других частей. А подполковник после лечения уволился из армии по здоровью и уехал в Китай, в русский Харбин.
Федорахин, пообещав, что после посещения штаба обязательно снова к ним зайдёт, отправился к генералу.
А в это время Иннокентий Семёнович вместе с начальником контрразведки штабс-капитаном Николаем Тимофеевичем Вандзяком как раз решали судьбу подпоручика.
– Я хорошо помню его по ледяному походу! – говорил Смолин. – Несколько его смелых поступков облегчили нам продвижение! А что касается сведений о том, что он спас остатки Сводного-Забайкальского, эвакуировав всех раненых, так это достойно представлению к Владимиру с мечами! Как ты, штабс-капитан, думаешь?
– Думаю, что достоин! У меня есть насчёт подпоручика виды. Разрешите доложить, ваше превосходительство!
И штабс-капитан предложил генералу создать при контрразведке и комендантской команде корпуса особый летучий отряд, который в пределах территории, занимаемой корпусом, контролировал бы порядок, а также быстро и незамедлительно реагировал бы на участившиеся эксцессы. То есть защищал бы и от появляющихся семёновских карателей, творящих всякие безобразия, которые местные жители относили на счёт всей белой армии, и от партизан с диверсионными целями. Смолину идея контрразведчика показалась весьма разумной и своевременной.
– А как с повышением подпоручика в чине? – спросил генерал.
– Так ему по семёновскому производству присвоили подпоручика, – ответил Вандзяк. – Полгода вроде прошло с тех пор! Так давай напишем на него представление в поручики! Всё же то, что он сделал, похоже на подвиг, – подытожил командир 2-го корпуса.
И в это время Роман попросил разрешения войти. Оба офицера поздравили Федорахина с представлением к награде и к производству.
– Подпоручик, у вас есть семья? – спросил генерал.
– Жена должна рожать ко времени, – ответил Федорахин.
– Так вот, подпоручик! Боевые действия с наступающим противником уже начались! Мы хотим вас поберечь, так как вы этого заслужили! А посему назначаем вас на должность командира особого летучего кавалерийского эскадрона при комендантской команде. Подчиняться будете вот, капитану! – указал Смолин на Вандзяка. – Эскадрон будете формировать сами в трёхдневный срок! Да, и возьмите туда местных, так как они всё же знакомы и со здешними условиями, и с населением. То есть будет смешанный казачье-каппелевский отряд. Выполнять! – И генерал дал понять, что разговор окончен.
– Разрешите мне взять своих людей, с которыми я прошёл поход? – попросил Роман.
– Я же сказал: набирайте людей сами по своему усмотрению! Дополнительно десяток-другой пришлём из комендантской команды.
И новоиспечённый поручик отправился выполнять приказ. Первым делом он вернулся на хоздвор, где его ждали Коломиец, Валинуров и Шевчук. По дороге он встретил воз, гружённый патронами. С возом шли несколько казаков во главе со вчерашним пожилым вахмистром, так похожим на тестя. «Вот кому надо предложить!» – мелькнула мысль. Федорахин, недолго думая, остановил казаков и сообщил о своём предложении.
– А как же наша дружина? – спросил задумавшийся вахмистр.
– Да никак! Она уж давно только на бумаге, Филиппыч. Половина к красным ушла, другая в Китай подалась! Нас осталось-то хрен да ничего! Подпоручик дело предлагает! Генерал нам хоть оклад платить будет, а то с пустыми-то руками за границу бежать неохота…
И казаки развернули свой обоз обратно к станции. Друзья Романа тоже, не колеблясь, согласились. Сходили за Аристархом, который возликовал, узнав, что Федорахин жив-здоров.
– Будешь у меня писарем! – сказал ему Роман. – А по совместительству пулемётчиком.
Генерал, как обещал, прислал со станции ещё человек тридцать. И таким образом, отряд представил из себя полуэскадрон. Сложнее дело обстояло с лошадьми, но, ухлопав на это два дня, вопрос тоже решили. Отряду был выдан ручной пулемёт «льюис».
Пожилого вахмистра, которого звали Панкрат Филиппович Маслаков, Роман назначил своим заместителем. И сделал это правильно и своевременно, в чём впоследствии вскоре убедился. Он хорошо знал не только местность, но и атаманов станиц и даже некоторых посёлков. А вступившие в эскадрон Федорахина казаки слушались вахмистра беспрекословно. Представился скоро и случай, в котором отряд Романа блестяще выполнил возложенные на него функции. В штаб командира 2-го корпуса из расположенного неподалеку посёлка примчалась женщина с криками о помощи, сообщив, что на посёлок неожиданно нагрянули какие-то люди в казачьей форме: всех грабят, порют, насилуют, а, главное, без разбору, партизан ли, родственник – жгут дома.
Тотчас же эскадрон Романа понёсся к месту безобразий. Перед посёлком командир разделил людей. Часть их во главе с Маслаковым направил с противоположной стороны посёлка к задним воротам поскотины, а сам зашёл прямо с дороги, ведущей со станции. В посёлке действительно пылали дома, плакали дети и кричали женщины. На поселковой площади висело несколько повешенных. Между домами сновали люди в казачьей форме. На приказ позвать своего командира и собраться на площади каратели, недоумённо переглядываясь, позвали подъесаула, который с нагайкой в руках подошёл к Роману и спросил, в свою очередь, с кем имеет честь говорить. Федорахин протянул своё предписание и удостоверение. Тем временем по ранее обговорённому сигналу площадь, где собирались казаки, была окружена людьми Романа. А книжник Аристарх навёл на собравшихся пулемёт.
– На основании данных мне полномочий прошу сдать оружие и следовать со мной на станцию! – вежливо приказал Федорахин.
Подъесаул протянул ему свой маузер, отстегнул и отдал шашку. Приказал то же сделать и своим подчинённым. Затем, уже по дороге, спросил:
– Может, всё же объясните, поручик, за что нас разоружили и ведёте на станцию?
– За грабежи, за изнасилования, за поджоги и убийства мирного населения! Достаточно? – со злобной усмешкой спросил Роман.
– Мирного? Вы, каппелевцы, пришли сюда не так давно и наших дел совсем не знаете! И не знаете, какая это сволочь – партизаны! И не знаете, что они творят! Поэтому, если не помогаете с ними бороться, так уж не лезьте в наши дела! В этом посёлке, между прочим, каждый второй партизан! А атаман их пособник! Я его на площади, суку, публично выпорол! А если для меня всё благополучно кончится, ты, поручик, ещё отвечать будешь!
– Всё кончится для тебя, подъесаул, я думаю, по законам военного времени!
Но Роман не успел договорить. Подъехал всё слышавший Маслаков и вставил своё слово в разговор офицеров:
– Пётр Максимыч зовут атамана. Я его знаю, какой же он пособник партизанам?! У него сыны и зять у Семёнова как раз воюют с партизанами!
– А что же он мне шарики вкручивал?! Я его три раза спрашивал: покажи дома, где партизаны живут, а он заладил, что нет у нас партизан и всё тут! А мне доподлинно известно, что есть! Пришлось публично выпороть этого вашего праведника, да самим заняться дознанием насчёт партизан, а это всегда худо! Вот так!
– Атамана пороть? Да где
