Ознакомительная версия.
Я вдруг отставил в сторону ведро с бетоном и подошёл к месту усыпальницы Шариде. А ведь она и здесь танцевала свой танец дервиша! Не обязательно в данной точке, но где-то на территории усадьбы – обязательно. И к ней приходили новые откровения… Что с ними делала эта женщина? Рассказывала дочери и односельчанам? Или, быть может, тщательно записывала для потомков? Скорее всего – второе. Интересно, была ли она грамотной вообще?
Невольно подражая танцу дервиша, я стал поворачиваться вокруг собственной «оси». Руданский, увидев моё движение, рассмеялся:
– Эй, парень! Ты что, вообразил себя Шариде?
Я остановился.
– Нет. Просто подумалось: она ведь наверняка танцевала где-то здесь свой «сакральный» танец.
– Не сомневаюсь. Наверняка, так и было.
– А что, если в своих видениях эта незаурядная женщина лицезрала, как возрождается эта башня. Видела строителей, которые воплощают в реальность то, что не смогла она…
– Ты хочешь сказать, она видела нас?
– Я так предполагаю…
Руданский хитро улыбнулся.
– Ты намекаешь, что там, в предбаннике, это она меня проверяла. Тот ли я человек, из её видений?
– Ну, это ты слишком прямолинейно мыслишь!
Кирилл лишь рукой махнул.
– Ничего не прямолинейно! Эта мысль мне сразу же в голову пришла, когда ты стал рассказывать о Шариде. Просто по понятным соображениям было не очень этично высказывать её вслух. Признайся, ты ведь тоже так думаешь?
Я тоже так думал. Поэтому с доводами Кирилла согласился. Хотя, вдруг стало неприятно. Получается, за тобой всё время следят, каждый шаг контролируют. Я оглянулся вокруг. Естественно, никого, кроме птиц, не заметил. А Руданский лишь плечами повёл.
– Не ищи. Я уже не раз пробовал… Эта сила невидима.
Спустя какое-то время я вновь подступил к Кириллу с интересующим меня вопросом:
– И, всё-таки, где она могла танцевать свой танец, как думаешь?
Писатель провёл рукой в воздухе.
– Да где угодно! Ты ведь сам об этом в своей книге пишешь.
– И, всё-таки, если она устраивалась здесь надолго, – заметил я, – то, наверняка, предусмотрела и местечко, удобное для танца. Такое у неё было в Евпатории, где Шариде жила в монастыре суфиев. Такое было и в имении князя Юсупова – в соколиной башне.
Её не должны были видеть посторонние. И эта женщина должна была чувствовать себя в безопасности…
Руданский ничего не ответил мне, лишь бросил на ходу:
– Надо подумать…
Я с ним был согласен. Обязательно надо подумать. А ещё лучше – найти эту «точку». Наверняка, она не простая. Шариде не могла для столь важного ритуала выбрать случайное место. Это точно!
И ни с того, ни с сего, я понял, что «пятачок», где Шариде кружилась в танце дервиша, по своей значимости, возможно, даже превосходит башню Юпитера. Или как-то связан с ней. Нет, не подземным ходом, кабелем или трубопроводом, а как-то по-иному. Может быть, исторически? Тогда между этими точками должна существовать древняя связь, проявляющаяся на энергетическом уровне. И если по этой ниточке пойти…
Я посмотрел себе под ноги. Подо мной была могила Шариде, к которой я подошёл несколько минут назад. Рядом стояло ведро с бетоном, которое я так и не вылил в опалубку. Надо продолжать работу…
Уже ухватившись за душку тяжёлого ведра, подумал: «Интересно, мысль о необходимость отыскать место, где Шариде исполняла свой танец, пришла мне самостоятельно? Или здесь не обошлось без «подсказки» с её стороны?».
Вспомнилось, что кто-то из нас очень удачно назвал обнаруженные Кириллом артефакты – шарадой Шариде. Кажется, не только монета и подсвечник, но и усыпальница, место танца Шариде из числа элементов этой шарады. Знать бы только, если мы её сможем разгадать, что нам откроется в результате? Конечно, это не «чистая» шарада. Но очень уж подходящая игра слов.
Я вылил бетон в предназначенное для него место, ударами освободил ведро от налипших кусков, и подумал о том, что и сама башня Юпитера входит в эту шараду. Возможно, построив её, мы сможем что-то для себя уяснить, понять или увидеть то, что доселе было скрыто от нас тонкой пеленой непонимания.
Наконец вечером мы собрались вчетвером, и я собрался продолжить свой прерванный несколько дней назад, рассказ. Но Ольга преподнесла всем нам сюрприз. Она положила передо мной свою новую, только что написанную картину. Даже предупредила, чтобы к полотну не прикасались пальцами – краска ещё была слишком свежа.
– Это царская копейка, – сказала художница.
– Вижу…
На половину картины была изображена копейка, которую нашёл Кирилл. Она «стояла» на ребре, а рядом чернел подсвечник с горящей свечой.
– Подсвечник тоже из числа находок?
– Сам посмотри, – сказала она.
Я взял «наш» подсвечник, а также копейку и положил их перед собой. Сходство с подсвечником было безупречным. А вот монета… Но ней было множество мелких, еле заметных деталей.
– Как ты смогла всё рассмотреть…
– С помощью увеличительного стекла, – улыбнулась Ольга, – очень уж мне хотелось представить эту копейку в «лучшем виде».
– Она у тебя как новенькая, – сказал я.
– Как сто лет назад, – поправила меня Ольга.
– Да, сто лет назад… Я понимаю…
Мне оставалось лишь одно – «окунуться» в то время и продолжить свой рассказ о Шариде.
…Вскоре августейшие гости покинули охотничий дом князя Юсупова. Напряжение сразу спало. Неожиданно люк «кельи» Шариде открылся и в проёме показалась Сулима. Она принесла матери лепёшки и свои впечатления о высочайшем визите. Сулима рассказывала о том, что видела и чему была свидетелем. Шариде её речи не были интересны, но дочь рассказывала с таким воодушевлением, что останавливать её она не стала. Пусть выговорится.
Дочь рассказала и о том, как царь перед отъездом подошёл к Коккозке и зачерпнул горсть воды, а затем на память бросил в реку…
– Вот это! – Сулима, смеясь, показала Шариде монету.
– Откуда же ты взяла её?
– Сорока принесла.
– Я не понимаю тебя.
– Император бросил монету в Коккозку, а она скользнула по камню и в воду не попала. Сорока заметила монету первой. Она подскочила к ней и вытащила из щели между камнями. Но монета ей не понравилась, и она выбросила её. Я всё видела и подобрала.
Шариде взяла монету в руку. Обыкновенная копейка, правда, побывавшая в царских руках. Она тут же вспомнила, как Николай II прощался с юсуповским имением, как подошёл к реке и что-то в неё бросил. Тогда она явственно различила звон упавшей монеты. Хотя понятно – шум реки и расстояние никак бы не позволили ей расслышать этот звон. Выходит, звук до неё долетел на подсознании? Но тогда, это явная подсказка на значимость самой монеты. Несмотря на её малый номинал. И за этой копейкой скрывается нечто большее, чем может показаться постороннему. Так же как и посадка кипарисов в юсуповском парке…
Сулима отдала копейку матери. Так захотела Шариде, хотя дочери было жаль расставаться с царской реликвией. К тому же доставшейся ей так чудно – через сороку. Но что поделаешь, не спорить же с самой Шариде! К тому же ей, как дочери, следует всегда подчиняться родительской воле. Так она была воспитана. Впрочем, тогда так были воспитаны многие, не видя в естественном подчинении старшим ничего предосудительного, ущемляющего их собственно достоинство.
А Шариде возрадовалась. Она просто ликовала. Не копейка оказалась в её руке, а несметный клад! Его только надо аккуратно распознать, не нарушая целостность и не привнося что-то своё. Если бы кто-то в этот момент увидел шаманку, то мог бы подумать, что женщина сошла с ума. Она «баюкала» копейку, как дитя, гладила её, смеялась, возносила здравницы и разводила руки в стороны, как будто не может объять того, что находится перед ней. Так оно величественно и необъятно. Но на самом-то деле – у неё была лишь скромная монета, обыкновенная медная копейка, непонятно каким образом попавшая в царские руки…
Чтобы понять состояние Шариде, надо окунуться в ту среду, частью которой она была сама. Распознать те знания, хранителем которых она являлась, и те откровения, которые приходили в её сознание в результате духовных практик. Главным из которых был, конечно же, танец дервиша.
…Шариде крепко зажала в кулаке царскую копейку и начала медленно кружиться, нашёптывая только ей известные и понятные слова. По привычке «положила» голову на плечо, возвела вверх правую руку, «запрокинув» кисть и… уплыла в бесконечные пространства своих ярких видений.
Танец продолжался долго. И если бы кто-то осмелился в это время вглядеться в лицо Шариде, то мог бы подумать, что женщина спит. Но её ноги, такт за тактом, продолжали двигаться по кругу. Для увидевшего подобное вращение впервые, оставалось вечной загадка, как дервиши удерживают равновесие. Не привязанны ли они невидимой нитью к потолку, благодаря чему и проявляется их поразительная устойчивость? Но чтобы в это время ещё и медитировать, вступая в контакт с иным миром… На подобное была способна лишь Шариде!
Ознакомительная версия.
