Ознакомительная версия.
Он представил себе встречу с Тэмуджином и его братьями – он, Бэктэр, в шелковых ярких одеждах, в кругу других ближних нукеров Таргудая, а те все так же в своих залатанных шкурах, одинокие, отчужденные от племени, жалкие – и злорадно усмехнулся.
Когда впереди завиднелся огромный курень тайчиутской ставки, широко раскинувшейся по склонам холмов, у Бэктэра снова беспокойно застучало сердце. Руки его одеревенели, и будто сами стали натягивать поводья, замедляя ход коня. Старший нукер, ехавший справа, заметил это и усмехнулся:
– Э-э, не годится сыну Есугея показывать страх. И смерти навстречу полагается идти со смехом, разве у вас, у киятов, не учат этому детей родители…
«Все… смерть, все-таки… – осел внутренне Бэктэр и опустил голову. – Сто раз мог попытаться убежать, а сейчас поздно…»
– Ты что, парень? – удивился старший нукер, увидев на глазах его слезы, с улыбкой дотронулся до его плеча. – Это я так, к слову сказал. Никто не будет тебя убивать, слышишь?
Второй нукер, посмотрев на него, громко расхохотался:
– Ты, парень, глуповат, оказывается, на самом деле. Если бы надо было убить, мы пристрелили бы тебя там же в лесу и похоронили так, что никто не нашел бы, понял?.. Ты смотри, еще нойону не скажи, будто мы тебя по дороге пугали… А то узнают люди, засмеют тебя. На всю жизнь посмешищем станешь, понял ты?
– Ты, и правда, не подумай, что напугать хотели, – забеспокоился старший. – А то ведь неправильно поймешь и будет беда. Ты не подумал так?
– Нет, не подумал, – сказал Бэктэр и окончательно успокоился: «Боятся перед Таргудаем меня обидеть, значит, и вправду он для разговора вызывает…»
Бэктэр снова воспрянул духом. Снова полегчало в груди и ярче засветило склонившееся к закату солнце… Отбросив страхи и подозрения, он теперь с любопытством рассматривал приближающуюся огромную ставку тайчиутов и думал: «Вот это настоящий курень… вот где истинная жизнь…»
Все ближе становились многочисленные, плотно составленные юрты внешнего круга, они серели круглыми боками, и вид давно не виданного им большого куреня волновал Бэктэра.
Въехали в круг. Бэктэр жадно косил глазами по сторонам, разглядывая снующих между юртами незнакомых людей, лошадей у коновязей, высматривал своих сверстников и красивых девушек. Люди не сильно обращали на них внимание, было видно, что приезжие здесь бывали частенько. Лишь дважды какие-то суровые лицами мужчины сдержанно поздоровались с нукерами Таргудая.
Не доезжая до середины куреня, старший нукер отпустил второго. Тот, прежде чем отделиться от них и скрыться за юртами, миролюбиво улыбнулся Бэктэру и кивнул на прощание головой. «На будущее старается, – с усмешкой подумал Бэктэр, – на всякий случай, если Таргудай меня возвысит, чтобы я не отомстил».
Наконец подъехали к главному айлу. Бэктэр смотрел во все глаза. В широком кругу айла стояло шесть юрт. Нукер смело проехал к коновязям. Из открытой двери большой юрты доносились голоса; в одной из них, раздававшемся громче всех, гулко покрывая другие, Бэктэр узнал голос Таргудая. Они спешились и привязали коней. Из юрты вышла молодая женщина, оглядела их, задержав пристальный взгляд на Бэктэре.
– Доложи, – сказал ей нукер, оправляя на себе одежду, подтягивая ремень.
В юрте стихли голоса и вскоре оттуда стали выходить незнакомые мужчины. С озабоченными и недовольными лицами, они сдержанно здоровались с нукером и гурьбой, продолжая негромко о чем-то спорить между собой, удалялись из айла.
Они ждали. Нукер, заложив руки за спину, задумавшись, застыл с нахмуренным лицом. Бэктэр, борясь с нахлынувшей робостью, глотал в пересохшем горле загустевшие слюни. Наконец вышла та же женщина и сказала им:
– Проходите, нойон вас ждет.
Она, потупив взгляд, прошла мимо них и скрылась в дверях малой юрты.
Таргудай встретил Бэктэра с распростертыми объятиями.
– О-о, Бэктэр, племянник мой, наконец-то приехал, – он тяжеловато встал с хоймора и обошел очаг, выходя перед ним, взяв его за плечи и с радостной улыбкой всматриваясь ему в лицо. – Какой ты большой вырос… ну, проходи, проходи сюда, садись.
Он усадил его по правую руку, вернулся на хоймор.
– Ты, Унэгэн, пока иди, отдохни, – усаживаясь, говорил Таргудай нукеру. – У нас с племянником важный разговор будет, ты не мешай нам.
Тот, поклонившись, вышел.
– Ты, наверно, с дороги голодный, – по-свойски благодушно говорил Таргудай, сквозь смеженные веки поглядывая на него, – и я тоже голодный сижу… сейчас нам с тобой все принесут и мы с тобой хорошенько поедим.
Снова зашла та же женщина, и Таргудай сказал ей:
– Налей нам по чаше крепкого айрака и потом скажи там, чтобы сварили бараньи ребра с лопаткой, и почки и печень… А пока поставьте на стол китайскую сладкую пищу, несите все, какие есть, я буду угощать племянника.
Служанка вышла, а Таргудай, расширив от возбуждения глаза, стал рассказывать Бэктэру:
– Месяц назад у нас тут были китайские купцы, навезли всяких плодов, ягод и каких-то вареных сладостей, я сам их поначалу ел каждый день, такие все вкусные, о-о-о, – он сдвинул брови и в нарочитом восторге покачал головой. – Вот я так прямо ем и ем их горстями, не могу остановиться, как шаман после девятидневного голода, ха-ха-ха, хорошо, что я еще все не съел, там еще осталось, и ты сейчас попробуешь, не скажешь потом, что дядя плохо угощает, вот увидишь…
Бэктэр, окончательно успокоившись и еле сдерживая жажду, выпил чашку пенистого айрака и сразу почувствовал, как приятно защипало у него в животе.
Снова приподнялся полог и три молоденькие служанки внесли широкие бронзовые блюда с высоко насыпанными горками сушеных китайских плодов. Увидев их, Бэктэр сглотнул обильно выступившие слюни. Давным-давно, почти целый год, не видел он эти большие сморщенные ягоды, сладкие как мед, внутри которых были твердые косточки, которые они раньше разбивали камнями, чтобы достать оттуда вкусные орехи.
– Ешь, ешь, – благодушно потчевал Таргудай. – Чего ты их разглядываешь…
Бэктэр брал одну за другой и ел, громко чавкая, острыми зубами обкусывая мякоть и извлекая драгоценные косточки, кладя их себе за пазуху.
Таргудай, все так же смежив веки, наблюдал за ним. Тот, понемногу освоившись и весь отдавшись еде, уже мало оглядывался на него, торопливо разжевывал плоды, беря их из разных блюд.
– Не спеши слишком, успеешь, – сказал наконец Таргудай. – Все твое будет, а что не съешь здесь, возьмешь с собой в дорогу.
Бэктэр, виновато улыбнувшись и обрадованно блестя глазами, стал есть медленнее.
– Расскажи-ка мне о том, как вы жили все это время, – Таргудай твердым синевато-черным ногтем соскоблил на столе застарелую каплю бараньего жира. – Ведь я, хоть и не любит меня твой брат Тэмуджин, уж неизвестно за что, а все же беспокоился за вас. Отец ваш был большой нойон и знатный соплеменник, и мы с вами не чужие. Я все время беспокоился о том, как вы зимуете, хватает ли все у вас… Расскажи мне все без утайки, чего уж, может, и я помогу вам чем-нибудь…
Бэктэр стал рассказывать, внутренне напрягаясь, тщательно отделяя что, как ему казалось, надо сказать, а что скрыть:
– Прозимовали мы у Бурхан-Халдуна…
– Что-о? – удивленно протянул Таргудай, покосившись на него. – Подожди, вы жили прямо у Бурхан-Халдуна, под горой, так, что ли?
– Да, а что, дядя Таргудай?
– Нет, ничего, – он отвел от него глаза, сморгнул несколько раз, о чем-то раздумывая. – Ну, и как, тяжело вам было этой зимой?
– Да, тяжеловато было, – признался Бэктэр. – Ели мы одно сушеное мясо да рыбу, молочной пищи было мало, даже хурунги вволю не попьешь, сами пасли скот и дрова собирали и охотились, все сами… людей нет, одни волки на опушке воют да звериные следы на снегу. И поговорить не с кем…
Таргудай сочувственно качал головой, незаметно присматриваясь к нему, слушал. Подождав немного, спросил:
– А сейчас как вы живете?
– Да и сейчас ненамного лучше, – жаловался Бэктэр. – Только что не холодно пока, да молока побольше… Дядья Хутугта и Даритай недавно приезжали к нам, приглашали жить вместе, а Тэмуджин отказался…
– Почему? – быстро спросил Таргудай.
– Да его не поймешь в последнее время, – пожал плечами Бэктэр и усмехнулся: – Сначала все за знамя свое держался, а теперь и неизвестно за что… видно, старшинство свое не хочет терять.
– Вот-вот, – Таргудай покачал головой, внушительно глядя на него. – Это-то и плохо, что гордость брата твоего так обуяла… Такой человек много горя может принести своим ближним. А ведь если хорошенько подумать, то почему вы, братья и матери, должны страдать из-за него одного, а?.. В голоде, холоде, в безлюдье вы живете уже скоро целый год. А вдруг разбойники нападут, убьют или в плен возьмут, продадут чужим племенам? А может быть, брат ваш немного головой тронулся из-за своего знамени, а? Ты такого не замечал за ним?
Бэктэру эти слова пришлись неожиданной радостной вестью. Он неуверенно улыбнулся, посмотрел на него.
Ознакомительная версия.
