и на билеты, и на питание. – Ну, Сашок, одевайся, до поезда недолго осталось.
Он отсчитал несколько новых десятирублёвок и отдал их Агафье Кирилловне:
– Это, мамаша, вам.
– Зачем? – пыталась возразить Агафья Кирилловна. – Вам нужней в дороге.
– Ничего, я подсчитал, хватит и нам, а у вас ещё один внук на руках.
Агафья Кирилловна поблагодарила Алексея Трофимовича и вытерла мокрые от слёз глаза. «Видать, не забыла нас дочь» – подумала она. Добрые мысли о непутёвой дочери были в новинку, и оттого показались особенно приятными. А зять, почесав затылок, сказал:
– Правда, жене не куплю то, что она просила, но, думаю, так будет справедливей.
«Значит, это не её забота, а чужого человека» – подумала Агафья Кирилловна. И пронзило её сердце болью. «Куда я отправляю внука? Хорошо ли подумала? Вдруг он им в тягость будет?». С тревогой проводила она меньшего внучка с новоиспечённым зятем до калитки и с грустью долго смотрела им вслед. Сашка одной рукой вцепился в ручку дядиного чемодана, а другой махал бабуле.
Она вернулась домой; ноги её отяжелели, на тело накатилась странная слабость
Недоброе предчувствие сжало ей грудь. Если бы старуха только знала, что уже скоро предчувствие её оправдается. Она села к столу, и подпёрла голову ладонями.
Появился Вовка.
– Где был? Не попрощался с братом.
– Простился, они навстречу шли, – с обидой протянул Вовка.
– С чужим дядей внука отправила…– склонив голову, шепнула бабка.
– Не плачь, баба, – стал утешать её Вовка. – Саша поехал к маме, и мне бы хотелось взглянуть на неё.
– Взглянешь, внучок, – погладила ему волосы Агафья Кирилловна, думая, что поедет на Север, но только в гости, ведь в город перебрался сын Васька, и теперь старикам есть, на кого опереться.
44
Жизнь забурлила в шахтёрском городке. На улицах появились машины, на окраинах и в центре вырастали школы, детсады, магазины, поликлиники.
Василий Рязанцев ожидаемо связал судьбу с Одинцовой. А в родной город перебрался по личной просьбе. Приехал сюда он с женой и малышом, Петей. От горкома его семья получила квартиру в кирпичном доме – «сталинке».
Автобус проехал мимо трёхэтажного здания, где располагался горком и исполком. Василий, сидя в автобусе, глянул в окно на большое здание. Он отработал здесь полгода, но уже с завтрашнего дня назначен парторгом большого завода. Жена о назначении не знает.
Лучи солнца проникали в окно автобуса и скользили по лицам пассажиров, заставляя их морщиться, и было не понятно, хмур человек или весел. Проехали киоск «Союзпечать». Рядом лотошница торговала пирожками. Тут же стояли лавочки. «Хорошо придумано: взял газету и пирожок, садись, кушай и читай» – подумал Василий. В автобус вошла старушка. Василий уступил ей место. И невольно вспомнил о матери. «Подлец я! – подумал он. – Прикрываюсь делами. А мог бы хоть разок в неделю наведываться к родителям». Подумал он и о том, что прежде жена напоминала ему о необходимости черкнуть письмо родителям, но, когда они переехали сюда, уже и она, занятая интересами семьи и собственными, поступив на заочное отделение в институт, перестала напоминать ему о том, что пора наведаться к родителям.
Кондуктор назвала остановку. Василий шёл в задумчивости по тротуару. Уже не радовало его назначение, которое окончательно отнимет у него свободное время, и наверняка некогда будет ходить по гостям. Дома жена, взглянув на него, спросила:
– Почему злой и рано?
– Не злой я, тут другое, – Василий, обняв жену, сообщил о назначении.
Жена, услышав новость, не обрадовалась, наоборот, спросила, справится ли он с новой работой. «Сидеть в кабинете – одно, а работать в большом коллективе, отвечая за план, успехи и неудачи всего завода и каждого коммуниста – другое» – подумала она, но смолчала. Не стала озвучивать она и другие, более тревожные для неё мысли, суть которых: будет ли теперь время у супруга для семьи. Василий же, обедая, думал о бабушке в автобусе.
– Зоя, как считаешь, подлец я или нет? – спросил он.
– Ты про что, Вася?
– А вот про что, – решил он высказаться. – Я ехал в автобусе, думал о назначении, о тебе, о сыне, смотрел в окно, и тут бабуля вошла. Естественно, место ей уступил, а она, представь, на меня так глянула, будто я подвиг совершил.
– Ну, и что? – улыбаясь, спросила жена. – После этого ты вспомнил о своей маме?
– Да, – продолжил Василий, – представь, вспомнил о ней и подумал, что давно не был у родителей. Но ведь навещать родных, интересоваться, не нужна ли им помощь, справляться о здоровье их так же естественно, как уступать старикам место. А для меня это простое дело превратилось в подвиг. Неужели я так занят?
– Чем много об этом говорить, завтра же проведаем твоих, отнесём им гостинцев, денег, и примем за правило – посещать их раза три в месяц, – с лаской проговорила жена.
Василий с нежностью посмотрел на супругу и сказал:
– Да, надо бы мне и в этом деле навести порядок.
Закончив обед, супруги уложили малыша спать и перебрались на диван, куда жена предусмотрительно положила подушку. Василий, освобождённый женой от навязчивых дум, обнял её…
Глава II. С мамочкой
1
Вагон задрожал. Сашка смотрел на перрон сквозь мутно стекло. Там люди кому-то махали руками или шли за поездом.
– Есть захочешь, скажи, – отвлёк Сашку дядя Леша.
Сашка сморщил нос, этим показывая, что дядя мешает ему смотреть. А за окном поплыли огороды, дома, знакомая Сашке однопутка.
– Дядя Лёша! – вскрикнул Сашка – Дом наш, глянь!
– По-моему, он в другой стороне.
Сашка продолжал смотреть на маленькие домики, на детей, похожих на муравьёв, на крохотную машину. Картинки сменялись, будто он листал страницы книжки.
– Дядя Лёша, нам далеко ещё ехать?
– А тебе что, уже надоело ехать?
– Нет, мне ехать нравиться.
Сашке стало жаль, что рядом нет Вовки. Но вспомнив, как Вовка однажды отлупил его, решил, что без него лучше. Зато воспоминание о доме отвлекло его. Поезд затормозил. Сашка увидел четыре дома и небольшое здание с колоколом на стене.
– Маленькая станция! – воскликнул Сашка.
– Это полустанок, – рассеяно ответил дядя, погружённый в раздумья.
На него нахлынули воспоминания, какие бывают с людьми, когда у них дел нет, зато свободного времени хоть отбавляй. Он вспомнил, как, будучи студентом Ленинградского машиностроительного института, влюбился он в студентку Машу Ярову. О, Маша! Девушка среднего роста, блондинка, с пышными волосами. Они спадали на лоб ей. Но главная её красота – это, конечно, синие глаза с чёрными ресницами. Он тонул в омуте их, уходил в них головой и сердцем, они обжигали ему душу, очаровывали разум. Маша в таких случаях, улыбаясь, спрашивала: «Лёша, что с тобой?»
Его раздумьям помешал Сашка, попросивший кушать. Алексей Трофимович достал из сумки масло, хлеб и ветчину. После трапезы он предложил Сашке поспать. Поезд остановился на станции. Надев пиджак, Алексей Трофимович, глянув на лежащего Сашку, вышел из купе. Оставшись один, Сашка
