководников Герой России Анатолий Храмов:
— Боюсь, установить первопричину трагедии вообще вряд ли удастся. Ясно только одно — в результате происшедшего сдетонировал боезапас. Первого отсека просто нет. Да и от второго мало что осталось. В один из последних дней норвежскому водолазу разрешили войти туда — он пролез через остатки первого отсека почти до конца второго. Там сплошное месиво из кабелей, исковерканного железа, а уж о судовых журналах или каких-то документах говорить не приходится.
Капитан 1-го ранга А. Уваров, профессор Высшего военного морского инженерного училища, бывший начальник кафедры теории, устройства, управления и живучести подводных лодок, подводник с большим стажем:
— Характер катастрофы не имеет аналогов. Горько сознавать, что судьба экипажа была предрешена ее особым характером.
Первопричиной разгерметизации прочного корпуса я склонен считать взрыв двигателя торпеды в момент выхода из торпедного аппарата… При таком взрыве возможно выбивание задней крышки торпедного аппарата и быстрое затопление отсека объемом около 1000 кубометров. Из-за такого количества принятой забортной воды теряется продольная остойчивость, возрастает дифферент на нос. При ходе 5—6 узлов (3—4 метра в секунду) скорость нарастания дифферента составляет 2—3 градуса в секунду, увеличивается скорость ухода лодки на глубину. Простой расчет показывает: имея под килем порядка 80 метров, АПЛ через 25—30 секунд с дифферентом около 60 градусов врезается в грунт. Сила удара при этом носовой оконечностью составляет 50 тысяч тонн. Удар такой силы, по-видимому, вызвал детонацию в 1-м отсеке, сильное сотрясение и деформацию всего корпуса до самой кормы, чем и были вызваны, с моей точки зрения, повреждения комингс-площадки, кормового люка…
Капитан 1-го ранга Рудольф Рыжиков:
— Сам я по образованию, как зафиксировано в моем дипломе, «торпедист-подводник», начинал службу командиром торпедной группы, а закончил ее командиром подводного крейсера. Последние несколько лет перед тем, как уйти в запас, служил в одном из управлений ВМФ, ведающим торпедами, минами, глубинными бомбами и другим подводным оружием. Был автором-исполнителем приказа Главкома ВМФ, определявшего до недавней поры загрузку (боекомплект) этого оружия на все корабли нашего флота, в том числе и на такие лодки, как «Курск»…
Лично я придерживаюсь такой версии: гибель корабля от взрыва сдетонировавших в первом отсеке нескольких торпед. Детонация эта, в свою очередь, могла произойти от взрыва двигателя приготовленной к выстрелу, но не вышедшей из аппарата практической торпеды. Торпеды, по-видимому, с тепловым двигателем, работающим на взрывоопасном топливе, снабженной пороховыми стартовыми двигателями, естественно тоже взрывоопасными…
Случаи невыхода торпед из аппаратов после команды «Пли!» не так уж и редки. Даже у знаменитого подводника А. И. Маринеско в ходе «атаки века» одна из четырех торпед залпа из аппарата не вышла. По всей вероятности, то же произошло и на «Курске». Косвенно это подтверждается и тем, что у лежащей на грунте лодки подняты выдвижные устройства. Вряд ли такой атомоход, как «Курск», атаковал цель в надводном положении. Но факт есть факт — лодка «упала» на грунт из надводного или перископного положения! Значит, перед залпом или после него она всплывала. А для чего? Может быть для того, чтобы «мазнуть» по цели лучом радиолокатора и определить до нее дистанцию? Подводники знают, когда это делается. Но тогда радиолокационный сигнал лодки неминуемо засекли бы на «цели»… Нам об этом, как и многом другом, неизвестно. Видимо, характер стрельбы подобного не предусматривал. Тогда остается одно: командир всплывал, чтобы осмотреться, разобраться с поломкой и, если понадобится, донести на береговой или корабельный командный пункт о неисправности и срыве атаки. Но не успел…
Прогремели сначала «малый», а потом и «большой» взрывы…
Смогут ли определить истинную причину аварии, а затем и катастрофы, после того как лодку поднимут? Возможно, и смогут… Хотя сомневаюсь.
И последнее. Не стоит обвинять командование флота и ВМФ в том, что все, мол, произошло оттого, что «что-то там испытывали». Даже если и испытывали. Что тут криминального? Нужно же знать, как ведет себя оружие не в условиях промышленных испытаний на Каспии, рядом с заводом «Дагдизель», а в море, в условиях, как говорится, приближенных к боевым. А от аварий, несчастных случаев никто не застрахован. Только вот не надо шарахаться от полного замалчивания катастроф до длительного, в течение нескольких недель, испытания нервов близких подводников, да и всех жителей России.
Контр-адмирал запаса Валентин Козлов:
…Зная высокие возможности наших глубоководных аппаратов «Мир-1» и «Мир-2», показанные при обследовании затонувшей АПЛ «Комсомолец» на глубине 1500 метров и при съемках зарубежного фильма «Титаник», мы ожидали их использования на месте гибели «Курска». Но не оказались они в порту приписки. Вместе со своим судном-носителем занимались чем-то другим у берегов Америки. Как сообщали СМИ, трудились на коммерческой основе, чтобы «выжить». По слухам, спускали за большие деньги толстосумов на место гибели того самого «Титаника».
Прошло сообщение, что они все же направились в Баренцево море. Вот только дорого яичко к празднику…
Глава восьмая. Взрыв у причала
Воистину — сколько голов, столько и мнений. Старейшина российского адмиралитета Николай Николаевич Амелько, только что отметивший свой 85-летний юбилей, считает, что никакого столкновения не было, а во всем виновата недоброкачественная торпеда.
Не то чтобы бывший командующий Тихоокеанским флотом не верит в принципиальную возможность рокового столкновения двух подводных лодок. Верит и даже отстаивает подобную версию, которая связана с гибелью другого нашего подводного крейсера — К-129. Адмирал Амелько просто убежден, что К-129 потоплена в результате тарана американской подводной лодкой «Суордфиш» в 1968 году. А вот «Курску» он отказывает в подобном ходе событий.
— У меня никогда не было сомнений, что К-129 была протаранена американской подводной лодкой «Суордфиш». Но случай с «Курском» несколько иной. Я полагаю — американцы тут ни при чем… Я полагаю, что причина гибели «Курска» в наших новых ракетоторпедах…
— Но почему, Николай Николаевич? Ведь общеизвестно, что наше торпедное оружие — лучшее в мире. Это даже американцы признают. Ведь просто так сами по себе со всеми своими ступенями предохранения торпеды не взрываются.
— А вы про подводную лодку Б-37 слышали?
— Слышал.
— Поговорите с ее командиром — почему у него «ни с того ни с сего» взорвался весь торпедный боезапас?
Командир злосчастной Б-37 капитан 1-го ранга Анатолий Степанович Бегеба живет в Полярном*, где и случилась сорок лет назад трагедия, подобная «курской». Еду к нему из Видяево, благо тут недалеко.
Анатолий Степанович радушный хозяин: ставит на выбор — чай с брусникой, коньяк на рябине.
Шла «холодная» — без выстрелов — война. Но скорбные списки на воинских обелисках множились год от года.
Экипаж дизельной подводной лодки Б-37 готовился идти на Новую Землю стрелять на полигон атомной торпедой. А потом — в Карибское море, на Кубу. Но трагический случай перечеркнул все планы вместе с жизнями ста двадцати двух моряков.
Небрежность? Месть? Диверсия?
В лейтенантскую пору обмывали мы новое офицерское звание нашего штурмана. Дело было в «Ягодке» — гарнизонной столовой города Полярного, которая по вечерам работала как ресторан. Играл оркестр, моряки приглашали дам… Я приглядел себе миловидную блондинку за соседним столиком, но старпом остановил:
