Ознакомительная версия.
Сначала обрадовался, но тут же тоска с новой силой сжала сердце немолодого уже боярина. Женится Ярослав, а он и на свадебном пиру не будет… Точно чужой какой. И вернется ли князь в Ростов, глянется ли сам Блуд его княгине? Подбородок боярина даже задрожал с обидой, он чувствовал себя брошенным и никому не нужным. Снова перестал есть-пить, снова на цыпочках ходила по хоромам челядь, боясь половицей скрипнуть, дверью стукнуть… Тоскует боярин, плохо и остальным оттого. Только боярыню, казалось, ничего не берет. Ни аппетита не потеряла женщина, ни сон не нарушился. Так же ходила, слегка задыхаясь от своей дородности, пыхтела что на ступеньках крыльца, что за трапезой, так же храпела, едва коснувшись головой подушки.
* * *
Братья стояли перед отцом, ожидая приглашения сесть. Владимир на минутку задумался. Оба хороши, сказалось наследство и матери и отца. Ярославу семнадцать, Всеволоду шестнадцать. Старший сидит в Ростове, подальше от Киева, как и просила его мать. Младший – в новом граде Владимире-Волынском. Строил специально для него взамен разрушенных градов на Буге. Недалеко от Всеволода в Турове вместо скончавшегося князя Туры – Святополк, который старается поставить свою землю выше, его трудами поднялись Берестье и особенно Пинск. Если выбирать между червенскими градами и огромным свейским королевством, то Всеволод, конечно, выберет Сигрид с ее властью.
Вдова годится княжичу в матери по возрасту, кажется, она старше самой Рогнеды, да только остановит ли это Всеволода? А Ярослава?
Владимир показал княжичам на лавки, чтоб садились. Завел разговор о необходимости женитьбы. Ярослав настороженно смотрел на отца, почему речь сразу с обоими, что две невесты отыскались? Они христиане, женятся единожды, к чему спешка? А сам отец маялся о мысли, как сказать Ярославу, что гордая свейка отвергнет его, хромца, как когда-то отвергла Рогнеда робичича? Ничего объяснять не пришлось, только услышав имя предполагаемой невесты, Ярослав сам закачал головой:
– Отче, она меня не примет. Ей и Эйрик плох был…
Да и незаметно по лицу сына, что рад он такому предложению. Не удивительно, старовата для княжичей королева. Но Всеволода это не смутило:
– Отче, а мне позволишь ли? – Чуть воровато оглянулся на Ярослава, добавил: – У брата зазноба есть, а у меня никого…
Ярослав чуть поморщился от такой речи, но смотрел на отца спокойно, взглядом честного человека. Владимир почему-то подумал, что у него материнский взгляд. Сердце все еще болело по потерянной Рогнеде. Может, потому и мало встречался с их средним сыном, все казалось, что княжич знает что тайное о его сердечной боли. Хотя так и было, ведь Ярослав видел, как отец предлагал матери выйти замуж за боярина, слышал, как та отказалась, ездил в монастырь, переписывался с ней. Ярослав знал, что мать стала истовой христианкой и опередила отца во многом, потому Владимир и чувствовал себя виноватым перед сыном. Зато младший Рогнедич, Всеволод, мать помнил плохо, с ней не виделся и ценил только отца. Отправлять его к далеким свеям тоже не хотелось. Для Владимира, пожалуй, лучшим было бы отправить Ярослава, Всеволода он из Рогнедичей любил больше всего. Больше только мягкого, покладистого Бориса – сына болгарыни Оловы.
Князь пропустил мимо ушей слова сына о зазнобе Ярослава, внимательно смотрел на Всеволода:
– Королева в возрасте, о том помнишь ли?
Всеволод кивнул, жадно следя за отцом. Владимир усмехнулся, рвется к власти в большом королевстве.
– Нрав у нее крут…
Княжич самодовольно скривился, мол, справлюсь. Подумав: «Ой ли?», Владимир тем не менее согласно кивнул:
– Езжай, если желаешь…
У княжича хватило ума заехать к матери в монастырь, попросить благословения. Рогнеда ахнула:
– Да ведь Сигрид меня старше?! Зачем тебе это?!
Всеволод, которого манила власть, причем, не власть над несколькими, пусть и большими городами, а над целым королевством, сморщился:
– Она родить еще способна.
Мать тревожно смотрела на сына:
– Всеволод, у Сигрид есть сын Олав, тебе власти не видать. Да и к чему тебе она?
Сын решил, что мать говорит о королеве, фыркнул:
– Она, говорят, красавица!
– Я не о королеве, пусть себе, я о власти, – грустно покачала головой Рогнеда, уже осознав, что говорить со Всеволодом бесполезно. Сын так и уехал, раздраженный несогласием матери на эту женитьбу. А Рогнеда долго не могла заснуть, размышляя. Она хорошо понимала, что сына ждет отказ, как некогда и его отца. Но за Владимиром была сила, а Всеволод слишком молод и слаб. Кроме того, князь тогда был язычником. Ночью ей приснился страшный сон, Рогнеда даже не могла вспомнить, что именно, только твердо знала, что это к беде. Беде со Всеволодом.
И она отправилась к князю в Киев. Настоятельница, выслушав бывшую княгиню, чуть помолчала и согласно кивнула:
– Езжай, если душа требует.
Князь изумленно уставился на гридя, принесшего необычную весть:
– Князь, к тебе приехала бывшая княгиня, а ныне монахиня Анастасия.
– Кто?! – И тут же понял, почему Рогнеда вдруг пожаловала в Киев. – Зови.
Анна, сидевшая у окна, скучая, резко обернулась. Она была снова тяжелой, в очередной раз подурнела и теперь тревожно всматривалась в лицо мужа. К чему приехала проклятая соперница? Владимир давно не советовался с женой по делам, говорил, что бережет будущих детей, но княгиня понимала, что просто не считает достойной. Ее собственные дети совсем малы, о них советоваться нечего. Ревность разъедала душу Анны, делая ее временами неуступчивой и даже злой. Князь не понимал, в чем дело, приписывал все тому, что княгиня носит под сердцем очередного ребенка.
Рогнеда шагнула в покои и огляделась. Сам Владимир стоял к ней лицом, а вот княгиня точно и не заметила гостьи, даже лицо не повернула от окна, поглаживая светлую головку маленького сынишки, прижавшегося к материнской ноге. Вошедшая спокойно склонилась:
– Здраве будь, князь. И ты, княгиня с детками.
– И тебе здравия, – действительно ли чуть дрогнул голос Владимира или показалось? Нет, не показалось, Анна от окна тоже дернулась, глаза сузились. Но Анастасии-Рогнеде было все равно.
– Князь, дозволь слово сказать.
Владимир повел рукой, приглашая сесть, Анна все же повернулась, стала внимательно смотреть. Она видела бывшую княгиню только раз, тогда в монастыре, разглядела плохо. Прошло уже пять лет, но красота соперницы не только не увяла, она, скорее, стала другой. Спокойное, чистое лицо, ясные глаза, от нее веет достоинством и добротой.
Это не Мальфрид, которая не так давно при встрече с князем вдруг бесстыже прижалась к нему грудью и зазывно смотрела в глаза. Владимир даже чуть шарахнулся от бывшей жены, но боярыню это не смутило, она продолжала глазеть на князя и при любой возможности задевала его то ногой, то плечом. Сначала Анне было даже смешно, но постепенно она заметила, что князь тоже поглядывает на свою бывшую супругу внимательней и вроде нечаянно оказывается рядом. Боярыня гостила с мужем в Киеве два дня, и княгиня не была уверена, что Владимир не успел где в ложнице прижать горячую гостью. Анна была права, Мальфрид удалось-таки совратить Владимира своим старым способом. Довольно одергивая подол богатого наряда, женщина чуть усмехнулась:
– Нет, князь, что ни говори, а ты прыть поистратил со своей замухрышкой. Раньше тебя за это время на двоих хватило бы, а тут едва с одной справился…
Не успела договорить, как полетела обратно на ложе, брошенная сильной рукой рассерженного Владимира:
– Прыти, говоришь, нет?! Я тебе покажу прыть!
Еще через какое-то время Мальфрид довольно потягивалась, разглядывая одевавшегося князя и мысленно радуясь – получила свое от скромника!
– Князь, – чуть лениво протянула красавица, – я займу эту ложницу? Ночью придешь?
Тот отрицательно покачал головой:
– Уезжай от греха подальше.
Мальфрид поднялась голышом, снова прижалась, маня прелестями:
– Не гони… со старым боярином худо. Я по тебе тоскую все время. А грех? Я его на себя возьму.
Владимир с досадой отодвинул в сторону бесстыжую боярыню и молча вышел вон, досадуя на себя, что поддался на завлечение. Мальфрид уехала не сразу, но большего добиться от бывшего мужа не смогла. Зато нашла того, кто поведал Анне о ее встрече с князем, еще и приукрасив. Княгиня ничего не рассказала Владимиру, вообще ничего никому не сказала, но долго раздосадованно плакала. Особенно тошно стало, когда Мальфрид исхитрилась сообщить ей, что понесла от князя и очень этому рада! Пока у Владимира не всегда получалось жить по-христиански, старые грехи в рай не пускали, но он искренне старался с ними бороться. Анна надеялась помочь, князь должен забыть всех своих прежних жен! Хорошо бы и детей, но это не получалось совсем.
Совсем не такова оказалась Рогнеда, в ней не было и намека на желание овладеть князем, завлечь его. Но как раз это действовало на Владимира сильнее всего! Анна беспокойно переводила взгляд с мужа на монахиню и обратно, гадая, зачем та приехала.
Ознакомительная версия.
