— Он настоятельно рекомендует мне немедленно покинуть Париж, — неохотно отвечаю я. — Ламет что–то задумал… он ведь председатель Собрания…
— Тебе надо бежать! — восклицает Габриэль. — Немедленно! Тебя могут убить!
Убить — слишком громко сказано.
— И не спорь! — твердо отвечает супруга на моё молчание. — Я сейчас же соберу вещи тебе в дорогу. Для начала остановишься у моего папеньки, а там видно будет…
Габриэль удаляется собрать мне вещи. Спорить с ней бесполезно. А может, действительно, всё так погано, и пора смазывать пятки!
Вбегает Лежандр. Такое впечатление, что он удирал от своры бешеных собак.
— Жорж, дело дрянь! — начинает он. — Я встретил знакомого, который является одним из поверенных Ламета. Над Парижем нависла буря. Что–то должно случиться… Явно ничего хорошего…
Я сжимаю в кулаке письмо Ламета.
Смотрю на часы. Уже давно за полдень. Надо решать, если бежать, то сейчас.
— Остальные в курсе? — спрашиваю я.
— Да, они решили покинуть Париж, — отвечает Лежандр.
А вот и Камилл. Его лицо заплакано. Руки судорожно теребят какие–то листки бумаги.
— Я погиб, — причитает он, — я погиб.
— Ещё пока нет, — мрачно шучу я.
— Моя газета! — хнычет он. — Бросить мою редакцию! Это кошмар! Нет, я никуда не побегу!
— Если тебя прихлопнут, то газета тебе будет не нужна, — привожу я весомый аргумент.
Камилл утирает слёзы руками:
— Не хочу, чтобы меня убили! Не хочу!
— А я хочу! — зло произношу я.
Мне его сопли осточертели!
— Жорж, почему ты хочешь, чтобы тебя убили? — удивленно спрашивает вошедшая Габриэль.
— Нет, я не хочу… это Камилл… — пытаюсь я объяснить Габриэль.
— Ты хочешь, чтобы убили Камилла? — удивленно спрашивает супруга.
— Да, почему ты хочешь, чтобы меня убили? — обиженно интересуется Камилл.
— Так, хватит чушь молоть! — перебиваю я. — Решено, немедленно покидаем Париж. Сейчас же!
— Молодец! — хвалит Габриэль.
Она уже собрала мои вещи. Я хватаю чемодан.
— А это вам перекусить в дороге, — она протягивает узелок. — Там мои оладьи…
Оладьи? Только не это! Я очень люблю мою жену, но её оладьи…
— Спасибо, съедим по дороге, — отвечаю я, с неохотой принимая узелок.
— Оладьи! Отлично! — восклицает Камилл. — Обожаю ваши оладьи, Габриэль!
М-да… Камилл единственный, кто ест оладьи моей жены. У него, наверно, железный желудок.
Мы, петляя по узким улочкам, трущобам, покидаем Париж. Направляемся в имение моего тестя мсье Шарпантье. А что дальше? Посмотрим по обстоятельствам.
Я, Жильбер Лафайет, готов к осуществлению задуманного. Мэр Байи через офицеров отдал приказы гвардейцам, собравшимся на Гревской площади.
Осуществление нашего предприятия начинается.
Я скачу на белой лошади впереди колонны. Отряд под моим предводительством направляется к Марсову полю.
Солдаты приступают к осуществлению приказов. Уже заняты проходы и окружена площадь.
— Я требую, чтобы вы разошлись! — заявляю я толпе. — Это приказ Национального Собрания!
Толпа мятежников возмущена. Они швыряют в нас камни. Дело принимает угрожающий оборот. Один из камней попадает в голову моему адъютанту. Он ранен. Слава богу, не насмерть. Юноше помогают слезть с лошади и уводят.
Еще один камень задевает мою щёку.
Я отдаю приказ гвардейцам разогнать взбесившуюся толпу. Господи, только бы удалось! Как не хочется предстать в глазах потомков убийцей безоружных! Всеми силами я хочу избежать платы жизнями глупых горожан за высокие идеи и благо государства.
Бесполезно. Толпа не исчезает, наоборот, растёт. Она подобна торнадо!
Я отправляю посыльного в Ратушу для дальнейших распоряжений. Понятно, что мне прикажут. Но пусть тогда убийства безоружных будут и на их совести.
Вскоре появляется отряд гренадёр во главе с Байи. По лицу мэра я понимаю, что мои худшие предчувствия оправдались.
— Председатель Собрания Ламет велел ввести военное положение, — грустно говорит Байи. — Над зданием Ратуши уже появились знамёна — символ военного положения.
Его голос звучит нервно, срывается на крик:
— Велено восстановить порядок любой ценой!
Я молча киваю.
Байи обращается к толпе. Пытается уговорить людей разойтись. Бесполезно. Нас встречает новый град камней. Раздаётся несколько пистолетных выстрелов.
Мэр отдаёт мне приказ действовать. Я понимаю, как ему тяжело.
По моей команде гвардейцы дают первый залп холостыми зарядами. Никаких результатов. Толпа не расходится. Следует второй залп, за ним третий, четвёртый. Мне приходится отдать приказ артиллерии. Раздаётся несколько выстрелов картечью.
Смерть окутывает Марсово поле, где совсем недавно царила радость жизни. Перепуганная толпа разбегается, оставляя позади убитых и раненых.
— Прекратить огонь! — приказываю я.
В этой суматохе, панике, шуме, криках я сам не слышу своих слов.
Господи, дай мне сил! Я верхом на коне встаю перед жерлом одной из пушек и велю остановить стрельбу.
Эскадрон кавалерии разгоняет оставшихся демонстрантов.
Я окидываю взглядом Марсово поле. Даже мне, человеку, прошедшему войну, становится не по себе.
Я, Светлана Лемус, и мой друг Макс покидаем клуб Якобинцев. Уже в коридоре с улицы слышны отборная ругань и издевательские шуточки. Кто–то весьма громко и настойчиво предлагает взорвать здание. Это уже слишком.
— Не понимаю, Макс, — обращаюсь я к другу. — Зачем сегодня ты пригласил меня на заседание? Скука была смертная, я даже заснула. Обычно ты приглашал меня, когда намечалась драка, на словах, разумеется.
Мы выходим на улицу. Кругом вооружённые гвардейцы, настроенные весьма воинственно.
Макс кивает в сторону людей, окруживших клуб. С его появлением на пороге поток ругательств и угроз вспыхнул с новой силой. Я хватаю друга за руку.
Макса и его друзей солдафоны ругают так, что небу становится жарко.
— Теперь ты понимаешь? — говорит Макс. — Вряд ли бы ты осталась дома, а мне не хочется, чтобы ты столкнулась с новыми приключениями.
Пожалуй, он прав.
Мы спокойно, как бы не замечая злобную толпу, переходим улицу.
— Тебе до дома будет трудно добраться. Может, зайдем ко мне? — предлагаю я.
— Простите, — окликнул нас кто–то.
А-а, это мсье Дюпле, состоятельный и работящий буржуа. Благодаря кропотливым трудам его столярное дело процветает. Мебель компании Дюпле по праву считается одной из лучших в Париже. Однако из–за простецкого вида в Дюпле невозможно угадать богача.
— Здравствуйте, — вежливо говорю я столяру. — Это мой сосед, мэтр Дюпле, — представляю я его Максу.
— Мсье Робеспьер окажет мне большую честь, если переждет это неспокойное время у меня, — предлагает Дюпле. — И вас, мадемуазель, я приглашаю. У нас как раз скоро ужин.
Мы согласны, гвардейцы того гляди приступят к выполнению своих угроз.
В доме Дюпле первой нас встречает младшая дочь хозяев, светленькая веселая девушка–подросток. Она по–детски радуется, узнав, что к ним пожаловал такой известный человек как Макс. Девочку зовут Елизавета. Друзья называют её то Бабетта, то Лизетта. Она моя подруга и постоянный читатель моих книг. Она также обожает мои рассказы о приключениях и жалеет, что такого ни разу не случалось с ней.
— Как интересно! — восклицает Бабетта. — Теперь я знакома с двумя знаменитостями! Мсье Робеспьер, а мне Светик о вас много чего рассказывала! А это правда, что однажды давным–давно вас чуть не убили? А вы мне расскажете про какое–нибудь убийство? А я вам расскажу о себе.
Усадив Макса в кресло, Лизетта рассказывает Робеспьеру о своей школе, о злой учительнице, о своем младшем брате Морисе, о трех сестрах и родителях.
Однако ей приходится прервать болтовню. Входит её старшая сестра Элеонора. Как говорится, спасайся, кто может.
— О, Элеонора, ты знаешь, кто к нам пожаловал? — весело спрашивает ее Лизетта. — Это же мсье Робеспьер!
Элеонора — полная противоположность хохотушке Елизавете. Строгая и рассудительная до ужаса. У этой девушки напрочь отсутствует чувство юмора, шуток она вообще не понимает. Младшей сестре частенько делает замечание за плохое поведение. Меня Элеонора не переносит и считает, что я дурно влияю на Бабетту.
Сейчас она отчитает сестру, чтобы та, наконец, перестала приставать к незнакомым людям со всякой чепухой… Хм… что–то она не торопится… Странно…
Ах, вот в чём дело! Элеонора не мигая смотрит на Макса. Понятно, понятно.
— Элеонора Дюпле, — сбивчиво представляется она моему другу.
Того гляди упадёт в обморок.
— Я очень счастлива, мсье, видеть вас в нашем доме, — произносит Элеонора. — Надеюсь, вам у нас понравится … Ох, простите, я должна накрыть на стол… Елизавета, помоги мне!
