class="p1">Снова поворачивается к Тане, которая отрицательно качает головой.
— Да ладно! Столько лет и ни разу на коньках не стояла?! Ни разу?! Так противно? До сих пор? Ты тогда промолчала, ушла, а Анька родителям нажаловалась, те на него заявили, до руководства клуба дошли, международным скандалом грозили. Его тогда быстро турнули и из клуба, и из сборной. А казался непотопляемым с его-то результатами. Еще чуть подождала бы, и до сих пор каталась бы. Международникам стипендию повысили. Машину бы уже купила. Ипполитова, прыгать за тебя Пушкин будет? Александр Сергеевич? Плавнее заходи!
Алла шумно сморкается, у тренеров фигуристов хронический насморк — профессиональное заболевание.
— Не сбежала бы тогда, сама сейчас бы в Сараево собиралась! И не маши головой, собиралась бы! А так… Одиночникам и парникам нашим олимпийское золото не светит. Он хоть и урод был, а без него здесь никто чемпионов готовить не научился. В этот раз золото в Ленинграде будет, у Москвиной.
— В Ленинград ехать некогда. До завтра должна принести сценарий сюжета о будущем олимпийском чемпионе. Чтоб нормальный с виду был и хоть два слова связать мог. Иначе сюжет не утвердят, съемочную группу не дадут, и прощай ТВ.
— Тогда тебе к хоккеистам. Эти точно лед зубами будут рвать, чтобы за поражение в Лейк-Плэсиде отыграться.
— Они же все тупые! Сама говорила.
— Интеллектуальными способностями не блещут. Покувыркаться с ними на сборах — да, а после поговорить не о чем, — соглашается Алла. — Ипполитова, я кому сказала! Ты не лошадь! Плавнее заходи! Но тебе с ними не кувыркаться. Сюжет свой запишешь, и адью. После нашей как раз их тренировка. Там молодняк приличный подтянулся. Старикам-бухарикам не чета. Эх, где мои семнадцать лет! Лавр там у них новенький, Олег Лаврентьев, в адеквате, и симпотный. Без шлема не стыдно на всю страну показать. С правильной биографией. Забивает. Что еще твоему телевидению надо! Китаева, коньки сняла, кроссовки надела и десять кругов по стадиону. И без разговоров — булки жрать не надо.
Оборачивается к Тане.
— Пойдем, в тренерской погреешься. А то с отвычки вся гусиной кожей пошла. Это я уже проморожена насквозь, а тебя чаем пора отпаивать.
С чаем не складывается. Стоит зайти в тренерскую и сесть на диван, вдохнуть этот странный запах смеси пыли и пота, как всплывает ощущение рук, скользящих по ее коленкам, все выше и выше…
Таня выбегает из тренерской, как убежала в тот раз. Стоит у бортика, судорожно ловя воздух ртом. Сердце колотится, и стук молотком в голове. А тут еще стук клюшек и шайб о бортик — бух-бух-бух — отдает в голову.
— Можно так не стучать?!
— Скажите, какая цыпа! — Один из парней, который только идет из своей раздевалки на лед. — Цыпам здесь не место. Проводить?!
Глаза хорошие, но смотрит нагло. Сплевывает на лед. Попытался приобнять, чтобы проводить. Отпрыгнула как ошпаренная. Его приятели рядом ржут над ее голубым беретом.
— «Море-море, светит солнце…»
— Нечего руки распускать. Я с телевидения. Готовлю сюжет об участниках Олимпиады.
Как назло это и есть Лавр. И попробуй теперь сделай сценарий для сюжета про него, который одобрит ее начальник в молодежной редакции ЦТ.
— Лавр — красавец! Видела его в игре?! Мыслит на пять ходов вперед! Какая распасовка! Дирижер! А как забивает! Новый Харламов!
Начальник, корреспондент с опытом, к которому ее приставили, ставший теперь одним из руководителей новой программы, неожиданно оказывается фанатом хоккея. Что спасает ее от немедленного изгнания с практики. Начальник, увлеченный ее идеей сюжета про Лавра, даже снисходит до разрешения обращаться к нему на «ты».
— Так проще. Камеру со съемочной группой тебе закажу. Только у нас не спортивная редакция, сечешь! Голы, очки, секунды — это не наше! У нас молодой герой должен быть, понимаешь! Герой!
— Какой из него герой! Я этому Лавру какие вопросы только ни задавала, ответы односложные. «Да». «Нет». «Спасибо нашим тренера́м»! Лучше Третьяка снимать.
— Третьяка без тебя снимут. Для программы «Время», — решительно отвергает ее предложение Начальник. — А ты для нас нового героя найди! Нет героя — сделай! Плох герой? Дальше шайбы не видит? Сочини ему увлечение какое-нибудь зрелищное. Пусть поет, танцует или любит музыку. Чемпионам это дозволяется.
Лекция в университете. На этот раз по политэкономии социализма. Таня с Однокурсницей снова шепчутся на заднем ряду.
— Ты с ним уже… ну… того… — спрашивает Однокурсница.
— Больная, что ли!
— Что такого? Будущий чемпион! По заграницам мотается. Квартиру после Олимпиады точно дадут.
— Он чемпион мира. Уже дали.
— Ни хрена ж себе! То, что нужно! Чемпионы, говорят, все время на сборах на спортбазе за городом. К ним никого не пускают. С приличной девушкой с университетским образованием и познакомиться негде. Это я про себя, если что! Попроси билеты на матч. Себе и подруге. Познакомишь меня с его друзьями.
— Я тебя и с ним самим познакомлю. Не в моем вкусе. Героя из него сделаю и познакомлю.
— Заметано!
— Какое хобби ему найти? Петь сам он не умеет. Танцевать тоже. Остается пассивное потребление. Но не Юрия Антонова же ему слушать.
— «Море-море…» — сдерживая хохот, прыскает Однокурсница, так же как хоккеисты, которые недавно смеялись над Таниным беретом. — Точно не Антонова!
— И не «тлетворное влияние Запада».
— Н-да, Роллингов не пропустят. Идея! Поведи его на «Горбушку». Мне в общаге билеты по рубль пятьдесят предлагали.
— Куда повести?
— На рок-концерт. ДК Горбунова. На «Багратионовской».
— Концерт не подпольный?
— Билеты напечатанные, значит, не подпольный. В качестве увлечения современной молодежной музыкой твоему герою сойдет.
Концерт странный — откуда только Однокурсница эти билеты взяла!
И Дворец культуры странный. Даже не представляла, что такие бывают. Обшарпанный. Зал темный. В буфете только ситро и бутерброды с заветрившимся сыром — не концертный зал гостиницы «Россия» и не Кремлевский дворец съездов с жульенами и бутербродами с черной икрой за 58 копеек, была там весной на слете комсомольского актива.
Начало затягивают — по сцене странные типы шатаются, звук второй час настраивают.
— Вован! Басы прибавь!
— Пиу! — такой звук противный в динамиках. Вован явно прибавил больше, чем надо.
Наконец начинают.
Публика странная. Хорошо, сейчас вечер, андроповские рейды не придут проверять, почему они все не на работе.
Музыканты странные. Лохматые. Сценическими костюмами и не пахнет. И ведут себя как-то странно, на артистов совсем не похоже.
…мы коснулись воды губами…
И тексты странные, как их только для исполнения залитовали?!
…я скажу тебе, я скажу…
Все скачут, орут, хором подхватывают за музыкантом фразу про какой-то «скипси драг», про который она слышит впервые. Или «про которые», кто его знает…
