— Эй, — крикнул он дежурившему за дверью молодому казаку. — Покличь ко мне Хиста. Да живо! — грозным голосом приказал он.
Хист вошёл к нему, не чувствуя за собой вины. Не доходя до стола, остановился:
— Тебе чё, атаман?
— Сидай, — он ногой подтолкнул к нему сиделец.
Взглянув на суровое лицо Еремея, с Хиста сдуло его самоуверенность как ветром.
— А щеле наврал купсина, я его сделаю валухом, — проговорил атаман.
Хист понял, чего от него хочет Еремей. Живо взглянув на него, Хист сказал:
— Не купес, думаю, псотил дело. Дюже умён князь московский. Дружину свою стал посылать, купцов охранять. Те нагло на нас навалились, когда мы на валки напали.
Еремей дёрнул ус.
— Что же получается: Московия объявила нам войну? — спросил он у Хиста.
— Думаю, с Доном он не хочет воевать. Но купцов защищать будет, — ответил тот.
Брови атамана сошлись на переносице.
— Ты потерял много казаков, — буркнул атаман, отгребая от себя башловку.
Хисту показалось, что атаман недоволен своей долей.
— Атаман, — Хист было поднялся, голос его звучал возмущённо.
Но его осадил Еремей:
— Сиди! Если надо будет, на кругу встанешь.
От этих слов по спине Хиста пробежали мурашки. Он знал, что такое стоять на кругу. Достаточно одному крикнуть: «Да чё его слухать! Смерть ему!», и круг может быстро приговорить ответчика.
Тон Хиста сменился на извинительный, покаянный.
— Не повезло нам, — он исподлобья посмотрел на атамана. — Не успели отбиться от дружины, тут как тут царевич Чанибек со своими людьми. Еле ноги унесли!
Еремей, упёршись в стол глазами, внимательно слушал Хиста, вникая в каждое сказанное им слово. Тот понял, что последнее надо пояснить.
— Я что... разделил своих казаков, чтоб каждый спасался как мог. Боле половины уже вернулись.
Видать, не найдя ничего такого, за что можно было зацепиться, атаман устало махнул рукой:
— Ступай!
В душе Еремей признавал, что Хист в общем-то прав, но решил дождаться Коверя, что тот скажет. Скорее всего, московских купцов он оставит в покое. Другие есть. Следующая его думка была о наказном атамане. Казачество разрасталось, люди, гонимые разными напастями, шли со всех сторон. Нужен был помощник. Приглядываясь ко многим, он остановил взор на Хисте. Стал к нему приглядываться. Но тот, не сказав ни слова, куда-то исчез, как в воду канул. Вернулся побитым псом. Но опять быстро поднялся в глазах казачества. Дар в землю не зароешь. Ошибиться может каждый. И атаман мысленно возвращался к нему. Но вот этот неудачный поход. Хоть Хист и всё поведал, но чем-то он ему не нравился. Душа не принимала этого человека. И он решил искать себе помощника среди других казаков.
Андрей очнулся с тяжёлой болью в голове. Было темно. Сильно ныл затылок, а всё тело задеревенело. Он не чувствовал ни рук, ни ног. В сознании медленно прояснялась картина нападения на него. Он вспомнил, как бросился на помощь другу. Но потом в голове наступила темнота, провал памяти.
Поворочавшись, Андрей понял, что связан по рукам и ногам: «Плен! — пронеслось в голове. — Что делать?»
Но тут же дал себе ответ: «А что могу сделать?»
Андрей старался собраться с мыслями. Первое, что он решил, это узнать — здесь или нет Митяй, и тихо позвал его. Никто не откликнулся. Вот тут-то на него навалилось отчаяние: Митяй погиб, а он... тоже приговорён. Он попытался освободиться, но связали его крепко. И у него вырвалось: «Господи, помоги!»
— Кто здесь? — раздался чей-то голос.
Он напугал Андрея, наверное, сильнее, чем ощущение плена.
Но голос повторил вопрос. Андрей подтвердил:
— Я!
— Андрей, ты? — услышал он в ответ
Парень даже встрепенулся — он узнал голос Митяя.
— Митяй! — радостно воскликнул Андрей.
— Андрей!
— Ты где? — спросил Андрей, поняв, что задал глупый вопрос.
— Здесь!
И тут у Андрея шевельнулась одна мыслишка.
— Митяй, — окликнул он, — ты зови, зови меня.
Тот стал повторять его имя, а Андрей, напрягая всего себя, покатил к нему. Вскоре они столкнулись. Андрей попал головой на его ноги, по ним он определил, что тот лежит на спине.
— Перевернись на бок, чтобы твои руки были на моей стороне, — прошептал Андрей.
Митяй с трудом выполнил его просьбу. И Андрей принялся грызть верёвку на его руках.
— Бесполезно, — прошептал Митяй, — они у них волосяные, крепкие, как железо. Андрей не слушал его. Молодые зубы, отрывая волокно за волокном, перегрызали её. Сколько ушло времени, трудно сказать. Но ему удалось её перегрызть, и руки Митяя стали свободны. Надо было потратить ещё время, чтобы их оживить. Наконец, заработали пальцы. Он распутал себя и принялся за Андрея. Вскоре оба были свободны. Хоть и царила полная темнота, но они поняли, что находятся в каком-то помещении. Когда добрались до стены, Митяй определил, что это шатёр.
Они нашли выход и осторожно откинули полог. На дворе была глухая ночь. Тучи заволокли небо так, что звёзд не было видно. Насколько могли рассмотреть, поблизости их шатра стражи не было. Наверное, те решили, что крепко связанные пленники никуда не денутся.
— Уходим скорее, — прошептал Митяй.
— Подожди, вон ещё шатёр, там может быть оружие. Бери верёвки, и поползли.
Когда до шатра осталось совсем немного, они наткнулись на человека. Он спал, вытянув ноги и склонив голову чуть не до колен. На них лежала сабля. Андрей толкнул Митяя и шепнул, чтобы тот, находясь ближе к стражнику, взял её и убил татарина. Митяй легко это сделал. Они поползли дальше и наткнулись на вход, у которого была охрана, и довольно многочисленная. Связываться с ней было небезопасно.
— Зайдём с тыла, — сказал Андрей, забирая из рук Митяя саблю.
Сделав разрез, они вползли внутрь шатра.
Он был освещён сальником и давал свет позволявший рассмотреть, что было внутри. В центре на шкурах спал человек. Он лежал к ним спиной и рассмотреть его было невозможно. Но зато они увидели своё оружие. Видать, оно понравилось спящему, и он положил его недалеко от себя. Подойдя на цыпочках, парни забрали сабли.
Андрей толкнул Митяя и руками показал, что надо ударить спящего и утащить с собой. Но тот пугливо замахал руками. Тогда Андрей, подняв с пола какую-то тряпку, рукоятью сабли ударил по голове и навалился на него. Разжав ему рот, запихал тряпицу и, обмотав тело шкурой, забрал у Митяя верёвку и обвязал ей татарина. Парни вытащили его через прорез, а дальше покатили по траве, удаляясь от этого места. Когда татарина откатили на изрядное расстояние, они подняли его и понесли дальше. Небо и тут не оставило их. Они наткнулись на лошадей, среди которых оказались и их кони. Отведя коней на расстояние, чтобы топотом не разбудить спящую от арзы стражу, Митяй сел на коня, а Андрей, подняв пленника, взгромоздил его на спину митяева коня.
Они долго скакали, но, поняв, что их никто не преследует, перешли «бежать на конь». Ехали молча, точно боясь, что их может услышать вражина.
— Кажись, подъезжаем! — нарушил тишину Митяй.
Андрей посмотрел вперёд и увидел тёмную полосу леса.
— Вроде за ентим лесом болото, а за ним наш град. Иль, как по-казацки, кош.
Митяй не ошибся. Миновав лес, они упёрлись в болото. Митяй быстро нашёл проход, и они друг за другом поехали по нему. На болоте густо росли чахлые деревья, и они загораживали переднюю панораму.
Перед ними предстал частокол, вокруг которого была вырыта канава, заполненная водой. Ворота были открыты и не охранялись. Они попали на дорогу, которая вела к центру. Вскоре парни подъехали к небольшой деревянной церкви и каким-то полууглублённым строениям. Показав на одно из них, Митяй сказал:
— Кабак, а его, — он широко развёл рукой по площади, — майдан.
Андрей не понял и посмотрел на друга.
— Здесь казаки собираются, — пояснил он.
С Дона, протекавшего в версте от города, поднимался клочками туман, стелясь по земле дымчатым покровом. Редкие прохожие, завидя чужаков, встречали их неприветливыми взглядами, изучающе глядя им вслед. Встретив несколько таких человек, Андрей поинтересовался:
— Митяй, а что они такие недовольные?
— Чужой. Вот когда станешь своим, сердца их откроются.
— Во как! — удивился Андрей, — А впрочем, это правильно.
Первым знакомым, кого они встретили, был Хист. Митяй обрадованно бросился к нему. Но тот сухо встретил его. Вчерашний разговор с атаманом был ещё не забыт.
— Где батяня-то? — первое, что спросил он у бывшего атамана, не обращая внимания на его холодность.
— Тама, в курени, — и показал рукой в сторону леса.
— Жив! Жив батяня, — подбегая к Андрею, прокричал Митяй, — давай скорее туды!
То, что высокопарно именовалось куренью или избой, было обыкновенной землянкой. Стены из ивняка плетёные, обмазанные глиной. Крыша покрывалась конскими шкурами. У входа — плетёная и обмазанная глиной печь. Напротив — посудный поставец. Далее, справа и слева, помосты для спанья на несколько десятков человек. Лежанки были застланы шкурами. Ими же и укрывались. Если строения захватывали татары, казаки говорили, что не жалко, брать там нечего, а новое построить недолго. Всё у них было общее. Никто ничего друг от друга не прятал.
