class="p1">— Я скажу тебе… Я скажу…
— Да уж! Скипси драг! — Олег оглядывается по сторонам.
Ей и самой все происходящее не нравится, но тон Олега выводит из себя. Снисходительное высокомерие чемпиона мира и надежды советского спорта на утреннике во Дворце пионеров.
— Вы там у себя на спортбазе только «Гоп-стоп» слушаете? — не удерживается, чтобы не подколоть, Таня.
— К нам артисты нормальные приезжают, — обижается Олег. — Кузьмин с «Динамиком» недавно был. У них рок! А это что?..
Возразить нечего. Таня сама не знает, как себя вести. Она платье выпускное надела, с рюшечками, и туфли у Однокурсницы взяла — мама сказала, что в джинсах на концерт неприлично. И этот, ее так и не придуманный герой, тоже вырядился. Шмотки из загранки. Где они чемпионат мира весной играли, Дортмунд-Дюссельдорф? Оно и видно — кроссовки «Адидас», штаны широкие, здесь таких еще и у спекулянтов не достать, и свитер с полосками — последний писк, у одной из однокурсниц папа на правительственном борте летает, Брежнева раньше возил, Андропов сейчас никуда не летает, экипаж дома сидит, так даже у нее такого свитера нет.
И они с Олегом на этом концерте как белые вороны, вокруг все одеты как пэтэушники с окраины — в кедах из «Детского мира» и куртках цвета грязи. И все скачут и подпевают.
Происходящее ей по-прежнему не нравится. И этот не придуманный ею герой еще и зудит:
— Названия ансамблей какие-то идиотские — «Зоопарк», «Аквариум». Или вообще «АУ» — детский сад, штаны на лямках.
— АУ — «Автоматический удовлетворитель» сокращенно, — кричит, повернувшись к ним, один из орущих в такт музыке «пэтэушников».
— Автоматический что?! — переспрашивает Таня.
Не расслышала. Потом поняла. Покраснела — спасибо темному залу, Олег не видит.
…Какие нервные лица — быть беде…
Что происходит дальше Таня не понимает. Как минута за минутой этот общий ритм затягивает их.
Только что оба морщились и делали вид, что все происходящее их совершенно не интересует, как постепенно оба включаются. Постукивают, он — заграничной кроссовкой, она — подружкиной туфлей на высоком каблуке. Двигаются с «пэтэушниками» в такт. Олег даже свистит, Таня свистеть не умеет.
…Те, кто нас любит, смотрят нам вслед…
Меняются лица, появляется драйв.
Может, он не совсем отмороженный?! Не все мозги в хоккее отбили?
…Рок-н-ролл мертв, а я еще нет…
Толпа уже неистовствует, скачет, сцену почти не видно. Парни сажают девчонок себе на плечи. Никогда такого не видела, чтобы не маленькие дети, а взрослые девушки у парней на плечах сидели. И им не стыдно! Зато видно хорошо.
Вокруг все орут:
— БэГэ, БэГэ!
Из-за скачущей толпы Тане с ее росточком бывшей фигуристки этого шепчущего в микрофон «БэГэ» не разглядеть. Даже любопытно, кто такой, что его овацией круче, чем Пугачеву встречают, а она первый раз слышит. Посмотреть бы на этого «БэГэ»!
…мы платим втройне…
И в этот момент сильные тренированные руки подхватывают ее и почти забрасывают себе на плечо. Ей, фигуристке, к таким поддержкам не привыкать. Была бы в джинсах, не вопрос, но не в нарядном же выпускном платье!
— Пусти! — кричит она, но голос тонет в реве зала.
А с плеча Олега видно куда лучше, чем внизу за чужими спинами.
И сверху все кажется другим! Красивым. Почти волшебным. И эта разливающаяся волнами под ее ногами толпа, вошедшая в единый ритм. И огоньки спичек и зажигалок, которые зачем-то зажигают, и они колышутся в такт. И этот человек, шепчущий в микрофон на сцене странные, плохо слышные при такой дрянной акустике, но совершенно завораживающие слова, которые хочется вместе с ним и с этой толпой повторять.
…За тех, кто никогда не простит нам то, что…
И этот казавшийся ей заносчивым чемпион, так легко поднявший ее и посадивший себе на плечи. От каждого движения какое-то тепло разливается по телу. Тане даже не стыдно, что она ногами обнимает шею этого Олега, который всего пятнадцать минут назад казался ей надутым зазнавшимся кретином.
…Рок-н-ролл мертв, а мы еще нет…
— Рок-н-ролл мертв, а мы еще нет!!!
Скандирует и скачет в такт толпа, и Олег даже умудряется скакать в такт со всеми вместе с ней на спине.
— Тяжело? — то ли спрашивает, то ли утверждает она, склонившись к его уху.
— В тебе веса-то! Не тренировка с утяжелением! Сиди!
И ритм!
— Рок-н-ролл мертв, а мы еще нет!!!
И общие с залом прыжки на плечах у Олега!
— Рок-н-ролл мертв, а мы еще нет!!!
Завораживающе в такт с ритмом ее пульса.
И они даже не успевают понять, как раздается противный вопль динамика — пиууу!.. Музыка резко обрывается.
— Атас! Облава! Будут вязать! — вопит пацан, который объяснял про «Автоматический Удовлетворитель».
Во всех проходах появляется милиция.
Мгновенный пируэт с плеч Олега вниз.
— Вязать? За что вязать?
— За подпольные концерты.
— Подпольные?! А билеты?!
— Впервые замужем?! Дура, что ль!
Пацан машет рукой, но не успевает ничего объяснить, милицейский кордон разделяет их. Ее крики про Центральное телевидение, подготовку сюжета и прочее тонут в общем гуле. Менты не слышат, их задача сейчас оттеснить всех к выходу.
Оттесняют. Но не отпускают. Утрамбовывают в автозаки.
— Только ментовки накануне Олимпиады мне не хватает! — зло сквозь зубы бормочет Олег.
— Прости. Я не хотела…
— Ты-то при чем! Э-э! Полегче! Не дави! — оттесняет навалившегося на Таню полупьяного «пэтэушника».
— Не трогаю я твою девку!
Олег отгораживает ее от тесноты в этом автозаке, тренированным телом сдерживает наваливающихся на них.
— Девку, — одним движением губ повторяет Таня. И с удивлением отмечает, что ее не задело, что назвали «его девкой».
В отделении милиции Таня и Олег сидят в обезьяннике вместе с подростками и музыкантами.
— Логичное завершение, — философствует один из скакавших на концерте. — Опять с «Аквариума» в аквариум!
— В смысле?
— На концерте какой группы были? Ленинградского «Аквариума»! Мы где сидим? В обезьяннике. А в Ленинграде обезьянник называют аквариумом!
— Откуда знаешь?
— И там сидел!
Личные вещи и документы у всех отобрали.
В кабинете начальника отделения милиции за столом сидит Гэбэшник, Панин Андрей Александрович, говорит какие-то слова о тлетворном влиянии рок-музыки, просматривает отобранные документы.
В куче студенческих билетов Гэбэшник видит удостоверение «заслуженного мастера спорта» на имя Олега.
— С остальными все понятно. А это что-то новенькое. Выудите-ка мне его.
— Лаврентьев! На выход!
— О! Чо, ты тот самый Лавр, что ль?! — даже молодняк с концерта его знает. — Без шлема не похож!
— Без нее не пойду.
— Не геройствуй! На Олимпиаду не пустят. Я сама виновата и тебя втянула. Иди. — Таня мягко подталкивает Олега к
