до этого сарацина, а? Расшибёт его конь вдребезги или нет, нам до этого мало печали!
Наблюдая за скачущими, беглецы остановились. И расстояние меж ними и всадником на обезумевшем коне стремительно сокращалось. Вскоре они уже видели его ясно и поняли, что Мария права: великолепный абиссинский жеребец нёсся, не обращая никакого внимания на отчаянные усилия всадника его остановить. Видно было, как летят хлопья пены с оскаленной лошадиной морды, и как наездник из последних сил старается удержаться в седле. Двое скакавших за ним верховых, видимо, поняли, что не сумеют настичь его, но продолжали бесполезное преследование, при этом что-то крича четверым беглецам.
— Наверное, они просят нас как-то вмешаться! — воскликнул Эдгар. — А что мы можем сделать?
— Помогите! — закричал в это самое время и первый всадник. — Во имя Аллаха, остановите коня — убейте его! Он обезумел, я не могу его остановить! Помогите!
— Как его убить-то? — вскричал Луи, обращаясь, разумеется, не к сарацину, а к Эдгару. — Два лука у нас есть, но если свалить коня на таком скаку, то он перекатится через голову и раздавит ездока. Либо шею ему свернёт...
— Да и как бы ещё при такой скачке не попасть в беднягу-всадника! — отозвался Эдгар.
В это время Мария вдруг сорвалась с места и пустила свою лошадь наперерез безумному жеребцу.
— Куда ты, Ксавье, или как тебя там?! — завопил Луи. — Тебе что, не дорога жизнь?!
— Вернись, Мария! — в ужасе крикнул Эдгар и дал шпоры своему коню, кинувшись вслед за девушкой.
Но та, казалось, не слышала их призывов. Вот она уже почти сшиблась с конём-безумцем, однако вовремя развернула своего скакуна, и теперь скакала бок о бок с сарацином. Согнувшись, свесившись с седла набок, девушка вдруг обхватила левой рукой шею чужого коня, и её лицо на несколько мгновений утонуло в густой гриве абиссинца.
— Будь я проклят, если она не нашёптывает что-то на ухо этой взбесившейся скотине! — ахнул Луи. — Но разве можно заговорить лошадиное бешенство?!
Он и Эдгар мчались один за другим, стремясь подрезать дорогу сарацину и Марии, чтобы попробовать как-то вмешаться. Хотя ни тот ни другой не представляли себе, как это можно сделать.
Зато Мария отлично знала, что делает. Она продолжала, рискуя быть зажатой между крупами бешено несущихся лошадей, прижиматься к чужому коню, что-то упорно нашёптывая ему в ухо. И вот отчаянный бег жеребца-абиссинца вдруг стал стихать. Вот он споткнулся, резко скакнул в сторону, так, что девушка едва успела убрать руку с его шеи, чтобы не быть сброшенной с седла. Затем абиссинец рванулся назад, потом завертелся на одном месте, неистово фыркая, разбрызгивая пену, то и дело вздымаясь на дыбы, так, что его ездок удерживался в седле лишь каким-то чудом.
Мария остановила своего коня, спрыгнула с седла и бесстрашно подбежала к бешеному жеребцу. Она ухватила его под уздцы и, заглядывая в безумно выкаченные лиловые глаза, продолжала что-то быстро-быстро говорить.
Абиссинец вновь взмыл на дыбы, вырвав узду из рук девушки, занося копыта почти над самой её головой. Мария быстро перекрестилась и не отступила. Казалось, сейчас конь обрушится на неё всей тяжестью...
Но в этот момент к нему подскочили Эдгар и Луи. Они схватились с двух сторон за узду и что есть силы рванули вниз. Дружный могучий рывок заставил бешеного коня упасть на все четыре ноги, после чего он отчаянно замотал головой, заржал, глухо, утробно и затем стал медленно оседать, храпя и исходя пеной.
Всадник, едва это стало возможно, спрыгнул с седла. То был высокий, крепкий мужчина, одетый в красивое восточное платье. В первый момент оба рыцаря рассмотрели только его роскошную парчовую чалму и чёрную бороду, обрамлявшую потное, красное от усилий лицо. Но уже в следующее мгновение Эдгар так и ахнул:
— Вот так встреча! Ну и лошадку же ты поймала, маленькая Мария! Братец Луи, позволь представить тебе: повелитель правоверных, великий султан Египта, Сирии и Палестины Салах-ад-Дин!
Саладин был изумлён нисколько не меньше, а скорее всего, больше, чем его спасители, однако сумел сохранить достоинство.
— Прекрасная встреча! — проговорил он, постаравшись улыбнуться, хотя его руки слегка дрожали. — Прежде всего, благодарю тебя, рыцарь Эдгар, твоего друга и этого мальчика, который, как видно, умеет колдовать. В жизни не слыхал, чтобы можно было остановить на всём скаку взбесившуюся лошадь!
— Вы не слыхали, а в моём роду многие это делали! — на своём скверном арабском проговорила Мария. — У моего деда был дар отмаливать лошадей. И не только лошадей. Он даже собак излечивал от бешенства, хотя и говорят, что это невозможно. И я умею говорить с лошадьми. И с собаками, и с птицами. Но ваш конь всё равно умрёт — кто-то отравил его.
— Я узнаю, кто это сделал! — мрачно произнёс Саладин. — Хотя догадываюсь уже сейчас... Этого коня мне привели сегодня утром, сказав, что это — подарок короля Ричарда!
— Ложь! — закричал взбешённый Луи. — У нас во всём войске не было такого коня, я бы его запомнил. Вон какая у него белая отметина на лбу, не захочешь, а запомнишь. И Ричард ни за что не устроил бы такой мерзкой западни!
— Я-то это знаю, — ещё больше мрачнея, сказал султан. — Расчёт был на то, что в случае моей смерти вспомнят только о том, чей был подарок... Твоё бегство из Яффы спасло мне жизнь, рыцарь Эдгар. Но отчего ты бежал? Ведь я обещал тебе, что ты будешь возвращён Ричарду Львиное Сердце?
— Ты обещал, султан, но кое-кто другой решил иначе, — спокойно ответил молодой человек. — Я не покинул бы Яффу, если бы не узнал, что прошедшей ночью меня собирались убить. Кто-то ищет твоей смерти, а кто-то
