он держал свои мысли при себе.
"Черного Ястреб" взял на борт свежий груз товаров для Африки. Хлопок-сырец, привезенный им из Луизианы, был заменен тканью с манчестерских фабрик. На борт было доставлено много английских мушкетов, а также обильные запасы пороха и дроби. Там было также много коробок со стеклянными бусами и бочонков с табаком. Запах, доносившийся из бочек, напомнил Мунго о времени сбора урожая в Уиндемире.
Наконец "Черного Ястреб" был готов к отплытию. Но пропал без вести один предмет - второй помощник капитана. Ланахан прочесал все таверны и бордели Ливерпуля, но его нигде не было видно.
Стерлинг в холодной ярости вызвал Мунго к себе в каюту.
‘Каждый день, когда мы стоим в порту, стоит мне денег, - сказал он, глядя в кормовое окно. - ‘Я не могу ждать, когда этот пьяница появится снова.’
Он внезапно обернулся.
‘Какой узел вы бы использовали, когда прикрепляете дрог? Выбленочный узел или стопорный узел?’
Вопрос прозвучал так неожиданно и неожиданно, что Мунго едва не пропустил ловушку. Но многочасовые занятия, учеба и наблюдения хорошо его научили.
- Ни то, ни другое, - сказал он. - Нагрузки на морской якорь огромны. Я бы использовал булинь, потому что он усиливается при напряжении.’
Стерлинг хмыкнул. - ‘А если я попрошу вас определить позицию по навигации, с какой точки на карте вы построите новую линию курса?’
- С точки зрения последнего исправления. Не с последней расчетной позиции.’
Расспросы продолжались больше часа - быстрый допрос, охватывающий все, начиная от точек паруса и кончая расчетом по звездам. Мунго отвечал бегло, опираясь на долгие часы чтения и обучения. Наконец Стерлинг казался удовлетворенным. Он изучал Мунго, его голубые глаза были бездонны, как океан. Затем -
‘Я назначаю тебя вторым помощником.’
Мунго уставился на него, его мысли лихорадочно метались. Это было последнее, чего он ожидал. Ему не хватало опыта, и почти каждый человек на корабле был старше его по званию. Некоторым не понравится, если их обойдут стороной.
Но в качестве помощника капитана он получит большую долю прибыли.
- Благодарю вас, сэр.’
Стерлинг, очевидно, надеялся на более сильную реакцию.
‘Вас это не удивляет?’
- Один мудрый человек однажды сказал мне, что слово капитана стоит на втором месте после Слова Бога. ’
‘Ха. - Стерлинг испытующе посмотрел на него. ‘У вас острый ум, Мистер Синклер. Будьте уверены, что вы не порежете себя им. Но вы умеете читать и писать, а это больше, чем у большинства этих дурачков, и я видел, как ты управляешь кораблем.’
- Да, сэр.’
Стерлинг снова замолчал. Мунго подумал, не собирается ли он пересмотреть свое решение.
- Это будет трудное путешествие в Африку и обратно. Возможно, вам придется что-то делать... - Он замолчал. - ‘Во всяком случае, я ожидаю, что вы будете выполнять мои приказы без колебаний. Я ясно выражаюсь?’
- Да, сэр.’
Первое впечатление Камиллы о своем новом доме было белым - все белое. Белый солнечный свет с ясного сентябрьского неба; сияющий белый дом, сверкающий на вершине круглого холма, похожего на замок; поля белого хлопка раскинулись вокруг него, скользящие по контуру земли, как сугробы. Он слепил ей глаза и вызывал головную боль.
- Баннерфилд, - сказал Честер. Он привстал со своего места в их открытой карете, как римский полководец, восседающий в своей колеснице. Его тело покачивалось, глаза отражали солнце и горели торжеством. - Пять тысяч акров лучшей хлопковой земли в Луизиане. Разве это не великолепно?’
Камилла кивнула. Она научилась молчать за пять недель их совместного путешествия - в карете до Норфолка, на борту корабля, который доставил их на юг, и через штормы, которые чуть не разбили их у мыса Канаверал, на многолюдных улицах Нового Орлеана, а теперь еще и в полях Луизианы. Чем меньше она говорила, тем меньше она давала ему поводов причинить ей боль.
И не только ему. Камилла положила руку на живот и ощутила сквозь платье тугую кожу. Смотреть было пока не на что, почти не ощущалось выпуклости, но она знала, что она там, растет внутри нее. Дотронуться до нее было все равно что сунуть руку в огонь, но она все равно это сделала. Ребенок был семенем насилия, живым напоминанием о том, что Честер причинил ей. Но он также принадлежал ей, и хотя она могла ненавидеть его, она должна была защитить его. Она еще ничего не сказала Честеру.
А еще надо было подумать о Мунго. Что он сделает, если вернется и узнает, что она носит ребенка Честера Мариона?
Карета прогрохотала по длинной подъездной дорожке. Казалось, это длилось целую вечность. Когда они проезжали мимо, Камилла увидела, что яркое видение, которое она видела издалека, было не таким чистым,как казалось. На этих сверкающих белых полях виднелись черные точки. Рабы стояли, сгорбившись, между рядами хлопка, срывая с растений пушинки и собирая их в корзины. Камилла попыталась сосчитать людей, но вскоре сдалась. Их были сотни, гораздо больше, чем когда-либо в Уиндемире.
Неужели это ее судьба? Это выглядело как изнурительная работа, но, по крайней мере, она выведет ее из дома, подальше от Честера. Все было лучше, чем это.
Карета остановилась в начале подъездной аллеи. Дом был огромен, но не красив, подумала Камилла. Он был построен непропорционально, слишком высок для своей ширины, как сорняк, который вырос слишком быстро. Он нависал над ними, заслоняя солнце и делая воздух неожиданно прохладным.
Все домашние рабы выстроились в очередь, чтобы поприветствовать их. Мужчины поклонились, женщины присели в реверансе, когда Честер вышел из экипажа. Он не обращал на них внимания и, как собака, взбежал по ступенькам. Внутри дом был уже полностью меблирован. Все было безупречно чистым, но в воздухе висел затхлый запах, как будто им давно не пользовались.
- Последний владелец потерял все это в катастрофе тридцать девятого и вышиб себе мозги, - сказал Честер. - Его наследники так отчаянно хотели продать дом, что я купил его за бесценок.- Он хихикнул. - Я слышал, что на стене библиотеки, где он застрелился, все еще есть кровавое пятно.’
Он мерил шагами холл, и его шаги гулко отдавались от холодного мрамора. Он огляделся вокруг, как ребенок
