— Не возражай ему, иначе съест тебя, как волк съел ягненка. А мне жаль тебя, Николай Герасимович, ей-богу, жаль…
Казалось бы, все и закончится этими учениями и Кузнецову не стоило беспокоиться за свою судьбу. Однако еще более обострились его отношения с Хрущевым, когда маршал Булганин доложил программу строительства кораблей Никите Сергеевичу. Просмотрев ее, Хрущев упрекнул Кузнецова.
— Николай Герасимович, не много ли требуешь кораблей? — спросил он с иронией. — Авианосцы, атомные подводные лодки… А зачем нам крейсера с артиллерией? Американцы строят авианосцы потому, что вершат свои дела через океан. — Хрущев с упреком взглянул на Булганина. — Николай Александрович, зачем ты подписывал документ?
Булганин заметно покраснел, однако осторожно возразил:
— Американцы создают атомный флот, оснащают его ядерным оружием. Мы сделали упор на ракеты. Но ведь и нам нужны атомные лодки! И авианосцы тоже…
— Мы исходили из того, — подал голос Кузнецов, — что нам необходим флот во всем его разнообразии, начиная от береговых ракет, самолетов, атомных лодок и крейсеров-ракетоносцев и кончая плавучими базами и буксирами. Только так, Никита Сергеевич, и не иначе.
— Да уж не скажите, Николай Герасимович, — усмехнулся Хрущев. — Ошибкой Сталина было решение сосредоточить наши ресурсы на развитии военно-морского флота, особенно надводного. А следовало строить больше самолетов. Вы с этим согласны?
— Ни в коей мере, Никита Сергеевич, — решительно возразил Кузнецов. — Мы и так отстали от флотов США и Англии. Еще до войны планировали создать мощный подводный флот, со стапелей должны были сойти более двухсот подводных лодок, но мы не успели — началась война. Она и выявила наши пробелы. Не хватало подводных лодок, тральщиков для борьбы с минами… Мы недооценили их возможности. Есть в этом и моя вина.
— Похвально, что вы себя критикуете, но следовало такой критикой заняться раньше, — попрекнул главкома Хрущев. — Мы распространим ваш меморандум среди членов ЦК партии и обсудим этот вопрос на Президиуме.
Через несколько дней собрался Президиум ЦК КПСС. И тут выяснилось, что не все успели ознакомиться с документом. Тогда Хрущев предложил отложить обсуждение этого вопроса до следующего заседания.
— Сколько можно откладывать это дело? — загорячился Кузнецов.
— Сколько надо, столько и будем откладывать, — грубо заявил Хрущев.
В последующие дни Кузнецов, казалось, не находил себе места, в душе закипала обида от мысли, что Хрущев не одобрит программу кораблестроения, а министр обороны Булганин возражать ему не станет. Так оно и случилось. Едва открылось совещание, как Хрущев заявил:
— Я считаю, товарищи, что те огромные средства, которые пошли бы на строительство новых кораблей, лучше направить на другие цели. Ракета для нас — теперь важнее, она даже лучше самолета, точнее…
Никто Хрущеву не возразил, а главкому ВМС даже не предоставили возможность высказать свою точку зрения на столь серьезную проблему. Ночью Николай Герасимович спал плохо. Никак он не мог успокоиться после всего, что произошло. Тревожное чувство не покинуло его и тогда, когда на другой день он стоял на трибуне Мавзолея. Главком ВВС Советской Армии Жигарев заметил, чти Кузнецов чем-то расстроен.
— Что случилось, Николай Герасимович? — спросил Павел Федорович.
— Вот жду начала парада, — уклонился от прямого ответа главком.
Военные моряки прошли по Красной площади под гром аплодисментов, и Кузнецов повеселел. Вечером состоялся прием в Большом Кремлевском дворце у министра иностранных дел Молотова по случаю праздника Великого Октября. Были здесь маршал Василевский, адмиралы Басистый, Андреев…
— Поеду домой, очень устал за день, — шепнул Кузнецов Басистому.
Пока добрался к себе, пока жена готовила ужин, позвонил Басистый и сообщил, что его спрашивал Молотов.
— Вы бы позвонили ему домой?!.
Кузнецов так и сделал.
— Я вам нужен, Вячеслав Михайлович?
— Я насчет военных кораблей… Никита Сергеевич перехлестнул. Авианосцы, подводные лодки, десантные корабли очень нужны именно теперь, когда американцы и англичане стали открыто угрожать нам. А ведь их военные флоты посильнее нашего. Словом, я постараюсь как-то повлиять на Никиту Сергеевича.
— Очень буду рад, Вячеслав Михайлович!..
Хрущева Молотов, однако, не убедил, о чем с горечью сообщил Кузнецову и добавил, что Никита Сергеевич собирается провести на Черноморском флоте совещание по этому вопросу. В кабинете главкома в это время находился его первый заместитель адмирал Басистый.
— Что, Молотов не убедил Хрущева насчет плана судостроения? — спросил он.
— Нет. — Кузнецов тяжелыми шагами прошелся по кабинету, остановился у стола, за которым сидел Басистый. — Молотов сказал, что в Севастополе намечается совещание, где будут обсуждать вопрос, какой флот нам нужно строить. Видишь, Николай Ефремович, Молотову Никита Сергеевич сказал об этом, а мне, главкому, ни слова! Ну и дела… План судостроения, который я докладывал Президиуму ЦК, ты знаешь, подписали министр обороны, начальник Генштаба и я, главком, а Хрущев его не одобрил. Неужели больше нас, военных, он смыслит в этом деле? Не уверен… Нет, без боя я не сдамся, Николай Ефремович. Флот — моя жизнь.
— Меня все это тоже очень волнует, — заметил Басистый. — Может, вам сходить к Булганину? Ведь его подпись тоже стоит под документом.
— А что, ты прав, завтра же пойду к нему, — решил Кузнецов.
Но утром следующего дня Булганин сам пригласил его к себе, как он выразился, «на доверительный разговор».
— Я о маршале Жукове, своем первом заместителе. Как вы смотрите, если мы назначим его министром обороны? Дело в том, что Никита Сергеевич предложил мне пост Председателя Совета Министров…
— Поздравляю вас, Николай Александрович! — улыбнулся Кузнецов. — Теперь о Жукове. Скажу честно, как на духу, мы, военные моряки, не претендуем на такой общевойсковой пост. Но если будет назначен Жуков, то просил бы вас по-дружески указать ему на необходимость более объективно относиться к флоту, оценивать его дела.
— Сухопутчик он до мозга костей, — угрюмо промолвил Булганин. — Море, корабли, штормы — вся эта романтика его не влечет. — Булганин встал. — Хорошо, я поговорю с ним.
1954 год был для Кузнецова «урожайным», как он сам выразился. Ему удалось многое сделать, для того чтобы страна могла в короткий срок создать основы атомного ракетного флота. Немалых усилий стоил главкому ВМФ добиться установки первого опытного образца ракетного оружия на крейсере «Адмирал Нахимов» и в береговой обороне Черноморского флота. Установка «Стрела» была испытана стрельбой и показала хорошие результаты. Ракетным оружием оснащался военный флот, и Николаю Герасимовичу было чему радоваться. Правда, кое-кто стал поговаривать о том, что теперь, когда появились ракеты, артиллерийское оружие на кораблях да и сами надводные корабли утратили свое назначение. Нашлись такие горе-реформаторы даже в высших эшелонах власти. Тот же Хрущев, не разбиравшийся в военно-морском деле, как-то заявил, что коль у нас есть ракетно-ядерное оружие, нам не нужны большие надводные корабли, назвал их «куском железа», а недостроенные на стапелях крейсера распорядился сдать на слом, что и было сделано.
Но адмирал флота Кузнецов не был бы флотоводцем, если бы пошел на поводу у недальновидных политиков, которые не могли отличить катер от эсминца, а брались судить о проблемах развития ракетно-ядерного флота. Пожалуй, самым памятным событием для Николая Герасимовича стал день, когда вместе с заместителем Председателя Совета Министров СССР, Героем Социалистического Труда Вячеславом Малышевым и заместителем министра среднего машиностроения, дважды Героем Социалистического Труда Авраамом Завенягиным он рассматривал проекты атомной подводной лодки.
— Я хотел бы, Вячеслав Михайлович, чтобы военный флот получил такой подводный атомоход, чтобы он имел не только ракетно-ядерное оружие, — сказал Кузнецов, — но и все условия для нормальной жизни экипажа.
— А вы полагаете, что я этого не хочу? — добродушно усмехнулся Малышев. — И я, и мой коллега Авраам Павлович согласны с вами. Мы обеспечим строителей всем необходимым для постройки подводного атомохода. Теперь слово за конструкторами. Я жду, что скажет о проекте лодки академик Александров. Надо сделать все, чтобы первая атомная подводная лодка была замечательным кораблем!
— Это было бы здорово! — воскликнул Кузнецов. — Ведь подводному атомоходу придется ходить по многими морям и океанам, бороздить океанские глубины… Да, коллеги, это будет совершенно новый флот, способный выполнять стратегические задачи обороны страны. В отличие от дизельных подводных лодок атомные лодки будут у себя на борту вырабатывать пресную воду и воздух, что позволит им находиться под водой столько, сколько потребуется…
