линия, 33–35
13 января (1895 г.).
В семейном кругу вновь заговорили о курсах. Мама не только не дает позволения, но… старается восстановить родных против меня… слезами, притворством, отчаянием, любовью ко мне, дальностью расстояния, etc. …Видя, что я отказываюсь от папирос, предложенных дядей, меня… не без колкости спросили: «А как же будешь там-то, на курсах? Ведь все курсистки курят»… Говорили со мной мало и пренебрежительно… Вижу, что без борьбы не выйду я из моего болота. Предрассудки — такая глухая стена, которую необходимо не разбирать, а ломать силою, чтобы скорее увидеть свет…
С.-Петербург, 22 августа.
…В Петербург… мы приехали вчера утром… Я поехала в Исаакиевский собор; что-то подсказывало мне: поезжай сначала туда, иначе ничего не выйдет. Я быстро вошла в собор, упала на колени в темном углу и пробормотала горячую, бессвязную молитву; потом бросилась на первую попавшуюся конку… С непривычки мне было очень неловко пересаживаться с одной конки на другую; наконец… с помощью какого-то доброго человека, я пошла на 10-ю линию, д. № 33, (где располагались) Высшие женские курсы… Два швейцара в ливреях стояли у крыльца. Я поднялась по каменной лестнице в большую прихожую. В доме шла переделка; всюду виднелись столы, вещи, вынесенные из других комнат, стояли ведра с краской и валялись кисти.
Я спросила, можно ли видеть директора… «А, это вы! Знаете, у нас из-за вас возникло целое дело!» Я с недоумением посмотрела на него. «Дело в том, что вы были приняты». — «Позвольте, как же это?… Я получила бумагу с отказом». — «Вот именно. А между тем вы были приняты… но мы получили письмо от вашей матери: она… написала… что… вследствие разных домашних обстоятельств, запрещает вам поступать на курсы. Тогда мы выслали вам бумаги с отказом». Я слушала молча… мне нужно было сохранить приличное спокойствие…
24 августа, вечером.
Я принята! О, наконец-то я добралась до пристани. Курсы для меня — пристань, с которой я отправлюсь «в плаванье по волнам моря житейского»…
Попечитель был занят… Я ждала у стены в гостиной… «А, это вы? Пожалуйте сюда, — проговорил он… — вот… можете передать директору». Я… развернула бумагу, там было написано: «Г-ну директору Высших Женских Курсов. С согласия его сиятельства, господина министра, разрешаю принять в число слушательниц с размещением в интернате»…
Он подал мне руку: «Теперь, когда вы приняты, вы должны поддерживать репутацию курсов». — «Я буду подчиняться всем правилам, ваше превосходительство». - …Политикой не занимайтесь и… ведите себя так, чтобы не уронить достоинства курсов»…
Интернат Высших Женских Курсов, 8 сентября.
…Днем был молебен… Мы все подходили к кресту мимо директора и попечителя.
Я стояла одна в этой шумной толпе…
На другой день начались лекции…
…За полчаса до начала аудитория уже переполнилась народом: всюду, где только можно было встать и сесть, даже на кафедре, так что (любимый профессор слушательниц Греве) вошел, с трудом пробираясь… И первая же лекция показала мне мое круглое невежество…» [4].
Парадные двери именно этого здания в конце XIX века манили юных девушек со всей России, мечтавших получить образование и независимость. За ними ждал их ранее недоступный, «мужской» мир науки, истории, философии, который решительным барышням открывали Менделеев, Сеченов, Введенский, Сперанский.
Большинство профессоров работали безвозмездно, понимая важность высшего образования для женщин и видя, что студентки пришли сюда не из скуки или моды, а из сильного стремления к знаниям.
Елизавета Дьяконова, дочь ярославского купца, оставившая дневник своей борьбы за эмансипацию, описала преграды, которые нужно было преодолеть, чтобы войти в эти двери.
Патриархальное общество с насмешкой и даже страхом относилось к «бестужевкам» (на некоторых по пути в этот дом даже сыпались оскорбления — «бесстыжевка»). Девушки, мечтавшие о независимости и карьере, казались революционерками, которые за этими стенами вот-вот получат недостающие им знания и пойдут менять мир. Опасения имели основания. Полиция регулярно докладывала лично императору о свободомыслии, запрещенной литературе, вступлению студенток в террористические организации, даже об арестах и ссылках на каторгу по политическим статьям.
Неблагонадежных активисток было в разные годы 1020 % при общем количестве слушательниц более 10 тысяч (за 40 лет существования). Но все остальные, хоть и пассивно, тоже участвовали в жизни кружков. В год Дьяконовой выпустилось всего около 60 человек — невозможно оставаться без политической позиции в таком тесном коллективе.
Барышни, прожившие свои первые 18 лет жизни в атмосфере смирения, православия и уважения к старшим, не смея в одиночку даже отправиться на прогулку, вдруг попадали в столицу, где именно в это время царили антиправительственные настроения и постоянно готовились покушения на государственных лиц, снимали квартиры совместно с подругами, перемещались по городу без присмотра, днем на курсах открывали для себя экономику, право, историю, а вечерами ходили в кружки, где обсуждались политика и устройство мира. Несмотря на уроки богословия, большинство курсисток становились атеистками. Автор дневника, Елизавета Дьяконова, приехавшая в Петербург глубоко верующей, описывала, как лекции заставили ее переосмыслить вопрос религии. К 1909 году в опросе «Что оказало влияние на ваше мировоззрение» первые места заняли Маркс и Толстой.
Обучение длилось четыре года, и выпускницы получали право работать преподавателями. Дьяконова всего на пару лет разминулась в этих стенах с учившимися здесь Надеждой Крупской, Ольгой Ульяновой (сестрой Ленина), Любовью Менделеевой (будущей женой Блока), Ольгой Форш.
После революции курсы стали частью Петербургского университета, после войны в здании размещался математико-механический факультет, а сейчас — географический.
Литература
Архитекторы-строители Санкт-Петербурга… СПб., 1996.
Басинский П.В. Посмотрите на меня: Тайная история Лизы Дьяконовой. М., 2018.
Дьяконова Е.А. Дневник русской женщины. М., 2004.
Краткая историческая записка о Высших женских курсах в С.-Петербурге. СПб., 1896.
Михельсон М.И. Русская мысль и речь. Свое и чужое. Опыт русской фразеологии: сб. образных слов и иносказаний. Т. 1–2. М.: Терра, 1997.
Михельсон М.И. Ходячие и меткие слова: сб. русских и иностранных цитат, пословиц, поговорок, пословичных
