О, как мне хочется иметь красивые и изящные вещи! Такие платья, чтобы остальные женщины позеленели от зависти, прелестные маленькие шляпки, башмаки и туфли, которые я могла бы надевать не более одного раза! Украшения! Да, и мягкие постели, где бы я могла хорошо отдыхать. На стенах должны висеть великолепные картины, а у стен стоять чудесные горки с красивыми вещами и безделушками. Неважно, будут у меня в кошельке деньги или нет — они мне только мешают. Мне хочется, чтобы, когда приходило время платить по счетам, они появлялись у меня, как по волшебству, но чтобы я над этим не ломала голову. Мне хочется иметь сады, полные цветов, и чудесную арфу, чтобы на ней играть. Я хочу, чтобы мои дети вступили в удачный брак. Вот и все, что я хочу, и меня не волнуют титулы. Нуу-у-у, не настолько, чтобы за них бороться. И меня вполне устроит, если на троне будут сидеть совершенно другие люди.
— Вы получите все это, моя обожаемая и капризная жена. Я собираюсь сделать из вас самую избалованную супругу в мире! Но подобная роскошная жизнь может быть только, когда поднимемся на высоты, о которых я говорил.
Жозефина капризно поинтересовалась:
— Я должна быть постоянно с вами, когда вы станете карабкаться к вершинам власти?
— Конечно. Я пойду впереди, а вы должны следовать за мной, и даже если возникнет необходимость, держаться за полы моего сюртука. Вы можете зажмурить глаза, когда мы пойдем по тропинке, по обе стороны которой находится обрыв. Вам не обязательно все знать о предстоящем нам риске.
— Меня уже сейчас бросает в дрожь! Разве нельзя, чтобы я последовала к вам позже? По ровной удобной дороге? В комфортабельной карете?
— Иногда так можно будет сделать, возможно, это более разумно. Но когда будет важно, моя Жозефина, вы будете следовать рядом со мной или идти сразу за мной.
Пока они беседовали, Наполеон о чем-то раздумывал. «Какое поразительное и эгоистичное создание! Но она — Жозефина, и я ее люблю со всеми ее недостатками. Мне не хочется, чтобы она менялась».
Он понял, что невесту увлекли эти грандиозные планы, но он также понимал, что она считала, что он чересчур увлекся мечтами и хвастается. В любом случае, она почувствовала себя страшно усталой и попыталась скрыть зевок, прикрывшись рукой.
— День был долгим и утомительным и мне пора спать.
— Но я, — воскликнул Наполеон, — полон энергией, амбициями и желаниями, которые сильно отличаются от тех, что мы обсуждали.
Жозефина допила второй бокал вина и насмешливо улыбнулась, продолжая держать в руках бокал.
— Тогда, — она жестом показала на полуоткрытую дверь спальни. — Все готово. В камине пылает огонь, а если мы почувствуем жажду, на столе стоит вторая бутылка вина. Там же на блюде лежат бисквиты и готова для отдыха постель. — Жозефина сделала паузу. — Я должна кое-что объяснить, Постель очень удобная: но она не слишком велика. Там может уместиться двое, но не трое.
— Трое? Не понимаю.
— Фортуна. Она всегда спит со мной.
Наполеон начал бурно возмущаться.
— Эта отвратительная собака. Вы намекаете на то, что я стану спать на холодной кушетке где-нибудь в темном углу? Или еще хуже — в кресле?
— Нет, нет! Но может вам удастся убедить Фортуну, чтобы она освободила вам место!
Наполеон резко поднялся.
— Это будет не так сложно.
— Но не будьте слишком грубым с бедным животным!
Он проявил терпение и нежность. Маленькая собачка удобно свернулась в клубочек в изножье постели на красивых простынях и громко похрапывала. Он поднял ее и отправился искать комнату, где спал Гонтье. Тот показал ему кладовку, где хранятся седла и уздечки. Наполеон отправился туда и оставил там любимицу жены, положив ее на старое потрепанное и пропахшее плесенью одеяло. Потом он плотно закрыл за собой дверь. Когда Наполеон вернулся в спальню, он нашел жену у зеркала. Она расчесывала волосы.
Наполеон терпеть не мог тяжелые пряные духи, но в спальне стоял приятный запах. Он шел от ванны, стоявшей в углу помещения. Она была удивительной формы. Наполеон заглянул за ширмы и понял, что пока он искал помещение для собачки, Жозефина быстро приняла ванну. На полу валялась ее нижняя одежда. В другом углу за ширмой стояла другая ванна. Видимо, ее приготовили для него. Он был этим обрадован, потому что весь день напряженно работал, был в плотном мундире и на нем были высокие до колен сапоги. Присев на корточки, он стащил сапоги, потом попробовал рукой воду: он вымылся отменно, хотя и наплескал вокруг воды.
Он появился из-за ширмы — Жозефина лежала в постели, прикрыв глаза длинными темными ресницами. Как прелестна была эта женщина! Он задул свечи и отправился в постель.
Возможно, ему не удалось как следует закрыть дверь кладовки или Фортуна смогла оттуда выбраться каким-то иным образом. Так или иначе, она ожесточенно лаяла около часа, а потом появилась в спальне. Маленькое существо задрожало от ярости, когда обнаружило, что свободное пространство постели кем-то занято, и что никто еще не спит…
Наполеон не слышал, как она пробралась в комнату, и понял, что их в постели уже трое, когда ощутил острую боль в лодыжке. Фортуна, рыча, укусила его!
Последовавшие два дня были полны хлопот для нового командующего армиями в Италии. В первый вечер ему удалось поужинать с Жозефиной, а во второй день — он с ней только завтракал. Он постоянно пытался убедить, чтобы молодая жена последовала за ним во время военной кампании. Жозефина повторяла, что она желает это сделать, но все время приводила доводы противоположного свойства — она не успеет собраться!
Наполеон посмеивался над ней.
— К этому времени будет готова целая армия со всем вооружением, рационами и через два дня она сможет начать сражение. Сколько же времени понадобится женщине, чтобы быть готовой к путешествию?
— Неделя.
В течение этих двух дней Жюно регулярно прибывал на рю Шантерен и привозил с собой записки от Наполеона. В них молодой супруг постоянно твердил о своей любви. Он обожал милую женушку, и ему будет очень горько оставить ее после того, как он так мало пробыл в ее компании. Как он сможет заниматься делами, если он все время думает только о ней и страдает от ее отсутствия рядом с ним?! Прелестная Жозефина должна отправиться в поход вместе со своим супругом.
Она читала эти записки, пока Жюно ждал ответа. Затем она аккуратно складывала их в небольшие квадратики, прятала за пояс и улыбалась «посыльному». Жюно был темнокожим и гладким молодым мужчиной, как сильный морской тюлень, а Жозефина обожала, когда ее окружали красивые молодые люди.
— Вы считаете, что я должна спешно собраться и последовать за ним?
— Несомненно, мадам. Он станет волноваться, если вас не будет рядом с ним.
— Но это длинное путешествие? Я не могу определить расстояние, но мне кажется, что я его не выдержу.
— Мадам, должен вам сказать, что путешествие будет долгим.
— И мы будем ехать весь день?
— Да, мадам, и иногда даже часть ночи.
— Я просто погибну. Путешествие еще не закончится, а меня погребут у края пыльной грязной дороги.
— Не думаю, чтобы все было так грустно.
— У меня будет время, чтобы я смогла принять ванну, одеться и иногда приводить себя в порядок?
— Мадам Бонапарт, мне придется быть с вами честным. Вы, конечно, сильно устанете от путешествия. Сколько времени вам понадобится, чтобы сделать передышку?
— Ну, несколько часов.
— Мадам, — с ужасом отвечал он ей, — вам могут дать минут десять, не больше.
— Пожалуйста, передайте моему суровому мужу, что я не собираюсь убивать себя. Передайте, что решила его не сопровождать, а присоединюсь к нему позже. Этой мой окончательный ответ.
— Вы не будете любезны все это написать в записке, которую я отвезу ему?
— Нет, мой храбрый полковник. Хотя я и не занята упаковкой вещей, но у меня нет лишнего времени. У меня множество занятий и очень настойчивые друзья. У меня нет времени, чтобы написать ему записку. Мой новый и добрый дружище, именно вы передадите мужу мои слова.
В десять часов вечера на вторые сутки Наполеон прибыл на рю Шантерне в карете, запряженной четырьмя конями. С ним были трое помощников — Жюно, Мармон и Бертье.
Они работали целый день и гнали к дому Жозефины изо всех сил. Такой режим работы возложил на них корсиканец с железной силой воли. Жюно падал с ног от усталости, остальные помощники клевали носом на заднем сиденье кареты.
Все окна в доме были освещены, и Гонтье был поражен, когда он открыл дверь и увидел карету, возницу в униформе и роющих землю копытами коней.
— Мосье генерал вскоре собирается уехать? — спросил дворецкий.
— Да, Гонтье. Я приехал попрощаться с мадам Бонапарт.
Мармон проснулся, когда дверь дома отворилась. Его отец был скромным дворянином и офицером королевской армии, а его сын разбирался в роскоши и хорошей жизни.
