Ознакомительная версия.
– А с кем она ласкова? Только с отцом, да и то когда добиться своего хочет. Ромейская кровь – она и есть ромейская. Ее придумка нас всех подальше друг от друга и от Киева разослать! Кто при отце остается? Дочерей замуж выдадут, будут только Бориска с Глебом, те и слова против никогда не скажут, да ее сыновья.
Чувствовалось, что княжич не просто раздражен, он обижен до глубины души. Рогнеда подумала, что зря князь так с ее сыновьями и со Святополком, но что она могла сделать? И вдруг попросила, чтоб Святополк тоже пришел, если не против. Ярослав подивился, но просьбу брату передал.
Святополк только кивнул в ответ и тотчас отправился в монастырь, ведь назавтра надо уезжать. Он с любопытством оглядывал монастырский двор, неказистый терем, в котором жили монахини, потом скромную келью мачехи. Но главное, что увидел – глаза Рогнеды, заботливые и ласковые. Бывшая княгиня смотрела на него материнским взглядом, да и говорила так же. Святополк решил, что позвала, чтобы передать что-то сыну Изяславу, который недалеко от Турова, но ошибся. Рогнеда помнила ту детскую обиду и досаду княжича, что братьев ласкают, а его нет.
Она смотрела на княжича с материнской любовью. И ей, как и всякой матери, было все равно, что тот не слишком хорош собой. Святополк удался в отца Ярополка, немного жесткое, несмотря на молодость, лицо, холодные глаза смотрят из-под почти сросшихся на переносице бровей настороженно. Тонкий, с нервными, подвижными ноздрями нос, от уголков тонких, бескровных губ к подбородку две складки. Лицо не юноши, но взрослого человека, хорошо знающего, что его недолюбливают.
– Святополк, ты уже самостоятельный князь. Скоро женишься. Невеста красавица, я слышала. Твоя мать Наталья далеко, позволь мне благословить тебя и на княжение, и на женитьбу?
Горло княжича перехватило так, что впору воздух ртом хватать. Князь Владимир всегда держал себя с ним, точно урок какой давал, матери мальчик был не очень нужен с малых лет. Только эта женщина не раз пыталась приласкать его, но обиженный княжич не давал. А вот теперь почувствовал, что в том была его главная ошибка. Стоило просто прижаться к плечу княгини, и он тоже мог бы считать себя ее сыном! Но теперь поздно, завтра княжич уезжает в дальние земли, а когда вернется и вернется ли вообще – бог весть…
И все же он преклонил перед мачехой колено. Рука Рогнеды легла на его волосы, погладила, губы прижались к макушке:
– Будь счастлив, сынок…
Еще не совсем взрослый, хотя уже и сосватанный княжич в ответ прижался к ее руке, спрятал лицо, Рогнеда почувствовала влагу на коже, но ничего больше говорить не стала, просто гладила и гладила упрямый вихор на затылке, никак не желавший прилегать к остальным. И думала о том, что не смогла вовремя приласкать княжича, чтобы и он не чувствовал себя одиноким среди многих людей. Сердце зашлось мыслью об Изяславе, старший сын тоже один и далеко. Всегда рвавшаяся на части между сыновьями, живущими врозь, Рогнеда молилась и не знала, как отмолить свою вину перед ними.
Когда Святополк наконец поднял голову, слезы на его глазах уже не были заметны.
– Княгиня, я буду заботиться о твоем сыне Изяславе…
Сказал так, точно это он старший, а не изяславльский князь. Рогнеда улыбнулась:
– Да ведь и он теперь будет не рядом.
– Как? – почти ахнул Святополк, он уже думал о том, как станет дружить со старшим братом.
– Не знал? Его князь в Полоцк сажает. Полоцк неблизко от Турова, хотя и ближе, чем Киев.
Глаза Святополка недобро блеснули. Рогнеда поспешила успокоить княжича:
– Ты о том не думай, земля русская велика, во всех городах должны князья сидеть. Князь Владимир верно решил. – Она чуть улыбнулась. – А про хороших людей в Турове я тебе расскажу…
После они еще долго сидели рядом, и Святополк слушал о том, каково живется в Турове, кому стоит доверять, а с кем надо бы осторожней… Чем лучше заняться по хозяйству, на что обратить внимание.
– Ты грамоту разумеешь ли?
– Нет, – смутился пасынок.
– Учи, от нее толку много. Я тебе стану писать, и Ярослав тоже…
Когда Святополк вернулся из монастыря, был уже поздний вечер. После разговора с Рогнедой не хотелось никого видеть, и княжич тихо прошел к себе в ложницу. Утром лошади уже стояли у крыльца и все было готово к отъезду, он все тянул, ожидая если не княгиню Анну, то хотя бы Владимира. Князь вышел-таки на крыльцо, но приветил его неласково:
– Ты где вчера был? Пора же ехать…
– В монастыре.
– Где? – изумился Владимир.
– У Рогнеды.
– А ты-то чего там делал? А-а… просила сыну привет передать? – догадался князь.
Глаза Святополка глянули с вызовом:
– Нет, благословила на дорогу, княжение и женитьбу.
Владимир почувствовал укор совести: у Рогнеды хватило ума и доброты приласкать всегда одинокого пасынка хоть так. А вот княгиня Анна даже не поинтересовалась, куда отец отправил сыновей. Еще он понял, что в тот миг навсегда потерял пасынка: Святополк никогда не будет его сыном.
Глядя вслед конникам, сопровождавшим княжича, он тяжело вздохнул: вот еще одна потеря.
Подсказки Рогнеды очень пригодились Святополку, когда тот приехал в Туров.
Королевна Марина вышла замуж за Туровского князя Святополка. С ней в Туров приехал и наставник Рейнберн. Марыся стала княгиней туровской, а Рейнберн соглядатаем при князе. На свадебном пиру в далеком Турове рядом со Святополком не было никого из его родных, даже Изяслав из Полоцка не приехал. Он слишком не любил ляхов и не слишком любил брата, чтобы пускаться в дальнюю дорогу. Святополк затаил обиду еще на одного брата, а уж на князя Владимира тем более.
* * *
Ростовские земли не зря зовут Медвежьим углом, этого зверья здесь видимо-невидимо. Непроходимые леса кишат дичью, реки и озера рыбой и птицей, здесь всего вдоволь, кроме пустого места. Полян мало даже лесных, дорог нет, ездить можно только по замерзшим рекам зимой либо плыть по ним же на ладьях. Ростов – давнишний погост, он много меньше соседнего Сарска, где правят мерянские волхвы. В Сарске почитают Велеса и не собираются менять веру подобно киянам или новгородцам. Понимал ли князь Владимир, куда отправлял совсем еще молодого Ярослава? Или надеялся на многоопытного Блуда? Но и сам молодой князь оказался не промах.
Нелегкое, ох, нелегкое наступило время. Ростов – место не ближнее к Киеву, но не в том трудность. Свой посадник в городе, пусть и не очень силен, пусть и не из знатных, но ведь есть же! А главное, ростовчане хоть и помогали Добрыне крестить Новгород, но сами этого делать не собирались. На Новгород пошли, чтоб свою волю найти, видно, обещал им Путята, что перестанут Новгороду подчиняться, если помогут. Помогли, вроде как волю получили, а значит, и своего князя, из Киева присланного. Но если ростовский посадник подчинялся Киеву беспрекословно и мог уступить свое место Ярославу спокойно, то совсем другое дело Сарск, что рядом с Ростовом. Этот город много крупнее и богаче, там тоже свой князь, и самое главное – в Сарске чтят Велеса и не собираются менять его на христианскую веру! Здесь не только Блуду, но и самому князю Владимиру ничего сделать не удалось бы! Ростов слушает Сарск как добрый сын своего отца. Ростовчане князя Ярослава в город пустили даже вместе с епископом Феодором. Но стоило епископу начать попытки крестить горожан, выгнали того за городские стены в два счета! Князь тогда метался по терему, сжимая кулаки:
– Сожгу, как Добрыня Новгород пожег!
У Блуда хватило ума удержать:
– Князь, остынь, Ростов не Новгород, а ты не Добрыня! Не успеешь трут запалить, чтобы огонь разжечь, как сам вон вылетишь за Феодором следом, если вообще жив останешься.
Ярослав уставился на него потемневшими глазами, желваки ходили на скулах, точно жевал что. Блуд уже не раз обращал внимание, что если князь в ярости, то глаза его становятся темными, почти черными.
– И что, мне сидеть тихо?! Смотреть, как над епископом надругались?
Блуд сокрушенно покачал головой:
– А что ты сделать можешь? Против всего города, да и не только него с одной дружиной не сладишь. Здесь кого посечешь, нас завтра же запрут в крепости, и будем сидеть, пока от голода не опухнем.
– Трусишь? Ты всегда трусил! Добрыня против целого Новгорода пошел, не испугался!
Блуд проглотил обидные слова о трусости, но возразил на упоминание Добрыни:
– Добрыня не против всего Новгорода пошел. Ему больше помогло то, что сам Новгород поделился. А Ростов весь против епископа, да еще и Сарск недалече. Хочешь со всей мерей воевать?
– Что же делать? – вдруг почти беспомощно спросил князь. Он был все же еще слишком молод, чтобы решать такие тяжелые вопросы. Блуд вздохнул:
– Послушай меня, князь. Пусть Феодор сидит себе в Суздале. Пока сидит, а там видно будет. А горожанам предложим уговор – мы крещения не требуем, но чтоб твою княжью власть признали безоговорочно!
Ознакомительная версия.
