Революция - Александр Михайлович Бруссуев

направлении. Хозяйство было невелико, но объемно: он доставлял на каянскую лесопилку новые полотна для гидравлических пил, чтобы распускать длинные бревна на доски. За чисто символическую плату он пообещал завтра с рассветом взять парней с собой, чтобы те при нужде помогали в дороге, не гнушаясь этой самой помощью.

— Еще, есть два попутчика, — сказал он. — Но от них никакого содействия не дождаться.

— Почему? — удивился Тойво.

— Да пес их знает, кто они: попы — не попы, но и на нас с вами не похожи, — пожал финн плечами. — Короче говоря, сектанты какие-то. Или просто пришибленные.

Парни решили заночевать на этом постоялом дворе, здесь же и вкусить доброй еды, так как воспоминаниями о хлебе с колбасой только разжигали свой аппетит. Денег пока, вроде бы, хватало, так что голодать не было столь уж необходимо.

— А вы знаете Колехмайнена? — спросил за ужином у хозяйки Вилье.

— Знаю, — сразу же ответила та.

— Бегуна? — недоверчиво поинтересовался Ритола.

— Легкоатлета, — улыбнулась девушка.

— И на Олимпиаду он поедет? — продолжал допытываться Вилье.

— Поедет, — вздохнула хозяйка.

— А откуда вы его знаете? — поддержал беседу Тойво. В самом деле, почему бы не перемолвиться словом-другим с милой дамой? Милые дамы всегда любят, чтобы им слово-другое говорили. Не те фразы, конечно, что просто просятся на язык, типа «у вас такая высокая грудь», либо «ноги стройные и зад округлый», или «в ваших глазах утонет даже моя робость». А те, что складно складываются в «как пройти в библиотеку», «вы, вероятно, местная» и «прекрасная погода».

— Он мой муж, — просто сказала девушка, и Антикайнен тотчас же утратил интерес к беседе. Кто его знает — этого мужа? Прибежит и в гневе топор в голову воткнет, чтоб к чужой жене с простыми и складными словами не лез. Даже на возраст жениного собеседника не посмотрит.

— Ханнес — ваш муж? — почти восторженно спросил Вилье.

— Мой муж — Тату Колехмайнен, — засмеялась хозяйка и отошла от их столика, чтобы сварить кофе.

Тату тоже был авторитетным спортсменом, он был на четыре года старше Юхо и многому научил своего брата. Теперь младший брат гонял быстрее своего былого наставника, но на этот факт не следовало обращать внимания — у каждого легкоатлета свое время для взлета.

— А можно мне с ним поговорить? — едва только девушка принесла им кофе, задал вопрос Ритола. — Дело в том, что я тоже занимаюсь бегом, и мне очень важно мнение большого мастера. Я бы даже на пробежку с ним напросился.

— Бегать после еды? — снова засмеялась хозяйка.

Спустя несколько десятков лет знаменитых финских спортсменов назовут «Летучие финны». Помимо Колехмайнена, который будет первым в этом списке, сюда же войдет и Вилье Ритола, и великий Пааво Нурми, а также лыжники Юха Мието и Мика Мюллюля, гонщики Мика Хаккинен, Кими Райкконен, прыгун с трамплина Матти Нюкянен, хоккеисты Селлянне и Курри, футболисты Литманен и Хююпя. И список замечательных финских спортсменов не конечен, появляются новые фамилии. Почему эти атлеты сделались «летучими» — остается только догадываться. Вероятно, потому что прочие жители страны Суоми, основательные и неторопливые, рациональные и невозмутимые, слишком прочно стоят обеими ногами на своей земле, будто время течет мимо них. Что же, у каждого народа имеется свой характер, а люди, сумевшие привнести в него свое упорство, силу, выносливость, реакцию и неуступчивость, делаются иными, «летающими».

Рожденный ползать — летать не может? Да, ладно — не в этом дело. Пусть мы не ползаем, зато и не летаем по той простой причине, что любой полет заканчивается на земле, причем, иногда очень жестко заканчивается. И дисквалификация Нурми, и тюрьма Нюкянена, и обливание «допинговой» грязью Мюллюля — все это возвращение на твердую землю.

Рано утром две подводы с пилами, уложенными в ящики с опилками, тронулись в путь. Все тяготы стопятидесятикилометрового пути с лесопильным инвентарем должны были разделить, помимо самого хозяина, Вилье, Тойво и, на удивление, двое пассажиров из вагона поезда, доставившего парней из Тампере. Это был давешний «умник» и его загадочно-печальная пассия.

Ритола с вечера набегался так, что ходил, едва сгибая ноги, но был в отличном расположении духа. Тату, муж хозяйки постоялого двора, оказался очень дружелюбным человеком. Несмотря на то, что он уже выполнил в тот день весь свой тренировочный план, пообщаться с молодым дарованием не отказался. Старший Колехмайнен был опытным спортсменом, поэтому ему было чему научить: как распределять силы на дистанции, как дышать, когда накрывает «закисление» мышц, как наблюдать по дистанции за соперниками. Вот только времени не было ни у того, ни у другого.

Ханнес, самый одаренный в семье Колехмайненов, готовился постепенно подвести себя к пику формы на саму Олимпиаду, поэтому сейчас погрузился в интенсивные тренировки в холмах Йоэнсуу. Старший брат также много чего насоветовал ему, даже поэтапные методики на трехдневные циклы написал, тем самым освободив от составления личных планов.

Конечно, потом в Стокгольме это принесет определенные плоды. Ханнес завоюет три золотых медали: в беге на 5 000, 10 000 и кроссе 12 000. А Тату на дистанции не добьется сколь значимых успехов. Оно и понятно — тот, кто может воспитывать прочих спортсменов в редких случаях способен воспитать себя самого.

Ну, а Тойво просто радовался жизни. Ему редко удавалось вырываться из Гельсингфорса, а если и удавалось, то всегда поблизости. Когда его товарищ козлом ускакал плясать под дудку знаменитого бегуна, он пошел на задний двор их временного прибежища и тоже принялся усиленно переваривать плотный ужин. Антикайнен, убедившись в своем одиночестве, размял все свои суставы и сухожилия и провел несколько «танцев» с воображаемыми соперниками.

Былые уличные драки научили его тому, что драчуны, в большинстве своем, подвержены стереотипам: каждый бьет в одно и то же место и действует после этого одинаковым отлаженным образом. Он пытался изучать своих потенциальных соперников в Сернесе, и обучение это зачастую проходило