Отсутствие у тайцев стремления к получению рациональных знаний — полная противоположность культу учености «китаизированного культурного региона», где начитанность и знания — единственный путь к хорошей карьере. В чем же причина такого противоречивого подхода к вопросу образования? Бытовая философия тайцев не приветствует серьезные мыслительные процессы с долгими рассуждениями о поиске человеческого значения по направлению «к вечному». Счастье в неведении. Как говорят тайцы, «если слишком много думать, то заболит голова». Куда проще объяснять все стереотипами. Тайцы предпочитают жить по принципу «здесь и сейчас». Они не любят читать книги и легче воспринимают информацию в звуковой или наглядной форме, нежели в текстовой. Способ устной передачи информации надежнее и достовернее, чем визуальный, ведь в личном общении раскрываются намерения человека и его манеры, в отличие от сухого текста, актуальность и полнота которого вызывают сомнения.
Одна из причин пассивности тайцев в принятии решений и неспешность в осуществлении каких-либо действий — буддийская философия недеяния и невовлечения себя и окружающих в образование новых цепей причинно-следственных связей, накладывающих отпечаток на кармическую память. Мышление тайцев очень близко к пралогическому мышлению первобытного общества, в котором заложены синтетические модели иррационального постижения происходящих событий. Анимизм — основополагающий элемент тайского религиозного синкретизма — является источником рождения этих моделей. В них вместо вариативности и ситуативности рассуждения используется готовое объяснение произошедшего (стереотип), не подлежащее пересмотру в каждом отдельном случае. Подобные модели очень удобны, поскольку не нагружают человека, заставляя заниматься мыслительной деятельностью, а направлены на консервацию культурных обычаев и устоев.
Тайцы верны культу предков: поклоняются духам предков, домашним духам и чествуют духов-хранителей местности. Уважение духов предков — основа основ древней тайской культуры, пронизанной буддийскими и индуистскими верованиями, — это сквозная линия сюжета произведения, на фоне которой раскрывается ответ на незаданный вопрос «почему герои не оставляют свою родную местность?». На примере семьи Куна читатель может заметить, насколько тесны и трогательны отношения детей и родителей, как прочна и незыблема связь с предками. Тайцы верят в мистическую силу духов и их влияние на жизнь людей, в связи с чем поддерживают постоянный контакт с ними, что выражается посредством ритуалов кормления, регулярных приношений и правильного культурно-речевого поведения.
Мифологическое мышление героев произведения не предполагает какого-либо другого (медицинского) обоснования болезни человека, кроме как влияния злых духов. Больной чудесным образом выздоравливает после ритуала изгнания такого духа. Причина торможения развития медицины в Таиланде еще с незапамятных времен объясняется тем, что деятельность врача подразумевает аналитическое мышление. Для постановки правильного диагноза необходимо внимательное рассмотрение ситуации и ее оценка, а также переосмысление в каждом отдельном случае, и как следствие — последовательное выстраивание причинно-следственных связей. Куда проще лечиться народной медициной или обращаться к услугам шаманов.
Интересным образом складываются отношения тайцев с деньгами. Неумение экономить и планировать семейный бюджет вынуждает население часто одалживать и редко возвращать долги. О долгах стараются не напоминать, поскольку это может поставить должника в неловкое положение, а конфликтных ситуаций избегают, поэтому тайская община живет за счет материальной взаимовыручки. Социальный симбиоз — это форма взаимодействия в тайском обществе, прочность которого обусловлена принципом единой семьи, где все друг другу братья и сестры, а главенство старших неоспоримо. Доминирование коллективизма в тайском социуме очень ярко выражается в склонности тайцев перенимать друг у друга ценные находки, идеи и поступки, способы и методы разрешения тех или иных ситуаций. Все это оказывает сильное влияние на поведение человека, мотивированного желанием чувствовать себя не хуже других, хотя бы с внешней стороны.
Солидарность и этикет — сильнейшие стороны тайской общины, обеспечивающие ее нерушимость. Материальные блага необходимы не для приумножения капитала и создания накоплений, а для постоянного обмена и перераспределения материальных ценностей на духовные заслуги, в частности путем религиозного пожертвования. В буддийском обществе любое доброе дело, тем или иным образом связанное с даянием, приносит религиозную заслугу (бун) в духовный капитал, что обещает счастливое перерождение в следующей жизни.
Тайцы, безусловно, эстеты и неравнодушны ко всему красивому. Они судят о ценности того или иного объекта по внешнему облику, а не по внутреннему содержанию. Внешняя красота часто важнее функциональной полезности вещи или внутренних качеств человека, а то и вовсе идентична им, о чем красноречиво говорит тайское речение: «Петух красив опереньем, а человек — украшением». Ее смысл заключается в том, что человек в первую очередь ценен своим обликом, а не знаниями. Благородная внешность — это лакшана (следствие благополучной кармы, кармическая печать), обилие добродетельных поступков в предыдущих рождениях, что отразилось на оболочке в нынешнем рождении.
Эту установку очень сложно принять и одобрить носителям русской ментальности, ведь наш фонд пословиц и поговорок относится с предубеждением и подозрением к красоте, противопоставляя ее уму, трудолюбию, доброте и всему тому, что в системе координат русского фольклора дороже и значимее внешности. Красота же чаще всего несет в себе отрицательную коннотацию, что невозможно для тайцев, ведь внешняя красота предмета для них тождественна его качеству. Такая позиция не должна вызывать удивления, поскольку первобытное мышление весьма поверхностно и воспринимает оболочку как первичный информационный пласт. Мысленный анализ качества содержимого этой оболочки — это куда более сложный процесс, нежели восприятие поверхностной материи. Вульгарный материализм также находит свое отражение в первобытном мышлении, что связано с двумя критериями: от слишком длительного процесса мышления может разболеться голова, зато хорошее питание прямо способствует успехам в учебе.
Основная одежда героев произведения «Дети Исана» — это пха кхау ма, многофункциональный длинный отрез ткани в широкую клетку. Он может использоваться как нижняя и верхняя одежда, аксессуар или походный узелок для переноса вещей. Пха кхау ма можно оборачивать вокруг тела от пояса до колен, создавая модели разной длины: от набедренной повязки до просторных штанов, где узел фиксации моделируется разными способами. Один конец полотнища закручивается и втыкается спереди, а другой — сзади. Пха кхау ма можно накидывать на шею как шарф, отпуская спереди оба конца или оставляя один конец спереди, а другой — сзади, обвязывать на груди поверх другой одежды, а также наматывать на голову как тюрбан, защищаясь от воздействия солнечных лучей. Завязанный на поясе особым узлом пха кхау ма выполняет роль кармана.
Тайские народы славятся своим швейным мастерством. До миграции с юга Китая на территорию Сиама они носили сшитую одежду, окрашивая ткань вручную в темные тона и расшивая кромки орнаментами, семантика которых пока плохо изучена. Однако именно в этой орнаментике сокрыты мифологические сюжеты, мотивы, мироощущение исконной культуры тайских народов.
Традицию носить несшитую одежду тайцы и лаосцы позаимствовали у первоначального населения территории Сиама — мон-кхмерских народов, а те, в свою очередь, — у индусов. Несшитая одежда как живой организм, который кощунственно кромсать ножницами, считается более цивилизованной и приближающей к традициям великой индийской культуры, а также более комфортной для жаркого климата.
Проза Кхампхуна Бунтхави отличается простотой и незамысловатостью языка. Сюжет произведения лишен ярких вспышек и резких поворотов. Медленный и вязкий, он течет, как густой прозрачный мед, сквозь толщу которого можно разглядеть присущие тайскому характеру флегматичность, мягкость, покладистость. Во времена социальных перемен тайцы выбирают путь сохранения своего богатого культурного наследия и единства многообразия вместо «весь мир насилья мы разрушим…». И ради этой цели они готовы заплатить любую цену. Поспешному радикализму противопоставляются терпение, компромисс и искренняя улыбка.
