Лишь то место, где располагались янычары и шатёр Великого Турка (алый, как кровь), защищалось рвом, за которым высилась насыпь, утыканная дрекольями и надставленная большими деревянными щитами. Линия дрекольев выглядела внушительно, линия щитов напоминала крепостную стену, а простые турецкие воины на краю лагеря стояли, сидели или ходили возле своих палаток, не защищённые ничем. Как будто в самом деле явились не воевать, а продавать скот или другое.
Яннис знал, что защитники Города поначалу пользовались этим - устраивали ночные вылазки. Увы, очень скоро от этого пришлось отказаться, ведь защитников было мало. Настоящих воинов насчитывалось всего несколько тысяч, поэтому даже пять человек, убитые во время ночного налёта на турецкий лагерь, являлись ощутимой потерей. А вот для турецкого войска даже потеря пятидесяти человек считалась ничтожной.
Наверное, Великий Турок с удовольствием совершал такой обмен, поэтому нарочно не укрепил лагерь, делая его приманкой, но Юстинианис сказал, что вылазки надо прекращать, и генуэзца, "сведущего во всём", послушали.
- Видишь, что они делают? - спросил Юстинианис.
Яннис начал перечислять:
- Сидят, медленно ходят от палатки к палатке, а вон там несколько десятков человек стоят и слушают кого-то. Он слишком сильно машет руками. Наверное, командир не стал бы так махать. Может, это турецкий проповедник*?
- Да, проповедник, - ответил генуэзец, отходя от окна вглубь комнаты и потянув мальчика за собой. - В турецком войске много таких. И, кажется, эти проповедники - единственные, кто хоть чем-то занят сегодня. Остальные бездельничают. На рассвете они молились, затем ели, а теперь чего-то ждут. Ближе к полдню, если ничего не изменится, снова станут молиться.
_____________
* В данном случае - дервиш. Дервиши - странствующие проповедники - ходили в походы вместе с турецким войском и своими речами вдохновляли воинов на битву.
_____________
- Значит, они думают о штурме, - подытожил Яннис, оглянувшись в сторону окна, хотя там уже ничего не было видно кроме неба. - Когда они молятся, то думают о том, как захватят Город для своего Аллаха. Когда едят, думают о том, как набраться сил, чтобы захватить Город. Когда отдыхают, думают о том же. И они заняты этими мыслями с самого рассвета.
- Умный мальчик, - пробормотал Тодорис, но нельзя было понять, говорит он искренне или пытается поддеть.
Вот почему Яннис предпочёл пропустить эту фразу мимо ушей и спросил:
- А когда турки снова нападут на нас?
- Когда будет приказ от Великого Турка, - многозначительно произнёс Юстинианис. - Но ты ведь понимаешь, что Великий Турок не просто так велел своему войску отдыхать днём?
- Значит, они вряд ли будут отдыхать ночью.
- Да, - кивнул генуэзец, - они готовятся к решающему штурму. Не надо быть провидцем, чтобы это предсказать. В минувшую ночь я понял, почему нехристи вчера так усердно бомбардировали стену, но не шли на приступ. Они готовились. Я опасался, что штурм начнётся той же ночью, но Бог дал Городу отсрочку, хоть и небольшую. Скоро турки получат приказ снова идти в бой. Вероятнее всего - сегодня, после своей вечерней молитвы, но уж точно не позднее, чем завтра утром. И бой будет решающий. Если мы выстоим, турки утратят веру в свою победу. А если не выстоим, то именно этот бой станет концом всему.
Яннис вдруг засомневался:
- А мы выстоим?
- Если будем верить в свою победу, то да. - Юстинианис ободряюще смотрел на мальчика и даже положил руку ему на плечо. - Я уже сказал обо всём этом василевсу. Он обещал прислать людей, чтобы нам как можно лучше укрепить Малую стену. Чем лучше мы её укрепим, тем больше у нас надежды выдержать решающий штурм.
Яннис ненадолго задумался. Казалось, что есть некое несоответствие между словами генуэзца и тем, что было недавно на улице Города. Молящаяся толпа, двигавшаяся в противоположном направлении от западных стен, и василевс, который решил молиться со всеми.
- Я недавно видел василевса, - робко произнёс мальчик. - Он вместе с простыми людьми, которые шли по Месе крестным ходом, отправился в восточную часть Города. Я думаю, они пройдут вдоль стен, где смогут, а затем пойдут в Святую Софию. Василевс хотел отстоять там службу.
- Что? - Юстинианис нахмурился. - Откуда ты знаешь, что собирается делать василевс?
- Василевс повстречал на улице крестный ход и стал спрашивать, зачем все собрались. Они объяснили. Я сам слышал, как василевс сказал: "Я отправлюсь вместе с вами". И также со всеми хотел идти в Святую Софию. И они пошли на восток.
- А помогать восстанавливать западную стену он людей не призывал? - генуэзец наклонился, чтобы пристально посмотреть Яннису в глаза, но мальчик не потупился. Незачем опускать глаза, если не врёшь, не сомневаешься и ничего не скрываешь.
- Не призывал. Он говорил только о молитвах.
- Но ты уверен, что василевс хотел присоединиться к толпе, а не вести её за собой? Если бы он повёл её, это означало бы, что у василевса есть тайный замысел.
Рука генуэзца всё сильнее сжимала плечо Янниса. Уже становилось больно, но сын Георгия Сфрандзиса старался не подавать виду. Мальчик не понимал, сознательно ли Юстинианис испытывает его на стойкость или сам не замечает, что делает.
- Василевс собирался лишь следовать за всеми, стать смиренным просителем у Бога. Василевс сам так сказал, - произнёс Яннис и уже приготовился стерпеть ещё более сильную боль, но рука вдруг разжалась, а Юстинианис распрямился, отвернулся, дошёл до ближайшей стены и резко впечатал в неё ладонь, будто надеялся сдвинуть камни с места. Лекари, наверное, в одно и то же время возблагодарили Бога, что рана была возле левой руки, а не правой. Если бы наоборот - Юстинианису бы дорого обошлось такое проявление чувств.
Меж тем прозвучала целая череда фраз на непонятном Яннису языке. Генуэзец то ли сыпал проклятиями, то ли просил небеса о помощи, после чего сказал что-то вроде: "Ослы! Недоумки! А стену укреплять вместо них станет Бог?"
- Позвольте, я съезжу и всё выясню, - встрял Тодорис, теперь перейдя на греческий. - Возможно, мальчик ошибается, - он недоверчиво посмотрел на Янниса: - Я убеждён, что василевс понимает всю степень опасности и скоро пришлёт людей, как обещал.
Предводитель генуэзцев, судя по взгляду, буравящему пол, так не думал.
Тогда Тодорис обратился к Яннису:
- А что ты там делал? С кем ты был, когда повстречал василевса? И что ты делаешь здесь? Ты так и не сказал.
Яннис, тяжело вздохнув, вынужден был открыть всю правду: как сбежал от матери на ипподроме, пересёк Город и как по дороге встретил толпу, идущую крестным ходом.
Тодорис не одобрял такого поведения, но не увидел в рассказе противоречий, поэтому, кажется, теперь тоже засомневался, что в ближайшее время будет помощь в починке стен.
Меж тем Юстинианис, обращаясь к мальчику, твёрдо произнёс:
- Я должен немедленно поговорить с василевсом. Ты проводишь меня, раз уж знаешь, где его искать. Турки могут пойти на штурм ещё до захода солнца. Каждый час дорог. Тем, кто может строить стену, не время молиться.
- Да, я провожу, - с радостью ответил Яннис, но радость его поубавилась, когда Юстинианис повернулся к Тодорису и добавил: - Я буду рад, если ты тоже поедешь со мной и поддержишь меня. Двое просителей лучше, чем один.
