Ознакомительная версия.
Из больницы папа пошел домой за вещами. Простившись с мамой, поехал на Белорусский вокзал.
Как у истинного интеллигента, кроме фетровой шляпы, которую в ту пору носила только она, галстука, коверкотового серого цвета макинтоша, хотя было жарко, но мама настояла взять его на случай холодной погоды, полуботинок, ничего другого, более подходящего, у него не было. Простого мешка, который можно было забросить на спину как вещевой мешок, и того в доме не оказалось. С собой взял небольшой дорожный чемодан. На войну собрался, как прежде, в командировку.
Кто тогда мог предположить, что война будет такой затяжной, с большими потерями. Неделя, две и наша доблестная Красная Армия разгромит немецких фашистов и вышвырнет их с нашей территории. Так думали многие. Так думал и он, когда сказал мне, что скоро вернется.
Белорусский вокзал был переполнен. Одни грузились в эшелоны и отъезжали на запад, а новые подходили и подходили. Раздавались громкие команды на построение. По платформам проходили отряды. Рядом шли матери, жены, дети. Маленьких отцы несли на руках до вагонов. Огромная человеческая трагедия. В те дни море слез пролилось на вокзале.
К кому он не обращался по поводу поезда на Брест, никто толком ничего ответить ему не мог. Подошел к расписанию. Оно было заклеено-переклеено и походило на лоскутное одеяло.
– Что рассматриваешь-то? – вопрос был обращен к нему. Рядом стоял мужчина средних лет, на которого он до этого не обратил внимание.
– Поезд на Брест.
– Слушай, какой тебе Брест, – мужчина зло выругался. – Его уже заняли немцы!
– Не болтай! – грубо одернул его.
– Не веришь? Сам скоро убедишься, – проговорил мужчина, отошел в сторону и растворился в толпе.
В этот день поезда на Брест не было.
На следующий день на вокзале узнал о формировании специального эшелона для кадрового командного состава.
На сборном пункте познакомился с Михаилом Буяновым, Владимиром Орочко и Александром, такими же интеллигентами, как и он с направлениями в Брест. Среди них внешним видом и манерами выделялся Орочко. Высокий, интересный. «Кудри черные до плеч» придавали ему сходство с Евгением Онегиным. Вальяжный, не собранный. Эдакий франт, сошедший с картины. Во всем этом была страшная нелепость. Уезжал он не на прогулку, а убивать.
Провожала его очень красивая, яркая женщина с темными лучистыми глазами. От нее исходил не леденящий душу холод красавицы, а душевная теплота. Это было видно по тому, как она разговаривала, как сопровождала сказанное выразительными жестами, едва заметными взмахами руки, наклоном головы. Ее жесты говорили о большем, чем слова. Новое темное, плотно облегавшее ее статную фигуру, платье, золотые сережки, стройные ноги в прозрачных фильдеперсовых чулках, туфли на высоком каблуке под цвет платья, небольшая дамская сумочка в руке, завершали ее облик.
Они стояли друг против друга такие нелепые среди происходящей вокруг них суеты, громко отдаваемыми командами, построениями, тяжелым топотом сотен ног.
Она что-то говорила ему. Он делал вид, что слушает, но, видимо, в этот момент его мысли были где-то далеко. Это не ускользало от внимания женщины и она, время от времени, задавала ему один и тот же вопрос: «Володя, ты меня слушаешь?»
Сашу провожала мама. Он был неженатым молодым человеком.
– Сашенька, милый! Обещай мне не пить сырую воду, не закапав в нее несколько капель йода, – напутствовала она.
– Мама, я же врач, – негромко отвечал он и оглядывался по сторонам. Его смущала такая забота матери. Было неудобно, если кто-то услышит ее наставления.
Буянов был один.
Состав на Брест задерживался. Наконец его объявили. И тут отовсюду, с других платформ перетекли на платформу отправления тысячи людей. Шум, гам, суета, крики, плачь смешалось воедино, как бывает при трагических событиях.
Скрежеща тормозами, состав остановился. Возле дверей вагонов началась давка. Как и договаривались, вчетвером заняли купе.
Когда на платформе остались провожающие, возле их окна появилась прекрасная женщина, таинственная и одновременно манящая к себе. На ней скрестилось множество глаз, смотревших из окон. И ни один из них, вероятно, подумал: «Каково уезжать-то от такой красавицы!»
А она старалась не замечать устремленные на нее взгляды, смотрела в окно.
Минуты тягостного расставания затягивались. Наконец паровоз пронзительно, разрывающее душу, загудел, состав дернулся, залязгали буфера и вместе с вагонами по платформе двинулся людской поток что-то крича, размахивая руками, поднимая маленьких детей над головой.
Женщина не побежала. Она сделала несколько шагов, подняла руку, помахала ею и пальцами нежно прикоснулась к губам, посылая воздушный поцелуй.
Когда мимо окон поплыли пригороды Москвы, разговорились. Василий и Михаил были из Мытищ. Красивая женщина, которая провожала Володю, была известной актрисой театра на Арбате Анной Алексеевной Орочко. Володя был ее неженатым младшим братом. Четвёртым был Саша, молодой врач-хирург, недавно окончивший медицинский институт.
Дорогой говорили о войне, вспоминали довоенную жизнь.
Ночью за Можайском пережили первую бомбежку. Из тамбура последнего вагона подавали электрическим фонариком сигналы, пускали ракеты, наводя самолеты на эшелон. По вагонам побежала вооруженная охрана, но диверсант успел спрыгнуть на ходу поезда. Сброшенные на эшелон бомбы упали под откос, не причинив вреда.
Не доезжая Вязьмы эшелон еще несколько раз попадал под бомбежку. При каждой бомбёжке поезд замирал. Все разбегались. Елисеев сначала выбегал вместе со всеми, а потом махнул на бомбёжки рукой: «Всё равно, где убьют!»
В Вязьме состав задержали. За ней попали под жуткую бомбежку. Гудела, вздрагивала земля от взрывов. Машинист резко остановил эшелон, чтобы спасти людей. Из вагонов выскакивали и разбегались подальше от железнодорожного полотна. Володя Орочко побежал в кусты и налетел на замаскированный шестиствольный зенитный пулемет, который неожиданно заработал по самолетам. Он затруднил прицельное бомбометание.
Сбросив бомбы, самолеты разворачивались и заходили на новый круг. Отбомбившись и не попав в состав, улетели. Дорогой их еще ни раз бомбили и к этому стали привыкать: «Какая разница, где убьют!»
На станции Алферово за Вязьмой их снова задержали. Из вагонов высыпали на платформу. Одновременно с ними на соседнем пути остановился встречный эшелон из Бреста с эвакуируемыми на Восток женщинами и детьми. Один из командиров увидел в окне жену и детей. Случайная мимолетная встреча. Он подбежал к вагону.
– Оля! Оля! Оля! – громко кричал он и размахивал руками, чтобы привлечь к себе внимание.
Она увидела его, прильнула к окну, он ей что-то кричит, она пытается ему через окно тоже что-то сказать. У многих, кто наблюдал за ними, защемило сердце при виде мечущихся людей. Она не успела ему ничего сообщить. Состав дернулся и стал набирать скорость. Некоторое время военный бежал рядом с вагоном, махал вслед рукой, потом остановился и расстроенный, раздавленный неожиданной встречей с семьей, возвратился в вагон.
Пропустив встречный, их эшелон продолжил путь на запад к станции назначения Брест.
Через трое суток пути днём переехали реку Березину и остановились на станции Борисов. Поезд дальше не шел. Кутерьма, неразбериха.
Узнать у кого-либо, когда их повезут дальше, было невозможно. Неясность обрастала слухами. Кто-то распустил слух, эшелон задерживают, потому что впереди разрушен путь. Как только его восстановят, их повезут дальше.
По-другому слуху путь не разрушен, но железную дорогу перерезали десантники. Когда их вышибут, не известно.
А воинские эшелоны, идущие на запад, прибывали. Ими были забиты все станционные пути.
Пока стояли, попали под бомбежку. Только успели выбежать из вагонов и укрыться за станцией, в их паровоз попала бомба. Густым паром окутало место взрыва. После того, как пар рассеялся, паровоза на путях не было. Вокруг были разбросаны искореженные части, которые недавно назывались паровозом. Рядом с тем местом, где он стоял, зияла большая воронка.
Когда самолеты улетели, на станции появились вооруженные десантники в штатском. Как внезапно они появились, так и исчезли.
Люди в эшелоне были на грани срыва. Стало ясно, дальше их не повезут.
Кадровый военный из эшелона взял на себя ответственность за людей.
– Занять круговую оборону! – была передана его команда.
От кого в тылу они должны обороняться? Тем не менее, команда была исполнена, круговая оборона вокруг вокзала занята. Обещали доставить оружие и раздать. Ждут, а его нет.
– Разгружаться! Добираться своим ходом до мест назначения, кто как может!»
У многих внутри что-то надломилось, треснуло, как сухая палка о колено от новой команды, непонятно от кого исходившей.
Ознакомительная версия.
