не выиграл, зато получил сильную душевную травму из-за сожжения невинных людей в Витри.
А теперь можно дать волю фантазии и попытаться прикинуть, как развивались бы события, если бы Алиенора в первые же годы брака родила сына. Ладно, пусть не сына, а хотя бы дочь, чтобы пресечь подозрения в бесплодии. И не пришлось бы затевать всю эту сложную комбинацию с Петрониллой, разводом и прочей морокой. Не было бы сожжения в Витри, не возникло бы острое чувство вины у Людовика… Представили?
Мы уже с вами договаривались, что про политику, войны и всякие умные вещи мы будем говорить совсем мало, только там, где это необходимо, и очень коротко. И всю историю про войну в Шампани в 1142–1144 годах я рассказала только потому, что она имеет отношение к пока еще бездетному браку короля Людовика Седьмого и Алиеноры Аквитанской. Родись сыновья вовремя – и не было бы необходимости заморачиваться с наследством и браком Петрониллы.
Но сыновья по-прежнему рождаться не хотели. В 1145 году родилась дочь Мария, в 1146 году Людовик принял крест и заявил, что сам возглавит очередной крестовый поход в Святую землю. Это было ново: прежде королевские особы в крестовых походах не участвовали. Историками высказывается предположение, что Людовик стремился таким манером искупить грех, в котором считал себя виновным из-за событий в Витри. На время своего отсутствия король назначил регентом все того же Сугерия. Почему аббата, пусть и ближайшего советника, а не королеву? Да потому, что королеву он взял с собой в поход. Правда, канцлера Кардюка пришлось временно снять с должности, чтобы освободить место для Сугерия. Но это мелочь.
Крестовый поход оказался неудачным. Помимо военных поражений возникли и проблемы личного характера. Королева Алиенора вела себя отнюдь не безупречно и давала множество поводов для скандальных слухов и пересудов, героями которых были то какой-то сарацин, то рыцарь из королевского окружения, а то и вовсе родной дядя Алиеноры, Раймунд де Пуатье (на последней версии настаивает Элизабет Чедвик в цикле романов об Алиеноре Аквитанской). Кроме того, Людовик ухитрился поссориться со своим родным младшим братом Робертом, который вернулся из похода раньше и принялся распространять всяческую клевету о поведении короля, мол, это король виноват во всех провалах и поражениях. Было ли его целью сместить старшего брата с трона и самому его занять – доказать невозможно, но подозрения такие были и остаются. И сторонники у Роберта, конечно же, нашлись. Среди них оказались и сын Тибо Шампанского, и сенешаль Вермандуа.
После возвращения во Францию у Людовика и Алиеноры в 1151 году родился еще один ребенок. И снова девочка. Нет, это просто невозможно! Мало того, что король постоянно ссорится с женой по всякому поводу, мало того, что она ведет себя кое-как и позорит своего венценосного супруга, заставляя сомневаться в его мужской силе, так она еще и сплошь дочек рожает. А сын где? Где наследник престола?
В этом месте нам снова придется вернуться к политике, но – обещаю – ненадолго. Если вы хоть чуть-чуть знаете историю Англии, то вам ситуация наверняка покажется хорошо знакомой.
В «Шпаргалке» по королям и королевам Англии я ее подробно описывала.
Итак, жил-был в Англии король Генрих Первый, надевший корону после того, как его старший брат Вильгельм Рыжий неудачно напоролся на стрелу во время охоты. У Генриха было двое детей, сын Вильгельм Аделин и дочка Матильда. Матильду выдали замуж за императора Священной Римской империи, престол должен был унаследовать Аделин, но… Увы. Юноша утонул во время кораблекрушения, когда в большой, дружной и пьяной компании возвращался морем из Франции, при этом еще и матросов напоил. В момент утраты единственного наследника Генрих был уже вдовцом и в годах. Он, конечно, попытку предпринял, женился во второй раз, но наследником так и не обзавелся. Дочка же Матильда тоже овдовела и никого не родила. То есть прямых наследников мужского пола нет: ни сыновей, ни внуков. И Генрих решил сделать дочь королевой Англии. Ну а какие варианты? Других-то детей все равно нет, и взяться им неоткуда. Однако бароны идею не поддержали и заявили, что присягать на верность женщине не станут ни за что. Тем более женщине незамужней. А ну как она возьмет себе в мужья кого-нибудь неподходящего, например, иностранца? И что, иностранцы будут в Англии командовать? Ни-ко-гда! Генрих пошел на компромисс: пусть бароны пообещают принести клятву верности Матильде, когда король умрет, а Матильда, со своей стороны, обещает не выходить замуж без одобрения баронов. На том и порешили. Но Генрих свое слово держать не собирался и тайком от баронов нашел для вдовой доченьки мужа по собственному усмотрению: молоденького (прилично моложе Матильды) наследника Анжуйского графства. В этом браке был великий геополитический смысл: Нормандия уже и так принадлежит Англии, Анжу граничит с Нормандией и, таким образом, существенно увеличивает территорию английского владения на французской земле.
Да, детей мужского пола у Генриха Английского не осталось, но это вовсе не означало, что нет наследника престола. По правилам, право наследования должно переходить к родным братьям и их потомкам, а если братьев нет, то к сыновьям родных сестер. А вот сестры у Генриха как раз были. И наследником английской короны в отсутствие сыновей у короля должен был стать племянник Генриха, Стефан Блуасский, мать которого – родная сестричка Генриха, Адела, вышедшая в свое время замуж за графа Этьена Блуасского. Стефан, разумеется, хотел занять трон после смерти дядюшки. Началась долгая гражданская война между Стефаном и Матильдой. Шла она с переменным успехом, но итогом ее стала договоренность: Стефан остается королем Англии до своей смерти, после чего английский трон переходит к сыну Матильды. Брак с юным Жоффруа Анжуйским получился плодовитым, сыновья рождались исправно, так что с этой стороны проблем не предвиделось.
Наш Людовик Седьмой так увлекся войной в Шампани, что все проспал и вовремя не заметил, как Англия откусила еще часть Франции в свою пользу. Первый сынок, Генрих, родился у Жоффруа и Матильды еще в 1133 году. Вот этому старшему сыну Жоффруа и пожаловал в 1150 году Нормандию, не испросив разрешения сюзерена, короля Людовика. Это было серьезным нарушением феодальных обычаев и граничило уже с притязаниями на независимость. Людовик забеспокоился, собрался даже начать войну, заявил, что отдаст Нормандию сыну Стефана Блуасского, но потом стороны пришли к более или менее приемлемому соглашению, и в конце августа 1151 года в Париже юный Генрих Плантагенет принес Людовику оммаж за Нормандию.
Генриху было 18 лет.
