Словом, горцы, даже не побывав в Петербурге, могли лицезреть чуть ли не весь цвет воинства императорского двора.
План наступления, разработанный до мельчайших деталей, был примерно таков: два отряда — Чеченский и Дагестанский, пройдя через Дагестан вверх до Анды, с юга поворачивают на Чечню, и, заняв резиденцию Шамиля, аул Дарго, и тем самым полностью довершив разгром Восточной Чечни, выступают по направлению к Шали. Одновременно с запада двигался отряд Нестерова.
Кроме основных сил, отправлявшихся в горы, в крепости Грозной оставался резервный отряд генерала Фрейтага. Все отряды, завершив операцию, должны были встретиться у селения Шали.
31 мая Воронцов прибыл в Чеченский отряд, находившийся у крепости Внезапной, и вместе с ним выступил на Хуббару, откуда, соединившись с Дагестанским отрядом, двинулся в горы.
В состав отрядов входили двадцать один батальон пехоты и девять рот, четыре саперных и три стрелковых роты, десять сотен казаков и две сотни грузин, тридцать восемь орудий и четыре мортиры. Кроме того, в одном из отрядов находилась тысяча грузинских милиционеров.
Учитывая, что противник свои основные силы нацелил на Чечню, Шамиль оставил здесь ядро своего войска — чеченцев. Чеченские наибы во главе с Талгиком Шалинским должны были защищать Малую и Большую Чечню, а наибам Эльдару и Уллуби поручалась защита Ичкерии. Не доверяя андийцам, Шамиль захватил с собой шесть тысяч воинов и выехал в Дагестан навстречу Воронцову.
Сведения, поступившие из Дагестана, были тревожными. Наиб Хаджи-Мурат после первой же неудачи ушел в горы и скрылся.
Шамиль, опередив Воронцова, прибыл в горы. Тут и подоспел Воронцов. Бой на горе Анчемир был коротким и закончился поражением Шамиля. Имам спешно отступил в Анды, а андийцы тем временем готовились встретить Воронцова хлебом-солью. Шамиль вызвал андийских наибов и заставил их поклясться, что они не изменят ему. Однако в тот момент, когда на поле боя показался отряд Воронцова, андийцы связали своего наиба и отказались впустить имама. Рассвирепевший Шамиль приказал отрубить трем андийцам головы и насадить их на колья. Андийцы возмутились, попросили помощи у Воронцова. Войско имама стало разбегаться.
Дело довершила налетевшая конница генерала Пассека. Горцы бросились наутек. Они бежали по бездорожью, не обращая внимания на бурные реки и крутые берега. Отступая, Шамиль сжигал все андийские аулы, что лежали на его пути. С оставшимися малочисленными войсками он отступил в Дарго.
Вслед за ним к Дарго двинулся Воронцов, имевший восемь тысяч штыков, тысячу двести сабель и двадцать две пушки. Шамиль встретил Воронцова в укреплении на подступах к Дарго. Первой бросилась на штурм столичная молодежь во главе с братом императрицы, немецким принцем Гессенским. Окончательно довершили дело пехотинцы генерала Белявского, вынудившие Шамиля отступить в Дарго. Имам сжег резиденцию и скрылся в лесах.
Захватив Дарго, Воронцов успокоился. Одержать такую победу и притом с малыми потерями! Он легко сделал то, что не смогли сделать его предшественники. Но как бы граф ни тешил себя иллюзиями об окончательной победе, до нее было еще очень далеко. Об этом хорошо знал генерал Граббе, который чудом спасся два года назад, когда Шоип Центороевский разбил его наголову. Почтительно склонившись к Воронцову, генерал Граббе заметил:
— Торжество наше преждевременно, ваше сиятельство. Чечня — это большое осиное гнездо. Мы только растревожили его. Вся опасность еще впереди.
Генерал оказался прав. Хотя Воронцов и стоял в Дарго, но это уже не утешало. Шамиль без сожаления сжег свою резиденцию и, видимо, готовился к решающему сражению. А отряд Воронцова тем временем нес потери. Был смертельно ранен генерал Фок. Всего же более графа волновало отсутствие продовольствия. Обоз находился все еще в Андах с князем Бебутовым. Двигаться вперед? Опасно. Возвратиться в Анды? Это, конечно, выход. Но весенний лес стал прибежищем для воинов имама, к которым уже присоединились воины Талгика Шалинского, ученика Шоипа Центороевского, знаменитого мастера лесных боев в ночных условиях.
Положение отряда стало тяжелым. Голод давал о себе знать.
Появились заболевшие дизентерией. Лес таил опасность. Ушедшие за ягодами не возвращались. Чеченские всадники группами внезапно появлялись из леса и, обстреляв лагерь, так же стремительно скрывались в чаще.
Наступило 10 июля. Пушечный выстрел, донесшийся со стороны Анд, возвестил о том, что князь Бебутов стал лагерем на хребте Речел. Но как добраться до обоза? Воронцов выслал навстречу половину своего отряда во главе с фон Клюгенау, командование авангардом было возложено на генерала Пассека. Именно этого и ожидал противник. На отряд неожиданно налетел Талгик. Бой был жестоким. Долгие двенадцать часов обе стороны дрались с яростью обреченных. В течение всего этого времени в самой гуще боя находился Талгик. Худощавый, ловкий, в изорванной в бою черкеске, он неожиданно появлялся там, где требовалась искусная рука бойца. Он будто не знал ни страха, ни усталости.
Бой закончился полным поражением фон Клюгенау. Сам генерал поздно ночью пробился в Дарго. Он стоял перед Воронцовым в изорванном мундире и докладывал о потерях: в этом бою отряд не досчитался тысячи семисот солдат и офицеров. Был убит генерал Викторов, не нашли труп Пассека, которому все предвещали большое будущее. Погибли полковники Рожневский и Кривошеин.
Оставаться на месте было равносильно смерти. Воронцов принял решение двигаться вниз по Аксаю до крепости Герзель. Этому движению он хотел внешне придать вид наступления на противника. Незадолго до того Бебутову был выслан приказ полностью снять этапные пункты в Андах и отступать к Темир-Хан-Шуру[25].
Все надежды граф Воронцов возлагал на Левый фланг Кавказской линии. Но как сообщить генералу Фрейтагу о драматическом положении отряда? Были посланы пять гонцов. Одним из них и оказался Иса, сын Мици из Гати-Юрта.
13 июля в четыре часа дня Воронцов снялся с Дарго. Чтобы облегчить движение, всем было приказано уничтожить тяжелые личные вещи. Воронцов первым подал пример, освободившись от дорогого багажа.
Молодой, с худощавым продолговатым лицом, с орлиным носом, наиб Талгик Шалинский бдительно следил за каждым шагом отряда.
Поначалу он думал, что отряд двинется в сторону Майртупа, и занял позицию у аула Цонторой. Однако он ошибся. Воронцов двигался по невысокому хребту вниз. Стало ясно, что он стремится в Герзель. Тогда Талгик, опередив его, укрепился на балке Кожелк-Дук, что между Шуани и Турти-Хутором. Другие наибы — Иса Гендергеноевский и Саиб Эрсеноевский — шли по пятам отступающего отряда, причиняя ему немало беспокойства:
никто не знал, откуда и когда ждать нападения.
Воины Талгика встретили отряд дружным залпом. В бою были смертельно ранены Бенкендорф, Гейдель, де Балмен, Эристов, барон Дельвиг, полковник Бибиков, Завалийский.
Но граф Воронцов получил и радостные донесения: у противника пали видные чеченские наибы Саиб Эрсеноевский и Эльдар Веденский.
Много забот доставляли раненые. К каждым носилкам были прикреплены шесть солдат. Кроме того, изматывала и отнимала последние силы дизентерия, распространившаяся в отряде.
Командующий часто появлялся в арьергарде, старался добрым словом, острой шуткой приободрить солдат. Но все было напрасно. Ни Лидере, ни Белявский не могли прорвать окружение.
Адъютант докладывал Воронцову об этих неудачах, сообщал, что у господ офицеров одно желание: спасти жизнь командующего и под охраной небольшого числа оставшихся здоровых людей выйти в безопасное место. Граф с возмущением отклонил такое предложение.
Выхватив из ножен кривую турецкую саблю, старый генерал бросился в сторону чеченских завалов. Солдаты все, как один, поднялись и пошли за ним. Отчаянный бросок удался. Но слишком дорогой ценой: Кожелк-Дук был буквально устлан трупами солдат.
Остановились на подступах к Шовхал-Берды. До Герзеля, казалось бы, рукой подать, но путь к крепости преграждали аулы Шовхал-Берды, Мескеты, Гати-Юрт, где жили самые отчаянные воины Ичкерии. А вконец обессилевшие люди уже не могли двигаться дальше. Оставалась одна надежда — Фрейтаг. Но от него по-прежнему не было никаких вестей…
Жаркий июльский день уходил в горы. Солдаты с тоской глядели на догорающий закат: удастся ли увидеть хоть еще один восход солнца? Израненные, измученные, они надеялись только на чудо.
Призрачная надежда не утешала, а лишь вызывала еще большую тревогу и беспокойство.
Место, где расположился лагерем отряд, было хорошей мишенью для артиллерии противника: на отлогом берегу Аксая площадью менее квадратной версты скопилась большая масса людей. Палатка командующего стояла на самом краю берега, по соседству с нею разместились штабные палатки.
