ГЛАВА V. ИСА — СЫН МИЦИ
А ведь сорокатысячным войском и встарь Приходил ты к нам сардар-полуцарь. Но чеченцы разбили войска твои в прах, Ты все пушки оставил в чеченских лесах.
Магомед-бек Аварский
Имя Исы, сына Мици, осыпают проклятьями не только в родном ауле, но и по всей Ичкерии. Сколько крови и черных дел на его совести, сколько горя принес он людям! Не понимают гатиюртовцы, почему Аллах терпит такого человека. Он, как Даджал, что явится перед страшным судом, сеет вокруг себя только зло. Черное сердце и злобный характер Исы люди узнали давно…
В те времена и Кази-Мулла еще не был имамом, и в Чечне не было ни одного шейха. Но вот однажды вверх по Аксаю поднялся таинственный человек в сопровождении трех чеченцев. Роста человек был высокого, розовощекий и, несмотря на свои пятьдесят лет, довольно энергичный и бодрый. Никто не знал, кто он и откуда родом. Говорил он на кумыкском и, как утверждали его проводники, хорошо владел турецким. И еще они говорили, что человек этот святой, послан самим Аллахом, чтобы утвердить правоверный ислам в Чечне.
Гатиюртовцы поверили незнакомцу, приютили его. Они молча внимали его проповедям и втайне гордились тем, что такой святой человек впервые появился именно в их ауле. Да и как было не признавать его, если каждая сура[24], которую он мягким, бархатным голосом читал наизусть, говорила о святости его, что ослушников ждет кара на том и на этом свете. Он говорил, что русский царь десятки лет пытается захватить наши земли, чтобы отнять у нас свободу, силой обратить нас в христианство. Тот же, кто хочет сохранить свободу, правоверный ислам, пусть станет под его знамена против войск неверного царя.
— Люди, — призывал в свою очередь Иса, — кого вы слушаете?
Бродягу в широких шароварах? Нищего без роду и племени? Он обманывает вас. Гоните его прочь!
Но люди думали иначе. Десятки лет войска падишаха топтали их родную землю. В Амер-Аджи-Юрте, Таш-Кичу и совсем близко, в Герзеле, стояли солдаты с грозными пушками. Суровый генерал Ермолов сжег почти все равнинные аулы. Дым пожарищ и сейчас стелется по Сунже. Откуда ждать помощи? Темные гатиюртовцы не находили ответа. Они уповали на Аллаха, ждали, что он пошлет им спасителя. И верили, что таким спасителем и станет таинственный пришелец в широких шароварах.
Ташав-Хаджи не забыл наглой выходки вероотступника Исы, не простил его. Ночью со своими сторонниками он пробрался в урочище Ахмат-Тале и подпалил пшеничную скирду Исы. Тогда рассвирепевший Иса уехал в Малую Чечню и сколотил там небольшой отряд из верных ему людей. Но к тому времени, когда он вернулся с твердым намерением покончить с Ташав-Хаджи, того уже в Гати-Юрте не было. Ташав-Хаджи заблаговременно уклонился от встречи с мстительным Исой, покинув село вместе со своими сторонниками, и обосновался на возвышенности Саясан-Корт.
Угрозы сыпались то с одной, то с другой стороны, однако до решительных действий дело не доходило. Обе противостоящие друг другу партии выжидали, не решаясь первыми начать активные действия. Время работало на Ташав-Хаджи. Не прошло и двух лет, как он стал предводителем нескольких тысяч воинов, а Иса к тому времени, по существу, остался совершенно один.
В Гимрах, в бою с царскими войсками, героической смертью погиб славный сын аварского народа Кази-Мулла. Тускло промерцав на небе Дагестана, исчезла во мраке ночи и звезда имама Гамзата.
Но Ташав-Хаджи ни на минуту не прекращал борьбу за свободу.
Он оказывал решительное сопротивление войскам падишаха, наступавшим на Чечню.
У войны свои законы. И удар острого кинжала в грудь ненавистнику во имя правого дела не порождает кривотолков и ненужных пересудов, обычно присущих мирному времени. Этому способствуют сами обстоятельства: жестокость, и смерть не воспринимаются так остро и легко забываются под свист пуль при виде еще большей крови. Не удивительно, что именно в это смутное время Ташав-Хаджи и вспомнил о своем давнем враге. Но не таков был Иса, чтобы беспомощной овцой лечь под нож противника. Звериным нюхом учуял он, что оставаться в Гати-Юрте небезопасно, и вместе со своей семьей перебрался в крепость Таш-Кичу под защиту русских штыков.
Обладающему природным даром быстро сходиться с людьми Исе не стоило особых трудов войти в доверие к гарнизонному начальству. Сблизиться же с ним было просто необходимо, поскольку Иса нуждался в поддержке, а сила была на стороне русских. Иса чувствовал, что близится тот долгожданный день, когда он, наконец, сможет отомстить Ташав-Хаджи. Дагестанские общества одно за другим отходили от Шамиля, и его поддерживали лишь несколько чеченских предводителей — Ташав-Хаджи, Удди-Мулла, Домбай, Оздемир, Магомед-Гирей.
Иса прослышал, что его заклятый враг Ташав-Хаджи строит крепость в урочище Ахмат-Тале, где некогда этот бездомный бродяга сжег его пшеничную скирду. Это было открытым вызовом, которого Иса, как чеченец, стерпеть не мог. Он сам напросился в поход в горные аулы и с личного дозволения генерала Граббе был зачислен в отряд проводником.
9 мая 1839 года отряд выступил в поход. Иса хорошо знал родные места и вывел солдат точно в назначенное место. Разбив укрепившегося в Ахмат-Тале Ташав-Хаджи, отряд двинулся к Мескетам. Вскоре аул окутался дымом пожарищ. Был сожжен и родной аул Исы — Гати-Юрт. На этом бы и успокоиться, но зверь, впервые познавший вкус крови, уже жаждал большего.
С падением Ахульго, казалось бы, пришел конец Кавказской войне. Однако в 1840 году Чечня поднялась вновь, и в нее опять были направлены еще более кровавые экспедиции. Тем не менее, повстанцы одержали несколько крупных побед: особенно неудачным был поход генерала Граббе в Восточную Чечню в начале июня 1842 года, во время которого он потерял 66 офицеров и 1719 солдат.
Во всех походах царских войск в Восточную Чечню их проводником неизменно оставался Иса, сын Мици.
У Исы было много родни. Два его брата проживали в Гати-Юрте, пятеро сыновей находились вместе с Исой в Таш-Кичу.
Предательство Исы стало большим позором для братьев. И они ничего так не жаждали, как смерти. Ни у одного из них не дрогнуло бы в руке ружье, но как достать Ису за стенами русской крепости? Да и в боях ни разу не представился случай свести счеты с отступником. Не видя иного выхода, братья предложили племянникам — сыновьям Исы — убить своего отца. В противном случае им будет отрезан путь в родной аул. В доме Исы поселилась вражда. На одной стороне отец, на другой — его сыновья. Уговоры на отца не действовали. На убийство родного отца ни у одного из сыновей не поднималась рука. Все пятеро вернулись в Гати-Юрт ни с чем.
При очередном набеге царских войск Иса вновь сжег Гати-Юрт.
Когда отряд ушел, скрывавшиеся в лесах жители вернулись в аул.
Вернее к тому, что от него осталось. Догорали останки последних лачуг. Удушливый дым стлался по земле, воздух был наполнен криками, плачем, стонами раненых и ревом обезумевшей скотины. То здесь, то там натыкались люди на трупы павших в неравном бою, женщины рвали на себе волосы, оплакивая близких.
Но аул сгорел не весь. Остались нетронутыми дома двух братьев и четырех сыновей Исы (младший, Дакаш, не был женат и не имел еще над головой собственной крыши).
Люди молча стояли, опустив головы. Им было больно и стыдно.
— Мажи, — крикнул Дакаш, обращаясь к старшему брату, — долго ли мы будем терпеть отца-предателя?
Голос его сорвался. Он застонал, словно его только что ранили.
Люди, не сказав ни единого упрека, ушли, оставив сыновей и братьев Исы одних. Но вскоре запылали и их дома, К ним поднес факел Миди, брат Исы.
— Нет, Иса, не быть по-твоему. Чтобы твои братья и сыновья смеялись, а все остальные сельчане плакали? О Аллах, помоги мне только добраться до него!
* * *
Крайне неудачная военная операция графа Воронцова в горах Чечни в 1845 году вошла в историю Кавказской войны под названиями "Сухарная экспедиция" или "Даргинский поход". Но никто не знает, что его отряд, попавший в окружение, спас от полного разгрома и позорного плена Иса, сын Мици.
В поход Воронцов тогда снарядил пять отрядов, среди которых были: Чеченский, под командованием генерала Лидерса, Дагестанский — князя Бебутова, Самурский — генерала Аргутинского-Долгорукова, Назрановский — под началом генерала Нестерова. В походе участвовали знаменитые генералы Пассек, Викторов, Клюге фон Клюгенау, Граббе, Барятинский, Фок, Белявский, Меликов, Бенкендорф, Гурко, Дондуков-Корсаков, Миллер-Закомельский, Гейдель.
Словом, горцы, даже не побывав в Петербурге, могли лицезреть чуть ли не весь цвет воинства императорского двора.
