Люди сразу оживились, загалдели, послышался смех, а гетман погрузился в задумчивость, устремив глаза на темное грозовое небо. Яркий свет костра падал на его суровое, молодое лицо. Не надо было особенной наблюдательности, чтобы увидеть на этом лице следы долгих страданий и жизненных невзгод. Этот человек был давно ожидаем в Путивле, гетман всех войск царя Димитрия Ивановича, Иван Исаевич Болотников. После долгой, исполненной опасностей, приключений и страданий жизни на чужбине он снова возвращался на родину, в те места, где протекло его невеселое детство, но все же дорогое по воспоминаниям о ласках матери и ее слезах над ним, по этим воспоминаниям чего-то столь чистого и светлого в человеческой жизни, что не повторяется и не забывается. Сладкая грусть сжимала его сердце, незнакомое чувство подступающих радостных слез смягчило его суровую, закаленную в бурях и бедах душу. Ему хотелось крепко прижаться грудью к родной земле и целовать ее, забыв все обиды, перенесенные на ней.
«Жива ли мать?» — думал гетман, вдыхая полной грудью родной воздух.
С неудержимой силой нахлынули на него воспоминания. Он родился холопом родовитого князя Андрея Андреевича Телятевского. Перед лицом этих вольных- просторных степей мальчик рано сознал свое положение. Князь был добрым господином и справедливым, но он слишком был богат и знатен, чтобы интересоваться судьбою своих холопов. Болотников живо вспомнил, сколько незаслуженных ударов получил он от княжеского приказчика Авдея, что заправлял всеми северскими вотчинами князя. Этот Авдей мрачной тучей повис над детством Болотникова и над жизнью всех холопов знатного боярина. Время, когда князь приезжал в северскую вотчину, было праздником для крепостных.
В один из своих приездов князь обратил внимание на бойкого, красивого мальчика Ваньку, как его звали, не испугавшегося при встрече с ним. Он взял мальчика в хоромы. Но вскоре, неожиданно вызванный в Москву царем Федором Иванычем, второпях забыл о мальчике. Дорого заплатил бедный Ванька за минутную ласку князя, Авдей не простил ему этого.
Вспоминая это время своей жизни, гетман грозно нахмурил брови. Жив ли Авдей?
Мальчик сбежал, оставив одинокую мать, в те степи, которые издавна пленяли и пугали его воображение. Он попал в шайку таких же беглых. Ему было в то время четырнадцать лет.
Целый год рыскал он по степям, деля с товарищами все опасности. В стычках с татарами, в нападениях на неосторожных купцов год промелькнул незаметно. Но мальчика манило дальше. Ему хотелось пробраться в ту зачарованную страну воинов, непобедимую, неприступную, грозу ляхов и неверных, в тот сказочный мир, что звался Запорожьем. Но по пути он с товарищем попал в плен к татарам. Измученных, израненных, их привязали на арканах к лошадям и полумертвых привезли в Крым. Из одного рабства они попали в другое, где их считали хуже псов, где с ними не разговаривали, не приказывали, а ударами длинных бичей гнали, как упрямую скотину, на работу.
Четыре года тянулась эта страшная жизнь.
В одну прекрасную ночь он зарезал своего надсмотрщика и бежал. Опять бродячая бесприютная жизнь, встреча с разбойничьей шайкой, состоявшей из греков, казаков, армян и даже поляков над начальством казака Бубны. Испытав на суше неудачи, эта шайка принялась за пиратство. Иваша присоединился к ней. В продолжение двух лет шайка, постепенно возраставшая, обратилась в целую флотилию и наводила ужас на турецкие берега.
Иваша скоро стал первым после Бубны, а когда того сразила неприятельская пуля, был единогласно выбран атаманом. Но среди этих успехов и разбойничьих подвигов он все мечтал о своей родине. Через два года он был сильно богат, и его неудержимо потянуло на родину.
Судьба изменила молодому атаману. В неожиданном сражении с турецким военным флотом, высланным султаном для усмирения дерзких пиратов, Болотников потерял и свою флотилию, и своих неустрашимых товарищей, и ценой крови добытые сокровища. Сам он с несколькими товарищами попал в плен. Казалось, его преследовало вечное рабство. От турецкой неволи его освободил один славянин, который оказался патером Бенедиктом. Он дал ему письмо в Самбор на имя патера Свежинского, и Болотников, вольный как птица и счастливый, полетел в Польшу, чтобы оттуда вернуться на желанную родину, на борьбу за права сына Иоанна, едваине погубленного боярством, так ненавидимым Грозным Иваном.
В Самборе патер Свежинский в продолжение нескольких дней как бы присматривался к нему, подолгу беседовал с ним и, оставшись, по-видимому, очень доволен им, представил его царю.
Выдавший себя за царя Димитрия был слишком хорошо известен и ничего общего не имел с царствовавшим в Москве Димитрием. Этот человек уже средних лет, смуглый, черноволосый, с орлиным носом, с бородкой, угрюмый, был битый при царе Борисе кнутами по обвинению в колдовстве дворянин Молчанов. По смерти Димитрия он уехал из Москвы вслед за Шаховским и, пробравшись в Самбор, выдал себя с согласия Шаховского за царя. Но явиться на Русь он не смел.
Он жил у мачехи Марины, и поляки, озлобленные гибелью своих, пленом послов и низвержением, притворялись, что верили ему. Но Болотников верил глубоко и искренно.
Царь принял Болотникова милостиво, долго говорил о злодеях-боярах и о своих несчастьях. Болотников ушел с еще большей верой в него. Две недели прожил Болотников в Самборе, и за это время он представил царю смелый план похода на Москву и поклялся поднять Северскую землю и в три месяца быть там.
И Свежинский и Молчанов, оба видавшие на своем веку виды, были поражены военными соображениями Болотникова, и мнимый царь, после совещания со святым отцом, пожаловал Болотникова гетманом своих царских войск. Он дал ему саблю, епанчу с своих плеч, тридцать золотых, пятьдесят телохранителей и отпустил его на Путивль с письмом к князю Шаховскому.
И вот он на родине. Путивль недалеко. Он возвращается не жалким холопом, а гетманом царских войск, он сам теперь господин. Впереди слава.
Он тихо задремал. Но скоро его разбудили. Произошла встреча с казаками, которые, под предводительством атамана Заруцкого, шли с донскими запорожцами.
Болотников велел вести себя к Заруцкому.
— Здравствуй, атаман! — приветствовал он его. Молодой красавец казак, к которому подъехал Болотников, сидел на роскошно убранном коне, он с любопытством взглянул на гетмана и спокойно ответил:
— Здравствуй, пан!
И снял свою шапку.
— Ты атаман Заруцкий? — спросил Болотников.
— Я Заруцкий, — ответил он. — А только дивно мне, прискакал ты неизвестно откуда и допрос мне чинишь… — И Заруцкий весело рассмеялся, открывая ряд белых зубов под длинными, черными усами.
— И впрямь, — весело промолвил Болотников, — наскакал я на тебя. Я, как гетман войск царя Димитрия, прозываюсь Иван Исаевич Болотников и еду сейчас от самого царя из Самбора в Путивль.
Лицо Заруцкого сразу стало серьезно, он пристально посмотрел на Болотникова и потом, обернувшись, махнул рукой. К нему тотчас же подскакало несколько казаков. Заруцкий слез с коня. Болотников последовал его примеру.
— Пройдем, пан гетман, — важно и почтительно произнес Заруцкий и рядом с Болотниковым отошел в сторону.
— Пан гетман, — начал Заруцкий, когда они отошли так, что никто не мог их слышать, — не прими в обиду, правда ли ты видел царя, правда ли ты его гетман?
— Правда, атаман, — торжественно ответил Болотников. — Вот посмотри и письмо за царской печатью к путивльскому воеводе князю Григорию Шаховскому.
С этими словами Болотников вынул, отстегнув латы, письмо. Заруцкий мельком взглянул и потом на лицо Болотникова, и не столько царский герб на письме, сколько открытое, смелое и уверенное лицо гетмана заставило его поверить в то, что говорил Болотников.
— Так, значит, и правда он жив? — радостно спросил атаман.
Болотников утвердительно кивнул головой и с увлеченьем рассказал и о своей встрече с царем, и об его разговоре с ним. Заруцкий тоже рассказал, как поднялись казаки, помогавшие Димитрию против Бориса, узнав, что их любимый царь снова потерпел от злодеев. Он знал Димитрия тоже, но судьба помешала идти ему за царевичем в Москву. Теперь он ведет с собою три тысячи, а коли этого мало, он вернется назад на Дон, пройдет на Запорожье и приведет с собою в десять раз больше.
Через полчаса молодые люди были уже друзьями.
Из города показались всадники, расчищавшие путь ереди толпы. Толпа раздалась на обе стороны. Вслед за первыми всадниками, блестя шлемами и латами, показался отряд. Это ехал с знатнейшими лицами воевода навстречу царскому гетману. Болотников приказал двинуться вперед. С Заруцким они въехали в толпу. Там уже знали, что это приближается сам гетман царя Димитрия.
Блестящее вооружение Болотникова и его свиты, стройные, могучие ряды двигавшегося за ним казачьего воинства произвели на толпу потрясающее впечатление. Восторженный рев толпы приветствовал молодого гетмана. Целая буря голосов гудела:
