― Мастер Тобиас, ― обратился к нему генуэзец. ― С вами мне нечего делить. Я лишь хотел бы перемолвиться парой слов с присутствующим здесь флорентийским консулом. Вы, разумеется, помните Ноя?
Паж выступил вперед. Он и впрямь слегка подрос, но все же больше походил на ребенка. Тоби сощурился, измеряя расстояние для прыжка.
― Мой нож советует вам не делать этого, мессер Тобиас, ― произнес Дориа. ― Иначе Никколо умрет.
Он уже держал фламандца за руку и прижимал кинжал к его горлу. Просто удивительно, как ему удавалось двигаться столь стремительно, и почему Николас его не остановил.
― Боюсь, мой славный лекарь, что вы должны позволить Ною вас связать. Вон там веревка.
Это не заняло много времени. Маленький ублюдок прекрасно умел завязывать узлы, ― и очень болезненно. Кляпом никто не озаботился, ― впрочем, если бы Тоби закричал, то лишь привлек бы внимание турков, и Дориа прилюдно объявил бы их шпионами.
Оставалось лишь гадать, почему он не привел с собой солдат с самого начала. Ведь он явно не собирался давать Николасу возможности для побега.
Прежде чем Ной успел довести дело до конца, Дориа отыскал кинжал, спрятанный у Николаса в кушаке, и отбросил его подальше, а затем сам отступил на шаг, с широкой улыбкой.
― А ведь на нем и впрямь было мое имя. Надеюсь, ты не станешь возражать… А это, как ты заметил, его пара ― Он обернулся к негритенку. ― Ной…
Безжалостно связанный, Тоби лежал на полу; он видел, как паж кивнул и вышел наружу. Сам Дориа, встав у выхода, велел Николасу:
― Сядь на землю. Иначе твой лекарь умрет. Впрочем, вы оба все равно умрете. И Сара-хатун наверняка тоже. Ной мне рассказал, что она выдавала вас за верблюжьих лекарей.
Николас сел по-турецки, скрестив ноги.
― Я думал, ты приведешь с собой Турсун-бека.
― Ной как раз отправился за ним, ― подтвердил Дориа, усаживаясь на сундук у входа. ― Никогда еще игра не доставляла мне такого удовольствия. Я хотел сказать тебе об этом лично. И думать не смел, что тебе удастся протащить своих наемников в Трапезунд. Поддельная чума ― просто гениальный ход. Ты соблазнил Виоланту. Ты! Как? С помощью крестьянских штучек, которых она никогда до сих пор не пробовала? Ты украл мое серебро. Купил весь мой товар в Эрзеруме и послал его через Бурсу, оставив меня банкротом. Катерине это не понравилось. Я виню тебя за то, как она переменилась ко мне. О, да, уверен, что и этим я тоже обязан именно тебе. А ты все никак не мог уняться! Помог императрице отправиться в Грузию! Конечно, это могло бы заслужить тебе благодарность целого народа, но в результате ничего не вышло. Как и этот фокус с мулами, которые провезли шелк в Цитадель. Теперь-то я его получу. И галеру тоже, где бы она ни была. Ты сделал слишком много ошибок.
― Правда? ― удивился Николас.
― Ну, к примеру, твой приятель Юлиус, ― пояснил Дориа. ― Он ведь все-таки погиб при Вавуке. И венецианцам ты тоже ничем не помог. Они потеряют весь свой товар, после чего Синьория едва ли станет благосклонно взирать на авантюристов из компании Шаретти… Я уж не говорю о госпоже Виоланте и ее супруге. Придется мне от имени компании заключить с ними мир.
― Только после того, как ты отыщешь Катерину, ― заявил Николас. ― Без нее тебе компанию не получить.
― Верно, ― жизнерадостным тоном подтвердил Дориа. ― Но твои товарищи мне помогут. Я в этом уверен. Они всего лишь люди, а турки превосходно умеют добиваться ответов на свои вопросы. Мне придется отправиться в Брюгге и в Лувен. Твоей жене придется выйти из дела. Дважды овдовевшая… что еще ей останется, кроме монастыря, где она сможет вышивать на досуге и наблюдать из окошка за тем, как настоящие мужчины вершат дела? Катерина позаботится о сестре, а я обеспечу ее детишками, наследниками компании Шаретти. Ты должен быть доволен. Я волью в это семейство свежую, лучшую кровь.
― А Саймон? ― осведомился Николас.
Пагано Дориа ухмыльнулся.
― Там, где идут свары и междоусобицы, всегда найдется пожива для хищников. Ты этого не замечал? Двое людей, ненавидящих друг друга, никогда не замечают третьего у себя за спиной. Саймона я не опасаюсь. Учитывая богатство, которое меня ждет, я запросто с ним расплачусь, и на этом мы покончим. Деньги его никогда не интересовали: он хотел лишь избавиться от тебя. Точно так же, как и ты желал избавиться от него и сохранить хорошие отношения с женой. Ты так плакался по поводу своей бедной маленькой падчерицы, но ведь ты же не сделал ровным счетом ничего, пока тебя не принудили! Мне нравилось наблюдать за тобой, но опыта тебе, конечно, не хватает.
― Ты очень старался, ― заявил Николас, внезапно переходя на чистейшее тосканское наречие. ― Все эти банные мальчики самых разных цветов и размеров. Виоланта. И бог весть кто еще… Ты хоть помнишь их лица? Хоть кто-нибудь из них был для тебя дороже прочих? Способен ли ты изображать искренность, чтобы привязать их к себе? Должно быть, это дается нелегко.
― Их лица, ― расхохотался Дориа. ― Что ты хочешь от меня услышать? Что любовники не меняются и не наскучивают? Женщины цепляются за тебя, банные мальчики взрослеют и превращаются в парней с грубыми голосами. Я наслаждаюсь, срываю цветок, затем перехожу к другому. Там, где есть деньги, я способен проявить терпение. Вот почему я верну Катерину. Если только она не станет совсем уж невыносимой, я верну ее. Но даже деньги ― это еще не все. Теленок ― это одно, а корова ― совсем другое. С этой точки зрения я избавил тебя от множества неприятностей. Ты не умрешь от отвращения в постели, и тебя не убьет обманутая супруга. Хотя, конечно, у турков и шпионов ждет нелегкая участь. Это весьма досадно.
― Должен заметить, что ведь и ты сам сейчас здесь, ― заявил Николас.
― Как торговец, ― поправил его Дориа. ― В этом вся разница. Рынки переходят из рук в руки, и разумный человек служит новому владельцу. Если ему повезет, то для начала он должен сделать небольшой подарок, жест доброй воли.
― Тоби вылечил его верблюда, ― заметил Николас.
Дориа ошарашенно уставился на него и расхохотался:
― А ты не трус! Но все равно ты шпион. Ты явился сюда под чужим обличьем, под прикрытием Белой орды. Наверняка, это была идея Виоланты и Сары-хатун. Она предвидела конец Трапезунда и решила оставить тебя своим шпионом при султане. Она уже стара, и, возможно, не поплатится смертью. Но компания Шаретти очень скоро перейдет в другие руки. Сомневаюсь, ― добавил Пагано Дориа, ― что султан примет во внимание выданные тобой доверенности.
― Ты полагаешь, что император сдастся?
― Ну, конечно. Разве ты не поверил тому, что слышал своими ушами? Император уже дал ответ ― и весьма неразумный. Разумеется, безоговорочная сдача, и бедняжка Анна в жены султану. Надеюсь, он не рассчитывает увидеть настоящую красавицу… Но условия совершенно невозможные и изложенные самым властным тоном: император требует таких-то владений и не примет ничего меньшего. Амируцес никогда бы такого не посоветовал. Султан в гневе уже собирался объявить общий штурм, пока Сара-хатун не утихомирила его.
― Он не смог бы взять дворец штурмом, если бы только Амируцес не отправил в тюрьму всех до последнего защитников Цитадели.
― Ах, да, доблестный капитан Асторре, ― спохватился Дориа с улыбкой. ― Конечно, нет. Наш канцлер не сделал бы ничего, что могло бы повредить его репутации. Ходят даже слухи, что он предложил в заложники Мехмету собственного сына, ― младшего, который приходится крестником кардиналу Бессариону. Конечно, Василий даже под пытками не согласится сменить веру, и кардинал постарается выкупить его. Желаете узнать что-нибудь еще? Тогда говорите быстрее.
Тоби также услышал топот приближающихся солдат и звон металла. Он думал обо всех тех вещах, которые Николас так и не успел сказать, и гадал, хватит ли у него сил сохранить молчание. Нельзя было заявить, что Юлиус жив и здоров и ждет с галерой и товарами в Керасусе, ― ибо тогда Дориа тут же сообщил бы об этом султану. Не стоило и отрицать, что они шпионы Узум-Хасана, ибо все равно это не помогло бы покрывавшей их Саре-хатун. Дориа винил Николаса в том, что тот разрушил его брак. Однако, благодаря Годскалку, Николас не трогал Катерину, покуда та сама не попросила о помощи. А теперь ее будут искать повсюду…
Оставалось надеяться, что Годскалк и все остальные сумеют спастись бегством. Так они условились заранее, ― на случай, если Тоби с Николасом не вернутся. Дату отплытия успели сообщить Юлиусу: что бы ни случилось, галера должна была отправиться домой восемнадцатого августа. А сегодня четырнадцатое.
Будь он человеком искренне верующим, Тоби помолился бы, чтобы его друзья успели попасть в Керасус до отхода корабля, а затем вернулись домой, в Брюгге, чтобы рассказать демуазель о гибели ее супруга и предупредить о грядущих неприятностях, ибо по сравнению с ними меркло все, что случилось в прошлом году.
